Делюн-Уранский хребет. Воспоминания, путешествия, происшествия

2.4. Мамгора

Мамгора – это название горы на Мамакане (знаменитое место!). Это было место отдыха, повод для сочинения каких-нибудь бытовых рассказов и даже источник песен местного изготовления. Это относилось ко времени, когда на Мамгоре и прилегающей к ней территории, начали заготавливать дрова для электростанции. В тридцатые годы Мамаканская ТЭС работала на торфе, месторождение которого находилось под самой Мамгорой, на заболоченном древнем русле Мамакана. Это месторождение делилось на два участка: Первый и Второй Торф. Но запасы торфа начали иссякать и тогда принялись за дрова.

Лес рубили на самой Мамгоре и спускали его вниз по деревянным лоткам. А потом стали рубить и по всей округе. Остатки этих лотков ещё долго были видны на её склонах. Когда запасы леса стали исчезать во всей округе, заготовка леса отодвинулась на многие километры вниз по Витиму. А потом, из-под Черемхова стали возить каменный уголь, для сжигания его в топках электростанции.

Во времена моего детства, взрослый лес в округе Мамакана был уже начисто вырублен и сожжён. Вокруг посёлка был по сути подлесок – деревья не выше 5 метров высотой. Нам тогда, всё это казалось дремучим лесом. Но это был подлесок. Приехав на Мамакан через 30—40 лет, я увидел именно взрослый лес – высота деревьев была до 20 метров и выше. Наглухо заросли все бывшие залысины и поляны. Но тогда было именно так.

Правда, вырубая лес – кедры, как правило не трогали, так что попадались красавцы высотой до 30 метров и выше. Да и вырубка шла не всплошную. Были места, к которым нельзя было подъехать, а следовательно и вывезти срубленный лес. Там тайга стояла не тронутой. С того времени и сохранилось несколько местных фольклорных песенок. Вот одна из них:

Есть на Мамакане Мамгора. Да! Да!

Нас гоняют каждый день туда. Да! Да!

Там мы пилим, и строгаем,

И родных мы вспоминаем:

«Эх! Зачем нас мама родила!»

А ещё такая байка: сидит мужик у ручья. Подходит к нему начальник и спрашивает:

«Шарафутдинов! Ты что тут делаешь?»

– «Мух лёвим!»

– «Зачем мух ловишь? Работать надо!»

– «Работа такой – мух лёвим!»

Оказывается, мхом он называл торф, который он вылавливал из ручья и складывал, тут же для просушки. А потом, когда он высыхал – его грузили на машины и отвозили на склад топлива электростанции.

Я уже рассказывал, что первоначально Мамаканская ТЭС использовала торф для сжигания в своих топках. И было два участка, где он разрабатывался: Первый Торф и Второй Торф. Когда-то, может быть миллионы лет тому назад, под Мамгорой проходило древнее русло реки Мамакан. Река много раз меняла своё русло и вся мамканская пойма, на которой ныне находится, и посёлок, и электростанция, – это результат многовековой работы реки.

Когда река ушла из-под Мамгоры, то там образовалось болото, в результате жизнедеятельности которого и наросли огромные пласты торфа. И если Первый Торф находился на сравнительно недалёком расстоянии от электростанции и там нарезанный и высушенный торф, сразу же, как со склада отвозился на станцию. То Второй Торф был на значительном удалении.

И ещё одно – в конце Второго Торфа находилось большое, красивое озеро, из которого вытекал ручей, вполне пригодный для транспортировки нарезанного торфа. Торф сплывал вниз по ручью, на нижнюю ступень поймы. Там оставалось его выловить и высушить, после чего его можно было отправлять автомашинами на склад топлива. Вот Шарафутдинов – татарин по-происхождению и занимался отловом, и просушкой торфа (называя его «мхом»). Вот так и родилась местная присказка: «Зачем мух ловишь? Работать надо!»

2.5. Мамаканские татары

Мамаканские татары это особый разговор. Весёлый и шебутной народ, неунывающий ни при каких обстоятельствах. Все свои невзгоды, они всегда превращали, в шутки, круто посоленные песенки, или присказки, типа:

Гиндулла – пей вода! Ешь вода!

Дескать в туалет, по-большому, не будешь ходить никогда! Вы ж понимаете, что эта фраза здесь звучит в несколько сглаженном варианте. Всё это казалось мне, чем-то вроде отличительной черты неунывающего народа, в те довольно голодные годы. Справедливости ради, у большинства этих песенок был автор. И имя его – Азым Хафизов. И этому будет посвящён специальный рассказ. Но и здесь, приводимые стихи и песенки – это по сути Азымовы сочинения:

Всем татарам деньги дать!

Праульно! Праульно!

Всем татарам – лес рубить!

Не праульно! Не праульно!

И так по каждому выгодному или благоприятному случаю жизни. Например, за словами: «Всем татарам водку пить!» (Или «Песни петь!») Разумеется следовало «Праульно! Праульно»! А после слов, что сулили менее выгодные или престижные обстоятельства, естественно звучало: «Не праульно! Не праульно!» Меня всегда поражала какая-то неистребимая жажда к сочинительству. И умение всякие шутки пересыпать острыми вставками и поразительно в рифму. Мне, мальчику, воспитанному в интеллигентной семье и приученному мамой (несмотря на отцовский аскетизм и атеистическое мировосприятие) к молитве на ночь, было интересно слушать все эти прибаутки. А обладая хорошей памятью, я часто приносил всё это в дом. И поначалу недоумевал, почему это мои родители, с каменными лицами выслушивают все мои «приношения», и явно были не в восторге от всего этого.

