Чудовица и Красавище

Белла во время спектакля кидала взгляд в зрительный зал и видела, как знаменитый кинорежиссёр зевает, сидя в первом ряду. После представления он сразу уехал и больше не появлялся. Белка чувствовала, что в душе осталась обида. Неужели никто из их замечательной труппы не понравился этому Проху? Хоть бы красавицу Галлу выбрал, было бы не так обидно за их театр.

Валерий Иванович тоже выглядел расстроенным и бледным. Он объявил, что заболел и даёт актёрам неделю отдыха перед репетицией нового спектакля. Прошло уже три дня, и Белла подумала, что надо бы позвонить ему, справиться о состоянии здоровья. Она на ходу сняла перчатки, достала из кармана телефон и стала искать в нём номер режиссёра. Странно. Она не смогла найти его номер телефона в «контактах», словно его там никогда и не было или как будто его намеренно удалили. «Надо будет обязательно разобраться, как такое могло произойти, – пробормотала девушка, останавливаясь возле ворот участка с номером десять.

Ворота тут были кованые, с узором из переплетённых колючих веток розы и полураспустившихся бутонов. Порыв ветра рванул с головы Беллы пуховую шаль и кинул в лицо горсть колкого снега. Девушка поскорее нажала кнопку звонка. Ворота бесшумно и медленно стали раздвигаться перед ней. Белка проскользнула между створок, обмотала шаль вокруг шеи и направилась по вымощенной плитами дороге к дому.

Особняк можно было принять за замок с большой натяжкой. Издалека он казался готическим из-за двух башенок и остроконечных крыш над ними, но в целом здание выглядело вполне современным и уютным.

Белла прошествовала мимо заснеженных ровных кустиков к полукруглому навесу над крыльцом и остановилась у широкой лестницы в три ступени. Дубовая высокая дверь бесшумно открылась. На пороге дома в смокинге стоял мужчина ослепительной красоты…

Графиня и дворецкий.

Мужчина, действительно, был ослепительным: и своей безупречной внешностью, и белозубой улыбкой, и даже лацканами смокинга, которые блестели, словно были лакированными. Чем ближе Белка подходила к этому красавцу, тем более неловко себя чувствовала.

«Видимо, это и есть принц, хозяин дома, – подумала она. – Обычные люди так не выглядят. Даже наши российские актёры не так хороши, разве что зарубежные знаменитости или модели на мировых показах моды».

Белла невольно сжалась и стала переминаться с ноги на ногу.

– Здравствуйте, – пропищала она сдавленно, – я вот за подарком для Галины приехала к граф… к Елизавете Андреевне мне надо.

Красавец улыбнулся ей ещё шире, едва ли не во все тридцать два зуба, и сделал приглашающий жест рукой. Девушке ничего не оставалось делать, как принять это приглашение и войти в дом. Она оказалась в небольшом помещении, украшенном резными деревянными панелями и зеркалами. Принц, продолжая лучезарно улыбаться, помог ей освободиться от верхней одежды, которую аккуратно повесил в нишу, спрятанную за одной из таких панелей.

Белла украдкой разглядывала его и заметила, что кожа на лице мужчины слишком гладкая и матовая. Похоже, что он пользуется тональным кремом или пудрой. Брови у красавчика тоже оказались чересчур правильной формы, а губы слегка блестели. От зоркого глаза Беллы не скрылись и едва заметные шрамы под подбородком и на скулах. Неужели мужественное красивое лицо и волевой подбородок – это дело рук умелого хирурга? Принц-то ненастоящий!

Мужчина молча распахнул широкую дверь в другое помещение. Белка успела кинуть взгляд на своё отражение в зеркале, чертыхнуться с досады, подхватить рюкзак и телефон и переступить порог. Теперь она оказалась в зале, который невольно вызвал у неё вздох восхищения.

