Кушаны

– Мама, ты тоже катаешься? – это Шодиа.

Шаогоз одна различала своих близнецов не только по особым приметам на лицах, но и по голосу, и по манере говорить. Шодиа вел себя живее, он быстро реагировал на все происходящее, говорил первое, что придет в голову. Родиа же был медлительным, никогда первым не отвечал, а лишь сводил брови в задумчивости и молчал, пока не обратятся именно к нему.

– Я не катаюсь, – ответила Шаогоз, – я упала. – Она прислушалась к себе. Легкая волна боли прошла поперек живота. – И это очень плохо…

– Что, плохо? – Шодиа наклонился к ней еще ниже. Завитки его волос коснулись щеки матери.

– Вот что, – как можно спокойней сказала она, – бегите в дом, позовите кого-нибудь…

Она не успела договорить, как мальчики, обгоняя друг друга с криком «Мама упала, мама упала!», помчались в дом.

Утро уже просочилось через узкое окно под потолком, осветив часть ложа скупым рассеянным светом. Саданкау приоткрыл один глаз. В световом ручейке перед его носом краснел пухлый сосок. Наложница, ублажающая его всю ночь, крепко спала. Разгоряченные страстными ласками, они оба не ощущали утренней свежести, а лишь теплоту тел, сплетенных в единое целое. Саданкау освободился от объятий и сел на ложе. Тут же по его спине пробежались чуткие пальцы. Плоть ответила приливом соков, и для любовников время снова остановилось, но лишь до тех пор, пока наслаждение не достигло пика, вслед за которым Саданкау отпрянул и жестом выпроводил горячую наложницу.

Слуга принес воды в кувшине, чашу для омовений, чистую одежду, еду. В густом воздухе покоев еще висел аромат трав от чадящей курильницы.

– Убери ее, – приказал Саданкау, – оставь дверь открытой.

Сквозняк выветрил запахи страстной ночи, и к тому моменту, когда в покои заглянул начальник стражи, от прошедших здесь событий осталось лишь удовольствие в членах и сонливость.

– Отец где? – не отвечая на приветствие, спросил принц, косо взглянув на дородного бородача.

– В стойбище, господин. Там ночевал.

Саданкау пригубил чашу с горячим отваром эфедры, смешанной с пряными травами, и про себя улыбнулся. Это хорошо, что отец не привечает стен, а любит шатры в поле! Меньше опасности столкнуться с ним случайно. С тех пор как Саданкаш отбыл к берегам Окса, царь призвал младшего сына на службу в цитадели. С одной стороны, Саданкау это было на руку: подальше от дома, в котором по утрам он опускал глаза при виде обиженной его невниманием жены. Чего она хочет? Злая, вечно что-то просящая, не умеющая доставить такое удовольствие, которое желает он. И не нравятся ему женщины ее типа – сухие, костлявые. Он женился по приказу отца на согдийке из Мараканды. «Нам необходимы династические союзы!» – так сказал отец, ставя его в известность о предстоящем браке. Саданкау не возражал. Ему было все равно. Разве что время от времени придется нырять в постель к жене. Поначалу это было интересно. Она сжималась, вскрикивала. Это его занимало. Но потом надоело. То ли дело наложницы! Он выбирал их по своему вкусу, особым мужским чутьем угадывая спящую до поры до времени страсть и желание угодить своему господину всем, что он хочет. А он хотел многого! Он обожал, когда женщина, лаская его, льстила медовыми словами его красоте: идеальный профиль с орлиным носом, глаза с поволокой, от которой она сходит с ума, мягкие кудри, сильные руки…

– Господин… – начальник стражи что-то говорил.

Саданкау напрягся, возвращаясь в утро.

– Что?

– Обход…

Да, обход постов! Это теперь его обязанность! Зачем только?.. Не лучше ли улучшать воинское мастерство в стремительной скачке? Царю видней. Он не спорил. Да и глоток свежего воздуха не помешает, чтобы освободиться от любовного дурмана.

Саданкау поднялся на стену цитадели. Необычная возня внизу привлекла его внимание. Несколько человек суетились вокруг молодой женщины, которая лежала у подножия холма на другом берегу рва. С высоты крепостной стены люди казались крохотными, но глаз у Саданкау был острый – в той суете он увидел что-то необычное.

– Что там происходит?

Стражник пожал плечами.

– Дети играли, потом подошла женщина, потом она упала, потом дети побежали за помощью. Вот пришла помощь.

