Забыть и выжить

Забыть и выжить
Фридрих Евсеевич Незнанский

Возвращение Турецкого
В крупном южном городе произошло непредвиденное веерное отключение электричества. Подозревается диверсия, и по этому поводу возбуждено уголовное дело. У Александра Турецкого, уволенного из Генеральной прокуратуры после тяжелой контузии по состоянию здоровья, дома произошел конфликт с женой, после чего он оставил Москву, не отвечая ни на чьи звонки. И стал невольным свидетелем «Конца света», как было названо это отключение. Местная прокуратура пытается привлечь его к расследованию преступления, однако у бывшего «важняка» появился здесь и свой личный интерес: он встретил человека по кличке Полковник, страдающего биографической амнезией, и задался целью вернуть ему память.

Фридрих НЕЗНАНСКИЙ

Забыть и выжить

В основе книги – подлинные материалы как из собственной практики автора, бывшего российского следователя и адвоката, так и из практики других российских юристов. Однако совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

Пролог

У БОГА ПОД БОКОМ

– Что ты решил со своим пауком?

Вопрос был задан таким тусклым тоном, словно голос донесся не из суперсовременного японского мобильника, а из дырявой, ржавой трубы, забитой всякой дрянью.

– Он должен в течение ближайшей недели, начиная прямо с сегодняшнего дня, изыскать возможность проникнуть в нужные нам сети и сразу сообщить о начале операции, – так же глухо ответил собеседник, находившийся с телефонной трубкой в руке в полутемной комнате, окна которой были затянуты жалюзи, а поверх еще и шторами из плотной ткани. Был он высоким, тощим мужчиной лет за пятьдесят, с наголо выбритой головой, худощавым лицом и длинными, костлявыми руками. Светло-серый костюм делал его в слабом, рассеянном свете, излучаемом плоским монитором компьютера, зыбко неприметным, почти эфемерным.

– Способ связи обусловлен?

– Так точно, – без раздумья, почти автоматически ответил «серый», что выдавало в нем еще недавно бывшего военного.

– Наблюдение обеспечили?

– Исключено полностью.

– Ты сошел с ума? – не меняя интонации, спросил «тусклый».

– Никак нет, – четко ответил «серый». – Он соглашается работать только на своих условиях. Ни один из способов наблюдения, во всяком случае известных нам, здесь не проходит. Договариваться бесполезно. Опыт указывает...

– Плевать мне на твой опыт! – словно сорвавшись, заорал «тусклый», вмиг обретший громкий, даже чуть визгливый, высокий голос. Появилось ощущение, что он забылся и нечаянно убрал от лица платок, через который говорил в микрофон. – Я тебе не за это бабло отстегиваю! Я должен!.. Слышишь, я обязан знать о каждом его шаге, чтобы в нужный мне, а не ему – ясно? – момент забрать ситуацию в собственные руки! И если ты не можешь...

Да, полторы тысячи долларов заказчик действительно отстегнул – перевел на счет, с которого их немедленно перевел на другой, а затем и снял наличку куратор, чтобы приобрести процессор последней модели. Что было, то было. Но зачем попрекать-то? Для дела же, не для игрушек...

– Позволю себе напомнить, – с легким придыханием, что указывало на явное волнение, прервал «хозяина» «серый», – что уже почти восемь лет никто не может его засечь. Ни одна контора, прошу прощения, включая британскую МИ-6. По некоторым данным, в настоящее время он может обретаться где-то в Скандинавии.

– А как же ты?.. Ах, ну да... Гм... – Голос снова стал тусклым и далеким. – Но связь-то хоть гарантируешь?

– Так точно. Форум, в который он выйдет, и примерное время встречи обговорены. Он зарегистрируется, введя липовые данные, и потом его не найдешь. Как уже делал это не раз. Потому и неуловим. А номер его счета вам передан, что же до суммы...

– Что здесь-то не устраивает? Количество нулей?! – снова «загрохотал» «хозяин».

