Разбивающая оковы

«Братья» вздохнули с облегчением. Итак, бить девушку не надо. Пан задумал изобразить похищение, а когда надо, он появится и прикинется освободителем. Не он первый это придумал.

– Два серебряных денара, милостивый пан! – заявил Карл.

– Чего?

– За эту работу – два денара серебром вперёд!

– Как так? Почему так много?

– Отчего же много? – возразил Карл. – Мы рискуем! Это же панночка, а не мужичка! Нам надо выследить её, когда она одна, схватить, связать, а потом ещё дождаться вас! А вдруг появится казачий разъезд?

Такая мысль не приходила в голову Анджею. Конечно, этим двоим никто не поверит, но…

– Ладно, пусть два денара, – со вздохом ответил пан. – Один сейчас, другой – когда сделаете работу. Только поторопитесь!

– Мы поторопимся, милостивый пан! Расскажите – кто эта панночка, где её найти?

– Почему ты согласился только на один денар вперёд? – недовольно спросил Стефан, когда «братья» остались наедине. – Он же не заплатит, когда прогонит нас от девицы.

– Знаю. Но и один денар – совсем неплохо. Пусть пан думает, что нажился на нас. И ты видел – он не думал о казачьем разъезде. А теперь сообразил. Значит, не станет нас торопить. А пока то да сё… Будем жить здесь, приятно спать да столоваться.

– Ладно, – вздохнул Стефан. – Когда начнём?

– Так для начала надо посмотреть на девицу. Освоиться в околотке. Пан сказал, она утром купается…

– Да, но часто с подругой.

– Что за дело? Поглядим на обеих. А потом выждем, когда девица будет одна.

– Почему ты часто осматриваешься? – удивилась Маня, когда подруга в очередной раз бросила вокруг настороженный взгляд.

– Не знаю, – с досадой ответила Лиля. – У меня странное ощущение…

Маня встревожилась: змея, живущая в подруге, зря беспокоить не станет. Девочка из леса в свою очередь огляделась: берег… склон обрыва… верх…

Какое-то движение среди высокой травы над обрывом. Заяц? Коза? Возможно, конечно, но вдруг волк? Или… двуногий волк?

– Видал? – озабоченно обратился Карл к товарищу, которого вовремя оттащил от обрыва. – Ещё миг – и эта плюгавая заметила бы нас.

– Так не заметила же, – вздохнул Стефан. – А и заметила бы, так что?

– Они бы рассказали взрослым, и ты бы увидел здесь тот самый казачий разъезд. Думаешь, от него легко убежать? Они на конях, к тому же всё в округе знают.

– А панночка-то наша хороша! – мечтательно произнёс Стефан, меняя тему. – Понимаю этого Муралевского. Девка-огонь.

– Хочешь взять её замуж?

– Я – нет… к сожалению. Мне эту кобылку не объездить. Но и отдавать её нашему пану – больно жирно.

– Так что ты предлагаешь взамен?

– Есть у меня идейка…

Первая мысль, когда Лиля только проснулась, была: «Что-то не так». Первым же движением правая рука нырнула под подушку и извлекла пистолет. Вторым – девушка проверила заряд и взвела курок. Осмотрелась: ничего подозрительного. И… тихо. Нет обычной утренней суеты… странно.

Накануне матушка уехала проведать батюшку, который задерживался под Варшавой. Вернётся, скорее всего, к концу недели. Всё это время придётся обходиться без лошади, но это ладно – привычно уже. Тадеуш с его неизменным ружьём сопровождает её, и это хорошо – безопаснее. А за домом больше некому присмотреть – только она, Лиля, за хозяйку…

Девушка обулась, надела лёгкое платье и накинула красиво вышитую кофту – подарок знакомой крещёной татарки, вышедшей замуж за поляка и живущей в Варшаве. Осторожно открыла дверь и выглянула наружу.

– Эй! Кто-нибудь!

Тишина, никто не отзывается. Но ведь Миленка уже на кухне? Да и Олешка, сын подруги Миленки, которого та просила приютить да пристроить… Вряд ли Миленка разрешила ему долго спать. Хотя, конечно, могла отправить его в огород – набрать овощи…

Лиля решила пока никого не звать, а самой осмотреть дом – убедиться, что повода для тревоги нет. Заглянула в родительскую спальню, затем в столовую: никого. Спустилась вниз… и сразу наткнулась на Миленку.

– Миленка, что с тобой?