Саданкау смерил воина презрительным взглядом, ничего не сказал и пригляделся. Несколько человек подняли женщину и понесли. Сзади бежали два мальчика, удивительно похожие друг на друга. «Почти как мы с братом!» – подумал Саданкау. Солнце, только что поднявшись над городом, осветило лицо женщины. Она была встревожена, но в полном сознании. Заколка выпала из ее прически, и валик волос рассыпался по рукам несущих ее мужчин; несколько прядей соскользнули на землю. Саданкау чуть не крикнул: «Осторожно!», испугавшись, что пряди цвета сердолика, играющие золотом в солнечном свете, испачкаются, но вовремя остановился. И в тот же миг он поймал быстрый взгляд женщины, повернувшей голову в его сторону. Издали он не мог разглядеть ни цвета ее глаз, ни нежности кожи, да и она вряд ли смотрела именно на него, но соприкосновение взглядов встревожило.

– Узнай, кто она, – приказал Саданкау начальнику стражи.

– Так… известно кто, – ответил тот без особой охоты.

Саданкау терял терпение.

– Кто?

– Жена асбаробида царя – Буцзю, – доложил начальник стражи. И добавил: – Вчера прибыла. Беременна она. Видать, рожает…

Начальник стражи умолк, а Саданкау прикусил губу. Такого с ним не случалось. Чья-то жена, беременная, которую он и разглядеть как следует не успел, вдруг смутила. А эти олухи подумали… Что они подумали? Он прищурился и смерил взглядом стоявших рядом воинов: стражник вытянулся, сжав копье; начальник стражи опустил глаза. Донесут отцу!

– Что вы тут стоите, раззявы? – прикрикнул Саданкау. – Марш по своим местам! Сам закончишь обход, – приказал бородачу и, закинув конец накидки на плечо, поспешил уйти со стены.

Шодиа и Родиа сидели на приступке у стены хозяйственной постройки и молчали. Они прислушивались к суете в доме, переглядывались, когда слышали окрики старой служанки, требующей от молодых то воды, то чистый холст. Когда раздавался крик мамы, они пугались, но оставались на улице, хоть и очень хотелось забежать в дом, прижаться к ней, спросить, заглядывая в ласковые глаза, не надо ли чего-нибудь. Так продолжалось несколько часов. К полудню ближе хозяйка дома увела их в свои покои, заставила переодеться, накормила, наказала сидеть в тепле, дала каждому в руки игрушку: Шодиа получил терракотовую лошадку, Родиа – такую же маленькую собачку, озорно поднявшую хвостик на спину. Но игра не клеилась, мальчики теперь не только прислушивались к звукам снаружи, но и поглядывали в приоткрытую дверь, пытаясь что-то увидеть.

Но вот они услышали крик младенца. Резкий и требовательный, казалось, он сразу изменил все вокруг. Воздух, висевший тяжелым облаком над двором, вдруг поредел и наполнился светом, птицы, умолкнувшие было, снова засуетились над крышей, кони в стойле закивали гривастыми головами. Из дома выбежала служанка, окликнула молодого парня, ожидающего у стойла. Быстро обменявшись с ней несколькими словами, он вскочил на оседланного жеребца и поскакал к городским воротам. Таясь от слуг, Шодиа выбрался из дома и добежал до поворота на улицу, чтобы посмотреть, куда он ускакал.

– К воротам, откуда мы приехали, – доложил он брату, вернувшись.

Родиа вопросительно взглянул на него.

– Пойдем?

Шодиа кивнул в ответ.

Мальчики вышли во двор и, сделав пару шагов, встали в нерешительности.

– А как заругают?

Сомнение в голосе брата насторожило и Родиа.

– А давай тихонько, – втянув голову в плечи, как заговорщик, предложил он.

Мальчики на цыпочках перебежали двор и, прислушиваясь к звукам в доме, выждали момент и нырнули внутрь.

Счастливая и умиротворенная, Шаогоз обнимала новорожденную дочку. Девочка не дождалась положенного срока рождения, но выглядела здоровенькой. Только личико сморщено, как у старушки, и ладошки большие. Шаогоз прижалась губами к тоненьким пальчикам дочки, бессмысленно смотрящей еще мутными глазками куда-то вдаль. В дверях послышался приглушенный шепот: сыновья стояли в нерешительности и во все глаза пялились на мать и малышку.

– Подойдите, – позвала Шаогоз, – озорники, – добавила ласково: – Это ваша сестренка, идите, посмотрите.

Мальчики не двинулись с места. Шодиа ответил за обоих:

– Да мы и отсюда видим…

Мать рассмеялась.

– Подойдите, не бойтесь.

Служанка подтолкнула их, и мальчики приблизились к ложу.

Мать протянула к ним руку, взяла две горячие ладошки и соединила их с маленькой ладошкой дочери.

– Вы – старшие, вы – мужчины, вам всегда защищать ее и беречь!