Убей, укради, предай

— Какого преступления?

— Очнись, Пит, Апраксина твоего где убили? В гостинице «Москва».

— Убили?! Ты точно знаешь?! — вдруг возбудился Реддвей. — Значит, ваше ФСБ водит нас за нос! Ты даже не представляешь, как ты меня обрадовал! Убили! Завтра в восемь я тебя жду.

— Жди, конечно, — озадаченно хмыкнул Турецкий, давая отбой.

Черт, а на самом-то деле, откуда взялась версия убийства? Турецкий перебрал в памяти слова генерального и Меркулова: генеральный говорил об «обстоятельствах смерти», а Меркулов употребил слово «гибель», — может, автокатастрофа или самоубийство? Да, идиотизм какой-то. Неудобно получилось.

6

11 сентября, 8.00

Реддвей появился ровно в восемь в сопровождении свиты из пяти человек. Поздоровались очень сдержанно, из чего Турецкий сделал вывод, что Реддвей своему окружению не доверяет. Пока поднимались в лифте, он представил только одного из членов своей команды:

— Джеффри Симпсон, мой заместитель.

Симпсону было лет сорок. Немного сутулый, с залысинами, в аляповатых огромных очках, похож на ботаника, директора школы из американской комедии или затюканного жизнью, работой и семьей клерка из другой комедии. Следовательно, матерый шпион, заключил Турецкий. Умело сливается со средой.

Ребята из посольства выпили по коктейлю, пожелали Реддвею успехов и быстренько откланялись. Симпсон демонстративно зевнул и тоже удалился в свой номер. Реддвей вывалил на кровать содержимое чемодана, выкопал сверток с чем-то отдаленно напоминающим надувной матрац и вручил Турецкому.

— Презент.

— Слушай, Пит… — осторожно начал Турецкий, — я тут подумал про Апраксина…

Турецкий действительно весь вечер соображал, как быть с этим русско-американским трупом, и пришел к выводу, что лучше, пожалуй, будет признать скоропалительность своих выводов насчет убийства, чем потом его обвинят в провоцировании войны между ФСБ и ФБР. Или ЦРУ.

— Так вот, наверное, рано еще с уверенностью заявлять, убийство это было или несчастный случай…

— Расслабься, старик, — усмехнулся Реддвей. — Кого ты выгораживаешь? Я уже на них наехал, и они уже раскололись, что версия убийства тоже отрабатывается наравне с другими.

— Ура, — сдержанно отреагировал Турецкий.

— Ура, — подтвердил Реддвей. — Правда, доказательств пока мало, но с доказательствами мы им поможем, согласен?

— Согласен, — кивнул Турецкий. — Когда начнем?

— Чего я сейчас хочу больше всего, так это спать. Мало того что разница во времени сказывается, мне прошлую ночь конгрессмены спать не давали — разрабатывали стратегию по изничтожению вашей мафии. Да еще Симпсон доставал в самолете своей любовью, тоже отдохнуть не дал, так что давай отложим до вечера. А лучше до завтрашнего утра.

— Не понял. А вечером?

— А вечером скромненько по-стариковски развлечемся.

Пока Пит спит — надо же, в рифму, — короче, пока Реддвей отдыхает, не мешало бы вернуться к нашим баранам, решил Турецкий.

Вопреки его ожиданиям, межведомственную комиссию по делу Чеботарева создавать не стали. ФСБ само собой охладело к этому расследованию, межрайонной прокуратуре по рангу не положено такими делами заниматься, в результате, дорогой Александр Борисович, извольте разбираться лично, можно сказать, в гордом одиночестве. Правда, если вдруг разберетесь, тогда, конечно, все слетятся как миленькие каштанчиков потрескать, натасканных из пламени выносливой рукой «важняка».

Чеботареву только должно быть обидно: скончайся он от этого взрыва, была бы и правительственная комиссия, и личный контроль президента, землю бы носом рыли. А так все думают, вдруг пострадавший придет в себя и своих убийц назовет и опознает, зачем же пупок рвать зазря? Хорошо хоть, муровскую бригаду с дела не сняли, есть шанс опросить всех свидетелей не за год, а в обозримые сроки.

Жалеть себя, конечно, приятно, вздохнул Турецкий, раскрывая тонкую еще папку с делом Чеботарева, можно даже пивка принять в утешение, да только толку-то?! С какой стороны за дело браться — непонятно.

