На исходе последнего часа

Парень откровенно злорадствовал. А мужчина, лежащий на диване, даже не обернулся в сторону вошедших. Он ожесточенно скреб свою щетину и время от времени прокручивал назад особо понравившиеся места. Эти двое действительно были похожи друг на друга.

На стенах висели охотничьи трофеи. В том числе кабанья голова.

— Предъяви документы. Чем занимаетесь?

— Торгуем, конечно, — пожал плечами парень, протягивая паспорт. — Чем сейчас честные люди могут деньги зарабатывать? Торгуем всем, что под руку попадается.

— Или что плохо лежит? Оптом и в розницу? — рявкнул Трофимов.

— Ни Боже мой, — смиренно ответил парень.

Турецкий заглянул в паспорт. Фамилия, не говоря уже про все остальное, была похожа на болгарскую, — Киряков. Так, болгары строили Бургас. В Бургасе кладбище. Машины на дороге у кладбища… Турецкий автоматически запомнил несколько номеров.

Где-то зазвонил телефон.

И тут Турецкий краем глаза уловил, как совсем чуть-чуть, еле заметно вздрогнул мужчина на диване. Так, так, глухой?

Мягким, кошачьим движением парень извлек из кармана радиотелефон.

— Да-да, — сказал он в трубку. — Сегодня привезу, обязательно. Общий привет. Должок за мной, — объяснил он Трофимову, спрятав трубку обратно в карман. Приятель напоминает. Ну так что, будете наш гарем дальше осматривать?

— А то как же. И заткнись, твой номер пятнадцатый. — Трофимов уже побывал в двух других комнатах. После чего заглянул в погреб. — Так, а что на чердаке?

Парень замялся. Тогда Трофимов, ни секунды не размышляя, живо полез наверх. Парень явно занервничал и сделал движение вслед.

— Муля, не нервируй меня, — попросил поднявшийся наверх Грязнов, придерживая его за руку. — Дядя сам, без тебя, все что надо найдет.

— Если бы дядя смог наконец объяснить, что он ищет, я бы с удовольствием помог.

Сверху раздался какой-то шум и проклятия.

— Твою мать! — Трофимов спустился с чердака. — В краску влез.

— Я же хотел предупредить, — ехидно объяснил парень.

В углу прихожей валялся большой мешок из рогожки. На нем лежал начатый рулончик скотча. Даже если здесь что-то действительно есть, подумал Турецкий, просто так, нахрапом не найдешь.

— Пошли, — резюмировал он, глядя на ноги парня: тот был в кроссовках, причем не на босу ногу. Кроссовки на паркете оставляли черные следы. Это со сна-то он успел их нацепить и уже куда-то ступить, не выходя из дома? В камин, что ли?

— Извиняться не будем, фраер, не рассчитывай, — буркнул Трофимов. — Еще подловлю тебя на чем-нибудь, загремишь как пить дать. А я подловлю, — с удовольствием пообещал он и коротко хохотнул. — Всенепременно подловлю.

— Кажется, Скотленд-ярд чем-то недоволен? Счастливого пути. — Парень с грохотом захлопнул за ними дверь.

— Пока что никуда не едем, — придержал Турецкий за куртку раздраженного Трофимова, зашагавшего было к машине. — Отгоните машину, чтобы не было видно. И посидим здесь, подождем, история еще не закончилась.

— В засаду, натурально, — одобрил, зевая, Грязнов.

Но сначала пришлось сделать ложный отъезд и припарковать джип подальше.

Засаду устроили в соседнем особняке, слегка напугав хозяев, пожилую супружескую пару, своими документами. Вернее, испугался только хозяин — невысокий мужчина с живым нервным лицом и седой шевелюрой. Его жена, энергичная дама в шортах, неодобрительно покачала головой и ушла готовить обед.

Дремлющий Грязнов вел наблюдение через занавеску кухонного окна.