Недавно девушке пришлось писать на заказ статью для одного дизайнерского сайта о различных стилях в интерьере. Разглядывая выбранные для статьи фотографии, она признавалась себе, что больше всего ей нравится стиль классицизм. И сейчас Белка словно попала в красивую иллюстрацию, ставшую реальностью.

Зал представлял собой большое светлое помещение округлой формы с высоким потолком, украшенным хрустальной люстрой и лепниной. Стены покрывал нежный растительный узор, а окна скрывались за тяжёлыми портьерами из дорогих тканей. Весь интерьер был выдержан в приятных белых, оливковых и светло-песочных тонах. Мраморный пол глянцево блестел, отражая свет огромной люстры. Белла сразу представила, как здесь могли бы вальсировать пары в бальных нарядах. Чуть дальше виднелась широкая беломраморная лестница, уходящая ввысь, видимо, на второй этаж. Справа и слева от лестницы располагались зоны отдыха с диванами и креслами, обитыми в тон портьер. Тут же была и ниша, в которой мог бы разместиться небольшой оркестр.

Белка несмело шагнула в эту роскошь и остановилась в нерешительности. Тут же откуда-то сверху раздался перестук каблуков, и на лестнице появилась графиня Елизавета Андреевна. Белла сразу поняла, что это именно она. Назвать эту немолодую женщину бабушкой или, тем более старухой, не поворачивался язык. Это был образец светских манер и грации, начиная от высокой причёски и заканчивая наманикюренными ногтями. Похоже, что она пользовалась услугами и пластического хирурга, и отменного косметолога, но все ухищрения профессионалов носили лишь корректирующий характер, не переходя грань разумного.

На графине был элегантный костюм, состоящий из длинной тёмной юбки и белой рубашки с короткими рукавами, которую сверху прикрывала полупрозрачная чёрная блуза. Серьги и массивные браслеты отливали жемчужным блеском.

Увидев Белку, Елизавета Андреевна улыбнулась и развела руки в стороны, словно собиралась обнять свою давнюю подругу.

– Наконец-то вы приехали, Белла, дорогая, – чётко проговорила она хорошо поставленным голосом. – Моя внучка Галла так часто и много рассказывала о вас, что мне кажется – мы давно знакомы!

– Мне Галка тоже говорила о вас, – ответила девушка, но так и не смогла выдавить из себя улыбку. Елизавета Андреевна явно вела себя не искренне, а Белла очень не любила, когда кто-то изображает чрезмерную добродетель. Это всегда означало, что человеку что-то от тебя нужно.

– Не пугайся меня, дорогая, – внимательные, умные глаза графини сразу прочитали по лицу Белки все её чувства. – Я, действительно, рада пообщаться с тобой, потому что вынуждена умирать от скуки в этом посёлке практически в одиночестве. С Мишелем, моим дворецким, не поговоришь – он ведь немой.

Она махнула рукой в сторону красавца во фраке, и Белка, принявшая его за хозяина дома, смутилась.

– Он, конечно, красив, как античный бог, но с ним так скучно, – Елизавета Андреевна подошла к девушке совсем близко и, вдруг, наклонившись, резко втянула тонкими ноздрями воздух. – Я приятно удивлена, дорогая! Ты носишь «Chanel №5»? Обожаю! Классика вечна!

– Моя бабушка любила эти духи, – не зная почему, принялась оправдываться Белла. – Когда я в детстве приходила к ней в гости, то всегда находила заветный флакончик по запаху и душилась, а бабушка ругалась и перепрятывала.

– Значит, ещё ребёнком ты понимала толк в хороших вещах, – изобразила умиление графиня. – А знаешь ли, дорогая, что изначально эти духи придумали совсем даже не во Франции, а в России, и назывались они «Букет императрицы»!

– Знаю, – глядя прямо в светло-голубые, как льдинки глаза старухи, ответила девушка. – Читала про такую легенду, но историки утверждают, что на самом деле всё было не совсем так.