Нет, пожалуй, пивом стоит поить все-таки не себя. Вернее, не только себя. Наверняка есть же на свете такие люди, которые о внутренней сущности экс-премьеров знают не только из газет, но и из более глубинных и тайных источников. И среди таких людей есть по крайней мере один, который наверняка, во-первых, любит пить пиво, особенно в рабочее время, а во-вторых, не откажется поделиться со старым товарищем драгоценными крупицами информации. Турецкий имел в виду Семена Школьникова, в бригаде с которым не так уж и давно ликвидировал «картель правосудия».[1 - См. роман Ф. Незнанского «Картель правосудия» (М., 1999).]

Семен ушел из ФСБ и ныне трудился в ГУБЭПе, а кому, как ни управлению по борьбе с экономическими преступлениями, знать об источниках доходов сильных мира сего, а заодно и о всяких конфликтах между ними.

На пиво Школьников согласился без колебаний, но предложил попить его на нейтральной территории. Встретились у ворот Генпрокуратуры, особых пожеланий относительно места у Школьникова не было, потому дошли до первого же кафе со столиками на террасе, уселись на воздухе, благо погода позволяла — было по-летнему жарко. Турецкий заказал «туборг» и соленых орешков.

— Так чем я могу помочь? — осведомился Семен, одним глотком осушив полбанки.

— Почему сразу — помочь? — лениво отмахнулся Турецкий, он разомлел на солнышке, о деле думать совсем не хотелось. — Может, мне просто пивка не с кем было попить, вот и вспомнил старого приятеля.

— Халявы на халяву не бывает, — нравоучительно заметил Школьников, тряхнув своей буйной шевелюрой. — Рассказывайте, а то у меня всего сорок минут времени.

— Ну ты сам напросился, — сдался Турецкий, открывая вторую банку. — Чеботарев меня интересует, вся его подноготная.

— Так на вас, значит, покушение это повесили, — ухмыльнулся Семен. — Примите мои соболезнования.

— Не издевайся, сам знаю, что гнилое дело. Только у нас сейчас все дела такие. Меня в первую очередь интересует мотив. Что эти подрывники с ним не поделили?

— Да что угодно, — опять оскалился Семен. — Степан Степанович у нас личность многогранная, он свои щупальца всюду запустил. Не то чтобы вообще все контролирует, но свой интерес имеет в огромном количестве областей народного хозяйства.

— А поконкретнее можно? Ты мне по вероятностям разложи.

— По каким таким вероятностям? — растягивал удовольствие Семен.

— Что бы ты сам, например, в первую очередь стал раскапывать? Газпром или ГКО? Или банковский скандал? А может, партийные дела?

— Да вы же сами все и разложили — как раз в порядке убывания вероятности. Я бы еще продолжил этот ряд убийством на бытовой почве, убийством из ревности или мести, потом бы вспомнил о маньяках… Короче, дело в том, что одного Газпрома вам хватит, чтобы целый год версии отрабатывать, там все настолько у них запуталось…

— Понимаешь, Семен, — прервал Турецкий, — меня время этого покушения смущает. Тут тебе банковский скандал и как бы вследствие — подрыв Чеботарева. Я справочку прочитал про наши успехи в этом деле, так там фамилия Чеботарева фигурирует.

— А кто, спрашивается, эту справочку готовил?

— Ты, что ли? — запоздало сообразил Турецкий.

— Каюсь, не обошлось без вашего покорного слуги.

— Ну вот и чудненько, — обрадовался Турецкий. — Давай тогда ты мне ее человеческим языком перескажи с комментариями, а заодно поясни, почему ты Чеботарева в нее включил, но при этом раскапывать его связи со скандалом сам стал бы чуть ли не в последнюю очередь?

— Без проблем, только у меня пиво кончилось, — тонко намекнул Школьников.

Турецкий заказал еще по две банки.

— Значит, излагаю популярно: соль в том, что где-то в далекой Америке существует фирма «Феникс Лтд», у нее имеется владелец — некий венгр, который на самом деле таинственно исчез, реальный владелец — Шестопал, и счет…

— …в Бэнк оф Трейтон, — закончил Турецкий. — Это я уже усвоил.

— Делаете успехи.