– Никак нет, это его устраивает. Но он требует пятьдесят процентов предоплаты.

– Значит, у тебя все-таки имеются сомнения? Тогда тем более надо...

– У меня в отношении данного хакера абсолютно никаких сомнений нет, и он, я готов это вам повторить, еще ни разу не подводил.

– Да ладно! Откуда тебе-то известно? Это он, что ли, тебе рассказывал? Так то не доказательство... Тем более, я считаю, надо сети расставить! В общем, так, половины не будет. Вся сумма и сразу – по исполнении. Есть запасные варианты связи?

– Есть... – помолчав, неохотно признался «серый». – Но...

– Никаких «но»! Ты за что у меня бабло гребешь?! Запомни: халявы не будет! И сам заруби на своем шнобеле, и другим передай! Я считаю, вы там вовсе оборзели! Пахать разучились?! Мух, понимаешь, ноздрей давите?!

– Еще раз прошу прощения, но дело не в нас, а в том, что Спайдер может в таком случае отказаться от нашего заказа. А средств воздействия на него, и тем более иных вариантов быстрого и, главное, грамотного исполнения вашего желания, у меня, к сожалению...

– И ты еще раз заруби! – «Хозяин» перешел на крик. – Мне насрать на твои сожаления!.. Я так считаю! А если не выполнишь, пеняй на себя, – закончил он вдруг совершенно спокойно, будто и не орал только что. И от этого не наигранного, не показного, а вполне естественного и даже словно бы абсолютно логичного и уверенного его спокойствия «серый» как будто сдулся, подобно детскому шарику-колбаске, стал меньше в размерах.

Ну то, что он не привык к такому тону, было бы понятно, если бы... если бы кто-то посторонний наблюдал за ним в этот момент. Однако посторонних в комнате, где всего и стояли-то пара шкафов со столом, мощный процессор и большой жидкокристаллический монитор компьютера, не было. А на стуле перед экраном, сгорбившись, сидел человек, которого немногие, знавшие его – можно сказать так: партнеры по опасному бизнесу, – называли куратором. И хотя звучало это слово кличкой, на самом деле таковой была его профессия. Он около восемнадцати лет уже курировал особые проекты своих заказчиков, вел переговоры с исполнителями, но при этом ни разу в жизни не видел, да и не стремился встречаться ни с ними, ни со своими работодателями, он только слышал их голоса в телефонной трубке. Они бывали разными, в зависимости от результатов, – то спокойными, то нервно взвинченными. Но голос хамски грубый и даже разъяренный, как сейчас, причем без видимых к тому оснований, услышал впервые. И это обстоятельство крайне озадачило куратора. Более того, насторожило. Таким образом, и над ним самим как бы нависала определенная опасность, а ведь он считал себя неуязвимым...

Уайт Спайдер, а в переводе – белый паук, лучший, как был уверен куратор, хакер – молодой, явно русский по происхождению, заходил в Паутину под десятками ников, то есть имен, но сам редко откликался на предложения чужих заказчиков. Куратора он знал, и тут проблем до сих пор не было. Каждый твердо держал свое слово, и заказ выполнялся на уровне хай-класса. И вот впервые могло обозначиться нечто вроде сбоя. Условиям Спайдера, если ты уже передал ему, а он принял заказ, надо было следовать неукоснительно. Так договорились и в этот раз. Но теперь у заказчика – сам ли сбрендил или кто-то надоумил его? – вероятно, появились сомнения. И он вдруг, ни с того ни с сего, выдвинул новые условия сделки. Да какие! Найти и отследить Спайдера! Надо быть просто сумасшедше самонадеянным, чтобы потребовать решения такой задачи...

Из этого следовал опять-таки двоякий вывод: или заказчик настолько крут, что может себе такое позволить и быть уверенным в своем праве диктовать любые условия, или он оборзевший кретин и тупица из «новых русских» и ни черта не смыслит в том, с кем вообще имеет дело. То есть ему и в голову не может прийти, что его попросту пошлют к едреной матери, и на том вся его славная «операция» закончится.