В течение трех часов из краснокирпичной дачи никто не выходил. Трофимов с самого начала был изрядно раздражен и считал все это глупостью.

— Александр Борисович, может быть, вы все же объясните эту нашу безумную затею?

— Охотно. Вы видите, возле дачи стоит «БМВ»? Его номер я видел еще на похоронах Малахова. Этого достаточно? — усмехнулся Турецкий.

Трофимов поперхнулся.

— Черт возьми! Я всегда говорил, что тут, в нашем болоте, нужен свежий глаз. Сам черт ногу сломит. Будем ждать, конечно, какой разговор! Но я же могу вызвать людей.

— Я думаю, не стоит. Ведь не исключено, что я действительно ткнул пальцем в небо.

Хозяин их убежища на вопрос, что он знает о своих молодых соседях, ответить не смог. Он сказал, что редко бывает не только на своей даче, но и вообще в самом городе, в основном разъезжая по гастролям.

Трофимов, что-то припоминая, пригляделся к нему повнимательней:

— Кажется, вы дирижировали в филармонии?

Хозяин демонстративно помахал руками, в которых были нож и вилка.

— А она — вторая скрипка оркестра, — он кивнул в сторону хлопотавшей жены. И, понизив голос, добавил: — Изумительная женщина с одним-единственным недостатком: даже во сне видит эти чертовы сериалы.

— Круз в таких случаях действует совсем не так, — неуважительно глядя на сыщиков, покачала головой вторая скрипка. — Вот когда они с Перлом последний раз устроили ловушку для Елены…

— Дорогая, это же серьезные люди, — взмолился дирижер. — Они не смотрят «Санта-Барбару» и тебя просто не поймут! А вы знаете, я ведь могу устроить вам наблюдательный пункт на воздухе. У нас тут имеется такая славненькая пристроечка… Пойдемте, прошу вас. — И он увел Грязнова.

Выход туда был из соседней комнаты, но маленькое кухонное окошко позволяло оставшимся видеть Грязнова, расположившегося в кресле-качалке. Пристроечка представляла собой сплошь заросшую плющом и виноградом и почти открытую сверху деревянную беседку, одним боком прилепленную к дому.

— Слава, что там сейчас видно? — нетерпеливо спросил Турецкий, подходя к двери в соседнюю комнату и наблюдая оттуда за Грязновым.

— Они готовят шашлык в саду, — после паузы отозвался Грязнов. — Стоп! Появился новый персонаж. Этого раньше вроде бы не было. Похоже, мы таки не все помещения осмотрели.

Турецкий осторожно выглянул. Огромный, под два метра, парень переворачивал шампуры, раздувал угли, брызгал на мясо вином. Запах шашлыка стал настолько силен, что захотелось есть.

— А что это, Саня, вы про какое-то НЛО еще в машине языки чесали? — вспомнил Грязнов, широко зевая.

— НЛО! — засмеялся Трофимов. — Ну дает!

— НЛП, — объяснил Турецкий, — нейролингвистическое программирование… Ты продолжаешь там приглядывать? Это такой метод лечения. Он занимается не причиной болезни, а моделью поведения больного. Это такая своеобразная терапия, причем нефрейдистскими методами. Фрейд и Фромм сейчас на Западе, между прочим, вовсе не так уж популярны, как мы привыкли считать. Американец Ричард Бэндлер так лихо лечил своих больных пациентов, что этим заинтересовалось ФБР. Нетрудно догадаться почему, ведь получается, что этим методом в идеально смоделированной ситуации можно выудить из человека практически все. В свое время мне подфартило: помнишь, три года назад я летал в Америку? Был в Лос-Анджелесе, а там попал в его школу. Свое НЛП Бэндлер проводил в три этапа: через «синхронизацию» к «ведению»…

— Введению?!

— Не к «введению», балда, а «ведению» и «якорению».

— Ну-ка, ну-ка…