– А мне нравится эта легенда, – усмехнулась графиня. – Я обожаю дом моды Chanel. Костюм, который сейчас на мне, как раз из осенне-зимней коллекции, разработанной самим великим Карлом Лагерфельдом. Этот показ был его последней работой. Непревзойдённый дизайнер скончался от рака поджелудочной железы.

Старуха говорила, не отводя взгляд, сохраняя улыбку. Белла чувствовала себя в её обществе неуютно. У неё создалось впечатление, что графиня затеяла какую-то хитрую игру, но девушка вовсе не желала идти у неё на поводу.

– С вами так интересно общаться, – покривила она душой, – но к сожалению, мне нужно сегодня вернуться в город пораньше, чтобы навестить мать, да и метель сильную обещали. Давайте, я заберу цветок и уже…

– Нет! – торопливо выкрикнула графиня. – Ты же только пришла и даже ещё не согрелась с мороза. Я не могу тебя так отпустить. Давай хотя бы выпьем чаю. Ты согреешься, уделишь одинокой пожилой женщине всего лишь полчаса, и я сама потом вызову тебе такси.

Не дожидаясь ответа, она повернулась к красавцу дворецкому:

– Мишель, голубчик, принеси нам с Беллой горячий чай с чабрецом, малиной и капелькой мёда! Ты хорошо меня понял? С чаб-ре-цом!

Старая леди повернулась к девушке и ухватила её за руку сухими тонкими пальцами.

– Тебе ведь ничего не стоит побыть со мной несколько минут? Я тут совсем одна. В моей городской квартире делают ремонт. Там совершенно невозможно находиться. Я вынуждена была приехать сюда, в дом моего внука, в этот богом забытый посёлок.

Графиня потащила Белку к креслам, а та запоздало подумала: «Почему эксцентричная бабушка так ни разу и не спросила о состоянии здоровья Галки? Возможно подруга и не была больной, а просто притворялась? Уж слишком наигранно она изображала жертву простуды, кашель её был ненатуральный. Похоже, что они с графиней задумали какую-то интригу и решили втянуть в это дело меня. Надо убираться отсюда поскорее».

Елизавета Андреевна усадила гостью в изысканное кресло и сама уселась в соседнее. Она уже открыла рот, чтобы начать следующий раунд светской беседы, но у Белки неожиданно зазвонил телефон. Пришлось ответить.

– Мама? Мне сейчас неудобно говорить – я в гостях, – Белла покосилась на графиню.

– Я тебя надолго не отвлеку, – послышался голос поэтессы, – только скажи, куда ты запихнула мою поэму «Расчленёнка чувств»?

– Посмотри в компьютере, на рабочем столе, в папке «Депрессия», – отозвалась дочь.

– Но зачем?! – повысила голос мать. – Зачем ты её туда поместила? Она же позитивная. Сплошная радость! Эти стихи летнего периода, когда я тебя выпихивала жить к бабушке. Вот послушай…

– Нет, мама! – попыталась перекричать её Белка. – Не надо читать стихи, они сразу же сбываются!

Но поэтесса её уже не слушала и с упоением декламировала в трубку:

– В моих снах в небеса отнеси меня.

Хоть ты в снах моих не беси меня.

Положи меня в облако синее,

Исполняй, давай, не беси меня…

Белла отключила телефон и кинула его в рюкзачок.

– Извините, – повернулась она к графине, – мама у меня немного эксцентричная.

– Зато ты – хорошая дочь, – польстила Елизавета Андреевна. – Видно, что заботишься о ней. И, вообще, ты добрая девушка, хоть и полна противоречий. Ты красивая, хоть и прячешь это, стараешься выглядеть сильной, но глаза выдают, что ты сломлена. Такое мог сделать только мужчина. Злой мужчина, который пытался подчинить тебя. Так?

Белла вздрогнула и отвела взгляд в сторону: