Умная пуля

Умная пуля
Фридрих Евсеевич Незнанский

Марш Турецкого
Прокатывается волна убийств и загадочных исчезновений ученых, имеющих международное признание.

Александр Борисович Турецкий вместе со своими помощниками выясняет, что эти преступления – звенья одной цепи и связаны с изобретением нового поколения оружия. Умная пуля сама находит цель. Шансов у приговоренного нет. Как найти стрелка и самому не стать его мишенью? Только принимая нестандартные решения в непредвиденных обстоятельствах.

Фридрих Незнанский

Умная пуля

Часть первая

Глава 1

Мышка и «наружка»

Если к окну не прикасаться несколько лет, а затем хорошенько вымыть, то это, оказывается, может сильно испортить настроение. Едва пропускавшее свет стекло неуловимо гармонировало с обшарпанными стенами, серым потолком, протертым до дыр линолеумом, темно-коричневым подобием мебели и сгорбленной фигурой профессора, поросшего мхами и лишайниками. И было большой ошибкой стирать грань между мирами. Теперь через окно в полуподвальный кабинет врывались зеленые деревья, весело бегающие дети, яркие пятна майского солнца, мелькали влюбленные парочки.

Маша, постукивая двумя пальчиками по заедавшей древней клавиатуре, пребывала в состоянии недоумения: что она делает здесь и сейчас? Она бросала тоскливые взгляды на улицу. Там кипела жизнь. Там был другой мир, в котором все счастливы. Даже лежащий третий день у стены напротив хиппи. Она уже начала к нему привыкать. Чем он жил, непонятно. Не ел, не пил, не отлучался по нужде. Только курил.

На столе перед девушкой лежала кипа исписанных от руки листов. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия для превращения их в читабельные. Вчерашний тусняк закончился в четыре утра. Поэтому корявый почерк профессора действовал как сильнейшее снотворное. Даже пришла идея украсть пару страничек монографии для мужа. Тот постоянно пребывал в двух состояниях: либо беспробудно спал, либо страдал от приступов бессонницы.

Материальное положение совсем не обязывало ее трудиться. Супруг, довольно раскрученный архитектор, без заказов не сидел и мог обеспечивать вполне безбедное существование. Но Маша, справедливо считая, что обременять себя детьми в двадцать лет рановато, начала дома откровенно скучать. А тут подружка, часто и прикольно рассказывавшая о своей работе с чокнутым профессором, ушла в декрет. Она и предложила поработать. Нескольких дней Маше вполне хватило для вывода: она просто бесилась с жиру. Каждодневное убийство времени в компании выжившего из ума исследователя становилось невыносимым. Все мысли профессора были поглощены штаммами бактерий и вирусов. Он даже улыбался, только прильнув к окулярам микроскопа. Оставалось придумать достойный повод для подачи заявления об уходе. Но потом. Сейчас не думалось совершенно ни о чем.

Тишину нарушил посторонний шорох. Затем громкий хруст.

– Крыса! – вскрикнула Маша, поджимая коленки к подбородку.

Профессор Волобуев оторвал близорукие глаза от бумаг и прислушался. Со скрипом поднялся. Причем понять, что скрипит: стул или ученый – было невозможно. Отодвинул мусорное ведро. Возле плинтуса сидела белая мышка. Профессор со вздохом присел. Надев очки, принялся внимательно рассматривать гостя. Затем взял животное за хвостик и аккуратно положил на стол. Он любил грызунов. Может, потому, что привык иметь дело с ними чаще, чем с людьми. Для них у него всегда было с собой угощение. Вот и сейчас полез в карман и насыпал горстку семечек. Мышка, сев перед неожиданно возникшей горой счастья, принялась передними лапками брать семечки и грызть.

– Ой, какая прелесть. Она ручная? – радостно воскликнула девушка, подбегая к зверьку.

– Видишь, спинка беленькая. Ты ее можешь взять, покормить, погладить. Но если полоска желтая или коричневая, то это от йода. Значит, мышке привили какую-нибудь заразу. Лучше такой сторониться.

Маша резко отдернула руку, потянувшуюся было к зверьку. В этот момент решение расстаться с карьерой и посвятить себя семье созрело окончательно. Ей даже захотелось ребенка или двух.

– В нашем институте других мышей, кроме белых, и не водится, – продолжал профессор, – вивария своего нет. Он в филиале, на «Калужской». Зрелище, скажу, грандиозное! Это надо видеть. А к нам завозят. Естественно, во время опытов мышки сбегают.

Маша, резко потеряв интерес к грызуну, развернулась. Ее взгляд вновь оказался прикован к окну. Оно словно гипнотизировало. Девушка тоскливо посмотрела на улицу и произнесла:

– Семен Наумович, какая красота за окном. Вам действительно никогда не хотелось послать эти вирусы куда подальше? Поехать путешествовать, открывать для себя новые страны? Это же невозможно, из года в год вылавливать нужного микроба ЕО 764. Он, кстати, чем-то отличается от ЕО 765?

– Вот посмотри. – Волобуев жестом подозвал Машу к микроскопу. Наклонился к сейфу, открыл его. Достав предметное стеклышко, посмотрел на свет. – Штамм бактерии СН 300.

Маша, обрадовавшись возможности немного отвлечься, подошла и заглянула, представив на миг, что профессор – сексуальный маньяк. Сейчас воспользуется случаем и набросится сзади! Но он, если и был одержим, то только своими бациллами.

– Видишь палочки? – нежно прошепелявил Семен Наумович.

– Да. Все одинаковые, – ответила Маша.

– Это на первый взгляд так кажется. А вот представь, прилетела ты, допустим, с Марса. И где-нибудь на высокой орбите разглядываешь людей в телескоп. Все одинаковые, бегают, суетятся. Снижаешься. Ба, да тут попадаются черненькие, и беленькие, и желтенькие. Да и среди них тоже отличия: одни низкорослые, другие голубоглазые, третьи горбоносые. А перед тобой стоит задача: найти Шварценеггера и похитить для улучшения своего марсианского генофонда. Как это сделать? Очень просто. Устраиваешь им небольшой катаклизм: наводнение, землетрясение, химическую атаку, ядерную войну, голодовку, Варфоломеевскую ночь или Бухенвальд. Выживший и будет тем Ноем, от которого пойдет новый род. А мы обзовем его СН 300. Просто потому, что среди пятисот пробирок повезло трехсотой.

– Увлекательно. А насколько выгодно быть микробогом? – задала она провокационный вопрос.

Семен Наумович замолк. Да, сейчас только этот вопрос интересует симпатичных безделушек. А ведь когда-то была совсем другая – нищая, голодная, но интересная жизнь. Радоваться могли не только деньгам, хотя и им, конечно. Он познал счастье первых открытий, публикаций, защиты диссертации, получения степени. Научная жизнь бурлила интригами, спорами школ, попытками протектората антинаучных идей.

А в современном мире хапуг и стяжателей все ценности свелись к доллару. Большинство талантливых ученых подалось в торгаши. Институт медицинских и биологических препаратов имени Марасевича на Сивцевом Вражке сильно потерял свой вес в мировой табели о рангах. Финансирование урезали, работы свернули. Уже предпринимались попытки банкротства. Не последнее место играло его элитное месторасположение. Слишком лакомым казался кусок. Но пока держался.

Волобуев не любил вспоминать, но не мог забыть один неприглядный поступок. Как-то, изучив несколько величайших открытий в области микробиологии, юный младший научный сотрудник пришел к ошеломляющему выводу. Все открытия сделаны случайно. Просто вдруг некий ученый решил посмотреть в микроскоп на какую-нибудь дрянь.

Волобуев понял, что все рассмотреть невозможно. Микроскопов не хватит. Значит, простор для исследований открывается необъятный. И он, несмотря на насмешки коллег, принялся изучать все, что попадалось под руку.

Однажды он узнал, что поступившее по разнорядке чудо немецкой оптики, темнопольный микроскоп «Лабовал», решено отдать лаборатории, возглавляемой его приятелем Ароном Гуком. Волобуеву этот микроскоп нужен был как воздух, как вода, как возможность мыслить. Он снился ночами в цветных снах. Волобуев им бредил наяву. Он был готов просиживать над окулярами день и ночь. Ему жизненно необходимо было проверить практикой сотни гипотез.

Волобуев находился в состоянии, близком к помешательству, когда вдруг обнаружил на лестничной клетке, где разрешалось курить, партбилет Арона. Поначалу он обрадовался случаю оказать услугу и получить за нее доступ к микроскопу. А вдруг Гук окажется просто неблагодарной скотиной? Для очистки совести он пообщался с Ароном на предмет пользования прибором в нерабочее время. Однако тот только посмеялся над страстью исследователя. У Волобуева не осталось иного выхода, как унести домой документ и дрожащими руками развести в туалете огонь.

Пропажа обнаружилась при очередной оплате партвзносов. Билет дается один раз в жизни. И если не сумел его сберечь, то в партии делать нечего. Гука исключили, и, как показала жизнь, правильно. Он покатился по диссидентской дорожке и вскоре эмигрировал. А микроскоп достался Волобуеву. Обладание им открывало новые, недоступные коллегам возможности. Исследователь попытался найти компромисс со своей совестью, основываясь на следующем постулате: «В основе всех великих дел лежит предательство».

Как-то, рассматривая каплю крови, которая ранее считалась стерильной, он сделал неожиданное открытие. Оказалось что в плазме обитают микроорганизмы. Множество бактерий сновали в межклеточном пространстве между цепочками эритроцитов, лейкоцитами и тромбоцитами.

Потом выяснилось, что это открытие было открытием для него лично. А на Западе уже были публикации. С жадностью первопроходца он набросился на флору, живущую в плазме. Синтезировав однажды супербактерию, упорно трудился. Денег на исследования катастрофически не хватало. На питательные среды ему приходилось выкраивать из сэкономленных денег, а то и покупать на кровные. И вот результат: выращен устойчивый штамм. Обладает свойствами сансибилизатора, т. е. скапливаться в районе новообразований, а если их нет – щитовидки. При облучении электромагнитными волнами сам начинает генерировать сигналы. Такого еще не достигал никто. Открывались широкие возможности использования в медицине. Теперь можно проводить диагностику без использования рентгена с точностью радиоизотопной, но без облучения. Один шаг до лечения тяжелейших недугов. Желающие получить готовенькое отыщутся. Можно будет поторговаться.

Но Волобуев несколько опростоволосился, думая, что никому нет дела до его исследований. Не прошло и трех дней, как подтвердилась положительная реакция, а уже дважды выходили на контакт купцы. Но профессор, набивая цену, довольно резко всех отшивал. Наконец вчера появился покупатель. Его привезли в огромном джипе в сопровождении охраны с золотыми цепями на мощных шеях. Бизнесмен предложил за результаты сумасшедшие деньги – сорок тысяч долларов. И дал два дня подумать.

У профессора, не спавшего всю ночь, кружилась голова. Его не терзали сомнения: соглашаться или нет? Проблема была в другом: на что потратить деньги. Конечно, хороший санаторий, не слишком утомительное путешествие, люминесцентный микроскоп. Но что еще, что стоит денег? Чего он хотел и не мог позволить? И вдруг его взгляд скользнул по стройным ногам Маши. Неожиданно озарило. Волобуев, оказывается, всегда любил женщин и машины. Ведь именно ради этого в расцвете сил двадцать лет назад ринулся он в погоню за научным открытием.

Семен Наумович покрылся потом, осознав, что это, или подобное, молоденькое создание из категории немыслимого перешло в разряд доступного.

Одновременно не имевший водительских прав Волобуев пришел к выводу, что автомобиль с личным шофером – не роскошь, а жизненная необходимость. Он поднял глаза и задумчиво спросил:

– Машенька, а сколько сейчас стоит девушка?

– Что? – изумилась помощница.

– Я хотел узнать, почем нынче машина? – повторил, краснея, Волобуев.

– Извините, послышалось. Смотря какая: импортная? Отечественная? – уточнила Маша.

– Ну не знаю, – растерялся профессор, нервно потирая кончики пальцев, – скажем, из наших, но что-нибудь посовременнее.

– Можете не париться. Они выпускаются уже устаревшими. Вообще, штук за шесть баксов можно подобрать, – ответила Маша.

– Да? – удивленно протянул ученый.

– Вы собираетесь покупать автомобиль?

– Надоело, понимаешь, в метро, – ответил профессор, словно речь шла о проездном билете.