Я не знаю откуда их было так много в посёлке? Наверное половина всего населения. Во всяком случае ребятни, было точно половина-на-половину. Уличная школа была, надо сказать, отличная (а за «учителей» – я вообще молчу). И татарский язык, надо сказать – довольно удивительное явление. Так например, в нём есть вполне приличные названия мужским и женским интимным местам. При чём эти названия на их языке настолько приличные, что гуляющая пара влюблённых, может их свободно употреблять в разговоре между собой, не ощущая при этом никакого дискомфорта. Это было особенно удивительно, когда я пытался сравнить всё это – с нашими «трёх-этажными». Это же кошмар!

Так что, меня часто сопровождали песенки, типа:

Айда, Зингер, урманга!

Кара ила – ошарга.

Впрочем, в приведенном куплете нет ничего предосудительного:

Пойдём, Зинка, в лес!

Чёрная ягода поспела.

Надо полагать, что «чёрная ягода» это «черника», да и вообще всё самое интересное начиналось, именно после того, как Зинка соглашалась пойти в лес. И что интересно, татарский язык в смысле общеупотребительности – очень гибкий. Так например, выражение: «Потак шишкен», можно перевести и совершенно литературно, мол у «Зинки попка пухленькая». Но мне-то всё это переводила босоногая и сопленосая братва, так что было от чего прийти в восторг.

Но всё это было, когда мне было 5—7 лет и я ещё не знал жаргонной лексики. Отчего довольно часто попадал в «пиковые» ситуации: например, прихожу как-то домой и во всеуслышание заявляю: «Мишка Зайцев! Такой здоровый пацан, а слова „брат“, правильно произнести не может, – Всё, блять! Да, блять!»

А для строгих цензоров, что следят за чистотой написанного текста напоминаю, что подозреваемое вами нецензурное слово – пишется через букву «д» (а вовсе не через «т»). Я запомнил вытянувшиеся лица у отца и матери, когда я произнёс всё это. Сценка была подстать Гоголевскому Ревизору. В доме наступила гробовая тишина. Меня не ругали, не читали мне нравоучений, просто молча спустили на тормозах и всё. И через несколько дней всё забылось.

А что касается древних русел Мамакана, так несмотря на то, что их было много, в настоящее время, можно отследить – только три. Первое русло уходило влево от Мамгоры и впадало в Витим там, где Шарафутдинов вылавливал торф. Второе уходило вправо от Смольного и впадало в Витим там, где сейчас находится система озёр и болот, из которых вытекает современный Тёплый Ключ.

А современное русло – по середине между древними, прямо от Смольного поворачивает и впадает в Витим. Много позднее, когда я учился в институте, здесь на повороте у Смольного поставили плотину Мамаканской ГЭС, которая теперь обеспечивает электроэнергией всю округу, включая БАМ. Так вот, когда строили Мамаканскую ГЭС, (а строили её по методу «сухого русла») – течение реки отводили в древнее русло – в сторону Тёплого Ключа. Кстати, Мамаканская ГЭС была, в своё время, первой гидро- электростанцией, построенной в условиях вечной мерзлоты.

После возведения Мамаканской ГЭС и образования Мамаканского водохранилища, под воду ушли, и рыбные озёра, и вход в пещеру. Так что всё теперь похоронено на дне водохранилища.

2.6. Жимолость

Не знаю, как сейчас, а в детские годы, в окрестностях Мамакана были огромные заросли жимолости. Её ягоды созревают к середине лета. Высота кустов бывает разная и зависит, и от сорта жимолости, и от возраста кустов. Они могут быть и до пояса высотой, и выше человеческого роста. Когда жимолость созревала, мы часто бегали поесть сладкой и очень душистой ягоды.

Справедливости ради нужно сказать, что иногда попадается и кисло-горький сорт жимолости. И горечь у неё надо сказать такая, что потом долго отплёвываешься и заедаешь её сладкой жимолостью, прежде чем исчезнет неприятное послевкусие. Но это ни в коей мере не останавливало нас, от походов в лес. Сладкая и душистая ягода окупала всё.

В один из таких набегов на заросли жимолости, я отдалился от группы ребят и незаметно зашёл довольно далеко. Я двигался, постепенно раздвигая высокие кусты. Меня беспокоило большое количество мошкары. Наверное поэтому я и не останавливался на одном месте, а всё время шёл и шёл. И поначалу даже не сообразил, что чем дальше иду – тем больше становилось мошкары. И вот, отодвинув очередной куст, я увидел, что за соседним кустом стоит на задних лапах здоровенный медведь. Он обнял своими передними лапами высокий куст жимолости и деловито объедает его. А над ним вьётся туча мошкары.

В середине лета, медведь сытый и на людей, как правило, не нападает. Он оторвался от еды, поднял свою морду и внимательно посмотрел на меня. Я остолбенел. Между нами было от силы полтора метра. Очевидно, семилетний мальчишка не представлял для него опасности, а ягода была очень вкусная и он принялся дальше её объедать, не обращая на меня никакого внимания. Я осторожно отпустил отодвинутый куст, (словно отгородился занавеской), и медленно стал пятиться назад.

Отодвинувшись так на несколько метров, я повернулся и дал дёру. Я и раньше слышал, что сытый медведь любит наблюдать за детьми, а особенно за женщинами. И не нападает на них, но и не уходит, а часто держится в пределах видимости. Но когда женщины поднимают крик и шум, или начинают бить палками в тазы и вёдра, то он уходит.

Шума медведь не переносит. Но одно дело слышать это от других, а другое дело столкнуться самому, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. У меня ещё долго после этого тряслись поджилки. Ягодное пиршество на этом закончилось. После этого случая, мы долго не решались углубиться в лес и ходили в основном по краюшку.

Глава 3. Воспоминания 8—12 летнего возраста

3.1. Неожиданная болезнь отца и раннее взросление