Будет, конечно, жаль, если пройдет второй вариант, потому что денежное обеспечение операции «Конец света», как обозначил ее сам же заказчик, а также очень приличный гонорар за посредничество и надзор за операцией обещали куратору серьезно поправить его финансовое положение. Оно ухудшилось в последнее время, когда стало поступать мало заказов, точнее, мало значительных, в основном по мелочам, по той причине, что развелось слишком много «специалистов» в этой области и конкуренция, которой прежде не было, резко возросла. Куратор начал все больше разочаровываться в своей работе. Чаще стали вспоминаться прежние, светлые дни, когда в голову не приходило задуматься о перспективах – настолько ясными они представлялись. Но жизнь сразу, причем резко, осложнилась после того, как пришлось ему покинуть стены родной «конторы». Это хорошо еще, что бывшие «коллеги» обошлись только его увольнением, могли ведь, кабы не пресловутая «честь мундира», и приличный срок добавить. По скромно звучащей статье Уголовного кодекса «за превышение должностных полномочий», как стало теперь модно выражаться, ибо избавиться от этих «превышений» еще нигде и никому не удавалось, ни в одной уважающей себя «конторе», а при большом желании подвести под данную статью можно в принципе что угодно, практически любое преступление.

Однако он выстоял, нашел свою нишу, и эта ниша хорошо кормила его, одевала и обувала, а кроме всего прочего, доставляла массу изысканных удовольствий, которые перешагнувшему полувековой рубеж, далеко не красивому мужчине были бы попросту недоступны. Как недоступна, к примеру, обыкновенному, вокзальному бомжу какая-нибудь особо яркая и эффектная московская эстрадная дива типа Лолиты. Хотя, может быть, взят и не самый удачный пример.

В общем, сделал вывод куратор, чтобы не разрывать контракт и не рисковать лишний раз собственной головой – кто его знает, что на уме у этого заказчика?! – придется срочно выходить на Спайдера. И еще неизвестно, как он встретит окончательное решение заказчика – наглое и оскорбительное в своей основе...

Куратор зашел на сайт антикварной мебели и повесил объявление: «Срочно продаются части гостиного гарнитура 50-х годов производства „Мосмебель“. Звонить с 17 до 19 по вторникам...» – добавил куратор, назвав сегодняшний день, и написал номер своего мобильника. Теперь оставалось ждать отклика.

«Белый паук» позвонил ровно в 17:00. Спросил: «Какие проблемы?»

Куратор сдержанно сообщил о том, что условия договора, касающиеся выплаты гонорара, по указанию заказчика меняются. Предлагается проплата сразу по завершении сделки. Спайдер ответил, что ничего не понимает, ибо пятьдесят процентов предоплаты только что получил. А для окончательного расчета по гонорару он представит номер своего счета в другом банке – сразу после исполнения заказа.

– Да-а?!

Поистине глупый вопрос. Но это было все, на что оказался способным куратор, после чего их краткий разговор немедленно прекратился по инициативе, разумеется, исполнителя. На его мобильник, как прекрасно понимал куратор, теперь можно было даже и не пытаться дозваниваться. Наверняка телефонная трубка уже уничтожена. Ну что ж, такова манера вести переговоры у этого Уайта Спайдера. Потому он и неуловим до сих пор...

Странно, подумал куратор, зачем нужно было заказчику ломать комедию с гонораром? Скандалить, крик поднимать, угрожать? А может, все это – никакие не эмоции, а всего лишь подготовка кардинального решения вопроса? Мелькнула мысль, что заказчик и в самом деле мог попытаться собственными силами засечь каким-нибудь образом исполнителя, не подключая к этому процессу куратора. И что же дальше? Не указывает ли это обстоятельство на то, что заказчик уже принял решение избавиться от них обоих? Такую ситуацию следовало основательно обдумать, пока... да, пока еще имеется время...

Александр Борисович Турецкий волею судьбы и собственного неуступчивого и упрямого характера оказался в этом приморском, южном городе по двум причинам.

Первая – осточертела цивилизация. В это широкое понятие у него входили последовательно: родной дом и жена с ее юридически-музыкальными склонностями и морально-нравственными бросками из стороны в сторону, далее – Генеральная прокуратура, юриспруденция, лучший друг Костя Меркулов, освободивший его от этой рутины, сыскное агентство «Глория», потерявшее свое лицо после гибели Дениса, а также благодаря вмешательству в ее деятельность того же Меркулова и вынутого им из глубин пьянства и забвения Антона Плетнева... Ну в связи с последним, если быть честным перед собой, то у Константина Дмитриевича, пожалуй, меньше вины, чем у самого Александра Борисовича. Именно Турецкий вспомнил об этом, им же и загнанном в психушку, бывшем спецназовце ГРУ и напомнил Косте. Это когда расследовалось дело о террористе. Так что неизвестно, чьей теперь вины больше в том, что Ирина Генриховна, благоверная доселе супруга бывшего «важняка» и первого помощника генерального прокурора, приняв непосредственное участие в устройстве судьбы девятилетнего Васи, сына Антона, слишком увлеклась нюансами в области психологии, которые и привели ее в конечном счете в постель папаши этого Васи. Короче говоря, слишком много скопилось минусов... И все они сошлись одновременно, в одном месте и в таком количестве, что о каком-то даже намеке на плюс и думать не приходилось.

Ну а во-вторых, именно в этом городе проживала последняя на сегодняшний день, и вообще в жизни, родственница Александра Борисовича, двоюродная его тетка Валентина Денисовна, которую он не видел как минимум полтора десятка лет. С тех самых, можно сказать, пор, как все в России пошло наперекосяк. Когда все решительно отменили, но ничего дельного не дали взамен, кроме кривобокой свободы, лжи и нищеты. Словом, если что и осталось в душе Турецкого из воспоминаний о тете Вале, которая и была-то старше его всего лет на пять, на семь, то все это осталось в той, далекой, совсем другой жизни. В жизни, которая была родом из Советского Союза и гордилась своей вовсе, слава богу, не дворянской родословной.

Можно еще добавить, что и сам Александр Борисович прибыл к тетке не от хорошей жизни. Нет, не добавить, а уточнить, ибо его настроение полностью соответствовало сути вещей. А вещей при нем, собственно, и не было. Так, кошкины слезы. Поэтому и торопиться было особенно-то и некуда.

Следовало бы добавить, что события предыдущего вечера в кубанской казацкой станице, где судьба малость повалтузила Александра Борисовича, оставили на его физиономии вполне зримые и физически ощутимые следы – в виде хорошего внутреннего кровоподтека под левым глазом – результат соприкосновения его лица с кулаком правой руки противника – и содранной кожи на правой скуле, что соответствовало аналогичному действию чужой левой руки. Ничего страшного, такое и прежде случалось, не всякий удар удавалось ловко отразить Турецкому, хоть и очень старался. Все-таки пять десятков – это приличный возраст для драчуна. Но прежде, при обмене подобными любезностями, постоянно державший себя в спортивной форме «важняк» действовал более споро. А теперь, естественно, влияла недавняя контузия, следы которой он еще ощущал, мелкие ранения, да и вообще угнетенное моральное состояние души.

Поезд, на котором прибыл в город Александр Борисович, пришел поздно вечером. И, кажется, он был тем последним, который подкатил к вокзалу, когда еще и на перронах, и на улицах горели яркие фонари. Следующие составы останавливались вдали от вокзала из-за отсутствия в проводах электротока, уже в полной темноте южной ночи. И подтаскивали их к перронам тепловозы, но позже, утром. А ко всему прочему, и небо оказалось безлунным. Хоть и звездным.

Кстати о звездах. Александр Борисович скоро убедился, что только досужие астрономы могут утверждать, будто от них исходит свет. Ничего решительно от них не исходило в кромешной тьме. Но это он понял чуть позже.