Кухарка пробормотала нечто невнятное, повернулась на другой бок и захрапела. Итак, она жива, просто спит, но на голом полу это не годится. Лиля огляделась: в трёх шагах коврик, ещё бы дотащить туда дородную Миленку… Или лучше вот так…

Лиля отложила пистолет, передвинула коврик и подсунула его под кухарку. Та на мгновение приоткрыла глаза, но тотчас снова уснула. Лиле показалось, что от кухарки пахнет снотворным растением – одним из тех, с которыми она ознакомилась в хозяйстве Катерины. Как это понимать? Миленка приняла на ночь снотворное, да не в комнате слуг, а здесь, рядом с входом? И не рассчитала дозу? Лиля покачала головой: скорее женщину кто-то напоил. Но зачем?

Девушка вздохнула, покачала головой, ещё раз проверила оружие и прошла в противоположную часть этажа – тёмную в это время суток. Внезапно кто-то, скрывавшийся среди темноты, больно схватил её за правое запястье, выдернул пистолет и выкрутил руку.

Глава 2. Выкуп судьбой

Резким движением Лиля вырвалась из захвата. Молнией сверкнула мысль: «Сейчас бы пустить в ход заколку…» Однако правая рука болела и не допускала резких движений. Лиля дёрнулась назад – туда, где светло. Взгляд упал на дубинку – палку, которую вчера забыла Маня. Девушка подхватила это оружие и, отбрасывая чувство боли, перехватывая дубинку то за левый конец, то за правый, нанесла несколько ударов наугад в темноту. Палка ткнулась в нечто мягкое, вызвав крик боли. Круговой удар, быстрый шаг вперёд – и девушка подхватила с пола выпавший пистолет. «А теперь – наружу – и звать на помощь». Однако край глаза подметил тень.

– На помощь! – на всякий случай крикнула девушка, но неизвестный набросился на неё. Лиля увернулась и ударила палкой в ступню нового противника – тот зарычал от боли. Но из темноты выскочил первый враг. Не успевая рассмотреть его, Лиля с трудом увернулась от обоих. Однако дыхание подводило, от бешеной борьбы она начала уставать, и сил на крик уже не было. Беспорядочно нанося удары то пистолетом, то дубинкой, Лиля то и дело попадала в цель, но враги не отставали. Поняв, что нападающие не стремятся убить её, Лиля бросила пистолет в лицо первому из врагов. Тот увернулся – и тотчас получил палкой по голове. Послышался стон – Лиле показалось, что этот противник упал, значит, остался второй… Стиснув зубы и не обращая внимания на боль в руке – рванулась вперёд, нанося удары то справа, то слева. Неприятель шагнул назад, споткнулся, потерял равновесие и едва успел прикрыть руками голову от удара…

Однако в тот же миг что-то мягко обрушилось сзади, заслоняя обзор и закрывая рот и нос…

От неожиданности Лиля выронила дубинку и вслепую нанесла несколько ударов руками и ногами назад. Куда-то попала… Однако невидимый теперь враг опрокинул её на пол, зажимая рот и нос и лишая дыхания. Мгновение спустя девушка ощутила, что на её ногах затягивается верёвочная петля. Почти задыхаясь, попыталась брыкаться, но на ноги навалилась тяжесть, а затем кто-то схватил и вывернул ей руки за спину… Едва не теряя сознание, понимая, что дело плохо, из последних сил сопротивлялась невидимым врагам…

Прошло совсем немного времени – и Лиля оказалась прочно связана по рукам и ногам. Похитители сняли с её головы мешок, и девушка вдохнула полной грудью. Голова кружилась. Она осмотрелась: похитителей было двое, толстый и худой. Они сидели рядом со своей пленницей и, кряхтя и тяжело дыша, потирали ушибы. Оба были в кровоподтёках с ног до головы, у худого по лбу текла тонкая красная струйка.

Послышались шаги, и с улицы вошёл Олешка.

– Беги скорее отсюда! Зови на помощь! – едва увидев мальчика, закричала княжна. Олешка мигом всё смекнул, выскочил наружу, и послышался его крик:

– Люди, на помощь! Панночка в беде! Скорее сюда!

Лиля испугалась, что похитители бросятся следом за ребёнком, но те только рассмеялись:

– Ай да мальчик! До чего скор и предан панам! Да только напрасно!

– Верно! Сегодня же праздник! Тут, поди, за десять вёрст ни одного трезвого мужлана не найдёшь!

Акцент в речи обоих похитителей выдавал в них иноземцев. Лиля отметила про себя, что они, скорее всего, правы: да, сегодня церковный праздник – а значит, Олешка не встретит никого, кто успел бы на помощь.