Наследник жестокого бывшего

– Я же сказал, что это срочно! – громыхает он. – Садись в машину и езжай в магазин! Привези ребенку пижаму!

– Как скажете, – отзывается горничная недовольным голосом.

Юдин опять заглядывает в комнату. Хмуро смотрит на Макса, а тот зеркалит его взгляд исподлобья.

– Как он? – Святослав Михайлович кивает на сына.

– Хорошо.

– Уже успокоился?

– Да.

– Игрушки заказали?

– Я попросила, но не знаю, заказали ли.

– Ладно.

Он молча смотрит на нас с сыном пару минут, а потом в комнату заходит Альбина. Я встаю, и она передает мне пушистый махровый халат белого цвета. И подает его вроде нормально, но ее взгляд говорит о том, что, будь ее воля, она бы меня сейчас разорвала.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – отвечает нормальным голосом, но лицо слегка кривится. Альбина резко разворачивается. – Я могу ехать, Святослав Михайлович?

– Можешь.

– Скоро вернусь.

Кивнув, она покидает нашу с сыном спальню.

– Оденешься? – Юдин кивает на халат в моих руках.

– М-м-м… да. Присмотрите за сыном, пока я переоденусь?

– Мне некогда. Уложишь, жду в своей спальне. Не придешь, накажу, – бросает он небрежно и выходит из спальни.

А я остаюсь ошарашенно пялиться на дверь. Во-первых, слишком резкая смена темы. А, во-вторых, не понимаю я его. Та девушка, которую уволили передо мной, была красавицей. И Альбина не хуже ее. Брюнетка с длинной косой, красивой полной грудью, которую не скрывает даже уродская форма горничной. Пухлые губы, выразительные голубые глаза. Как с картинки. Я по сравнению с ней серая мышь. А все равно Юдин зовет меня в свою спальню. Интересно, только ли ради того, чтобы я отработала долг?

Глава 10

Тоня

Сжав в руке радионяню, тихонько прикрываю дверь в нашу с Максом спальню и крадусь к комнате хозяина дома. Меня раздирают противоречия. Я хочу туда идти и не хочу. Потому что люблю до умопомрачения и люто ненавижу. Ладно, не то чтобы прямо ненавижу. Но Юдин пугает меня. Он жестокий и циничный. Беспринципный. Привык, что все достается ему с легкостью. Хотя то, что я досталась ему без особых усилий, – это только моя вина. Поплыла от красивого, обеспеченного мужчины.

Когда я только пришла работать в дом Святослава Михайловича, вся эта роскошь вскружила мне голову. И пусть я никаким образом к ней не имела отношения, все равно позволяла себе мечтать о несбыточном.

Тихонько постучав, открываю дверь и проскальзываю в спальню Юдина. Здесь за три года ничего не изменилось. Комната в серых и черных тонах. Строгая мебель, лаконичные детали, резкие углы, стекло. Холодная, как ее хозяин. Но в то же время, как и он, привлекательная этой своей холодностью. Манящая.

В комнате горит только одна лампа над прикроватным столиком – стеклянная трубка, свисающая с потолка. Она освещает тусклым светом лицо Юдина, который сидит поверх одеяла в одних черных боксерах, держа в руках планшет. Святослав Михайлович поднимает взгляд от экрана и смотрит на меня исподлобья.

Я вздрагиваю от того, насколько его взгляд опаляет жаром. Все мое тело моментально вспыхивает.

– Что это? – кивает он на предмет в моей руке.

– Радионяня. Ее днем привезли. Это чтобы я услышала, если Максим проснется. Он может спать тревожно, находясь в новом месте.

– Он нас тоже будет слышать?

– Нет.

– Хорошо. Тогда подойди. – Юдин откладывает планшет на столик и свешивает ноги с кровати. Ждет, пока я встану в шаге от него. – Поставь это сюда, – кивает на столик, и я молча ставлю на него радионяню. – А теперь опустись на колени. Только перед этим сними с себя все.

Тяжело сглотнув, я сбрасываю пушистый халат и остаюсь полностью обнаженной перед Святославом Михайловичем. Он окидывает меня жадным взглядом, и мое тело загорается от кончиков пальцев на ногах и до самой макушки. Я до сих пор не могу понять, почему все еще хочу его. Может, потому что он был моим первым мужчиной? Или потому что меня привлекает эта ледяная глыба, едва ли позволяющая мне приблизиться.

Сделав еще шаг, опускаюсь на колени перед Юдиным и ловлю тяжелый взгляд прищуренных глаз. Самое интересное, что даже в таком положении я не чувствую себя униженной. Напротив, я ощущаю свою женскую силу. Он мог бы не прикасаться ко мне. Наверняка у него есть любовница или постоянная партнерша по сексу. Юдин не из тех мужчин, кто будет заниматься самоудовлетворением. Ну, мне так кажется. И все же он не может устоять передо мной. Значит, я имею какую-то власть над ним. Эта мысль подбадривает меня и заставляет осмелеть.

Наклонившись вперед, я легонько касаюсь губами его рельефного живота, и тот вздрагивает. Провожу языком по пахнущей чистотой и самым Юдиным коже. Слышу над головой шумный выдох. Мне приходится прикусить губу, чтобы не улыбнуться и таким образом не отпраздновать свой триумф. Я же говорю, он не может устоять.

Стянув его боксеры, обнимаю ладошкой уже твердый, как камень член.

– Возьми его в рот, – хрипло произносит Святослав Михайлович, и я подаюсь вперед.

Но не делаю того, о чем он просит. Я облизываю головку и аккуратно посасываю уздечку. Свожу его с ума. Я точно знаю, что именно это с ним происходит, потому что его рука зарывается в мои распущенные волосы и сжимает их у корней. Кожа натягивается, к ней приливает кровь, и мое дыхание учащается. Эти игры на грани жестокости мне нравятся. Есть в этом что-то такое дикое, необузданное. Как будто Юдин не может держать себя в руках рядом со мной.

Он подталкивает меня к члену, чтобы я наконец накрыла его губами, но я уворачиваюсь и провожу языком по стволу. Все, как сам Святослав Михайлович учил меня еще до момента, пока не уволил. Он рычит что-то нечленораздельное, а потом резко дергает мою голову вверх и впивается в меня злым взглядом. Вторая рука ложится мне на шею и легонько сжимает.

– Не испытывай мое терпение, Антонина, – недовольно цедит он. – Я сказал взять его в рот.

Наклонившись, он прикусывает и оттягивает зубами мою нижнюю губу, а потом резко опускает мою голову, заставляя насадиться на член ртом. Вот теперь я могу сдаться. Может быть, я переоцениваю силу своей власти, и на самом деле она не в моих руках. Но я предпочитаю верить в то, что Юдин сходит с ума именно потому что я стою перед ним на коленях, и его член у меня во рту.

Сначала я двигаю головой медленно, как он учил. Насаживаюсь на твердый ствол ртом. Обвожу языком головку. Хватка на моих волосах усиливается, и я ускоряюсь, вбирая в себя столько, сколько могу. Я не умею эти все чудеса, которые делают девушки в порно, так что даже не пытаюсь. И, кажется, Юдину и не нужны фантастические навыки от меня. Похоже, он удовлетворен уже тем, что это мои губы полируют его член.

В какой-то момент Святослав Михайлович поднимается, заставляя меня сесть на пятки. Двумя руками фиксирует мою голову и начинает сам вколачиваться. Я задыхаюсь, давлюсь и умываюсь слезами. Но мои глаза широко распахнуты, и наши с Юдиным взгляды столкнулись и как будто склеились. Я вижу, как под полуопущенными ресницами его взгляд заволакивает черным туманом. Чувствую, как член напрягается сильнее. Он близок к финалу. Я хочу подарить ему это наслаждение. Хочу, чтобы ночью он видел во сне именно эту картинку.

Несколько грубых толчков – и я проглатываю все до последней капли. Наслаждаюсь его вкусом и видом перекошенного от удовольствия лица с крепко стиснутыми зубами.

Он выскальзывает из моего рта и оседает на кровать, шумно дыша. Я подаюсь вперед, чтобы получить свою порцию ласки, но Юдин берет с кровати свои боксеры и бросает на пол.

– Будешь уходить, забрось их в стирку, – бросает небрежно и, не глядя на меня, забирается голышом под одеяло.

Я тяжело сглатываю едкую, прожигающую внутренности обиду. Между ног влажно и пульсирует. Мне совсем немного нужно, чтобы достигнуть пика. Но он даже такую малость мне не подарил. Использовал, как резиновую куклу, и теперь вышвыривает прочь.

Взяв с пола боксеры, я медленно поднимаюсь на ноги, стараясь игнорировать дискомфорт между ног и тянущую боль в груди. Никогда Святослав Михайлович еще не поступал так со мной. Из этой спальни я всегда выходила удовлетворенная.

Что это? Какая-то новая игра? Желание побольнее ударить меня? Указать на мое место? Я не знаю ответа ни на один из вопросов, но внутри все просто горит от боли и несправедливости.

Быстро набросив свой халат и кое-как завязав пояс, тороплюсь на выход. Даже не пожелав ему доброй ночи, тороплюсь в нашу с Максом спальню. И только закрыв за собой дверь, вспоминаю, что не отнесла белье Юдина в стирку. Прижав боксеры к груди, съезжаю по двери и рыдаю практически беззвучно, чтобы не разбудить сына.