Кушаны

Слуга кивнул, подошел ближе, подхватил господина под мышки, поднял и усадил на ложе.

– Упал я, что ли? – спросил жрец, просовывая голову в отверстие шерстяного покрывала.

– Упал, – подтвердил мальчик, расправляя теплую ткань по сухим плечам.

– А ты где был? Почему не поймал?

– Не успел. Ты, господин, очень быстро упал.

– Эх, и за что только я кормлю тебя? – жрец ухватил корявыми пальцами мясистое ухо мальчишки.

– Ой-ой-ой, – запричитал он, пытаясь вырваться.

– Не ойкай! Поделом тебе! Сапоги давай, да побыстрей! Я уже в храме должен быть.

Слуга натянул на ноги жреца сапоги, расчесал костяным гребнем редкие седые волосы, завязал худой пучок сзади у самой шеи, водрузил на голову серебряный обруч. Образок с изображением Ардохшо, искусно сделанный из красноватой глины лучшим керамистом Города Ветров, жрец не снимал. Он всегда покоился на его груди.

Слуга Ардохшо встал, выпрямился, взял посох. Его покои от храма отделяла стена. Но, чтобы попасть в святая святых, ему нужно было выйти наружу и пройти двенадцать шагов до входа. Когда жрец переступил порог своего жилища, в лицо дохнул студеный воздух. Втянув его в себя, он оглянулся на город и с удовольствием отметил поднимающиеся в небо дымные хвосты от разжигаемых очагов – хозяйки уже хлопочут, готовят еду домочадцам. И ему кто-нибудь принесет горячей похлебки. А потом и мясца поест из даров. Богиня делится с ним подношениями! Почмокав в предвкушении жирной еды, старик посеменил в храм.

День стремительно приближался, в воздухе проявлялось все больше света. За крепостной стеной, у которой стоял храм, не видно было горизонта, но жрец знал, что Михро уже на подходе. Скоро взмах его алого плаща прогонит тьму, а птицы возвестят о начале нового дня.

Через широкий проем входа из храма лился неровный свет. Словно часть плаща Михро, он стелился красным по земле, а пламя наружных факелов, трепещущее на ветру, вливалось в него всполохами и создавало иллюзию движения света.

Жрец вошел в храм. Из широкого коридора направо и налево вели проходы. Служитель повернул налево и остановился. Посередине просторного помещения стоял широкий побеленный постамент. Казалось, узкий коридор обтекает его, как канал Город Ветров. Из дальнего угла зала к нему побежал молодой жрец. Белая рубаха на нем просвечивала на фоне пламени факелов, установленных на стенах через каждые два шага. Молодой жрец помог главному настоятелю снять теплую накидку, стащил с него сапоги и унес в комнату, служившую приютом для послушников и хранилищем вещей посетителей.

Опираясь на посох, жрец прошел к постаменту. В центре на нем стоял трон Ардохшо. Деревянный, сделанный из целого ствола старой горной арчи, он радовал глаз изяществом формы. Спинку трона украшала ветвь из ганча с листьями и цветами, раскрашенными яркими красками. Ножки трона были вставлены в подогнанные под них бивни слона. За троном и по углам постамента струился ароматный дымок из курильниц. Высокие, вровень с троном, они напоминали ступенчатые колонны, в открытых капителях которых разжигали травы и благовония.

Жрец остановился у угла постамента. Слева от него, на стенной росписи коридора, ведущего в следующий священный зал, на таком же троне Ардохшо восседала вместе с богом Фарро. Белые одежды, окаймленные тремя рядами тонких черных полос, ниспадали с колен богов, ведущих меж собой неспешную беседу. Ардохшо левой рукой поправляла складки платья на колене, Фарро – с взглядом, полным огненной страсти, протягивал богине горящий факел. Язычки алого пламени освещали чистое и полное лицо богини, окрашивая ее щеки в цвет зари.

Взгляд старого настоятеля задержался на массивном мече, который Фарро придерживал правой рукой. Всегда наготове! Всегда на защите интересов тех, кто щедр в восхвалениях и жертвоприношениях в честь Ардохшо! И вместе с тем Бог огня красив и изящен: тонкие длинные пальцы, совершенные черты лица. Только боги могут быть сильны, воинственны и нежны одновременно! Люди же в сражениях ожесточаются, становятся грубыми. Вспомнился военачальник. На вид суров, всегда подтянут, и руки у него крепкие, без тени ухоженности. Хотя с женой он ласков. Так говорят.

Жрец прошел в сердце храма – в покои богини, где она, воплощенная в великолепную статую, пребывала в размышлениях о мироздании.

Богиня встречала входящих прямым взглядом. Стоя на высоком постаменте, она возвышалась над человеком и смотрела сверху вниз. Складки белого платья, схваченного на бедрах широким шарфом, фалдами ниспадали до ступней в атласных туфлях. В свете факелов открытые плечи богини, длинная шея, лицо с совершенными чертами отсвечивали розовым. Высокую грудь украшало ожерелье из лазуритовых бусин, волнистые волосы разделены прямым пробором и собраны в косу на спине. Золотая корона возвышается над головой, а в вытянутой вперед левой руке богиня держит рог, наполненный гранатами – символом богатства и плодородия.

Стены покоев Ардохшо расписаны цветочным орнаментом, а вокруг богини установлены чаши с плодами и кувшины с вином – подношения жителей Города Ветров, просящих благословения.

Перед богиней, припав на одно колено, молился Ноконзок. Венок в опущенной руке Ардохшо оказался над склоненной головой военачальника. «Будет ему слава и почет!» – заметив это, подумал жрец и хотел выйти, чтобы не мешать, но Ноконзок окликнул его:

– Подожди, отец, я закончил.

Он неловко поднялся, еще раз взглянул на богиню и повернулся к жрецу.

– Возьми от меня, ты сам знаешь, что с этим делать.

Ноконзок достал из-за пазухи мешочек с серебряными монетами и глиняную фигурку богини. Она почти в точности походила на скульптуру в храме, только была без царственных атрибутов в руках и в высоко накрученном шарфе вместо короны. Правая рука богини покоилась на животе, а выражение лица казалось умиротворенным.

Старик кивнул в ответ. Он знает! Он поставит дар военачальника на алтарь, выпьет хаомы[22 - Хаома – напиток жрецов, в состав которого входит эфедра, сок маковых коробочек, кислое молоко.], нальет ее в каменную чашу перед светильником, сядет на суфу и обратит свой разум к богине с восхвалением ее и просьбой даровать начальнику войска кушанского защиту от врага, чтобы он вернулся живым и здоровым и со славной победой.

– Мне пора, – Ноконзок сжал сухую ладонь мощными руками, привыкшими держать меч, – царь призывает! Я там овец привел, распорядись, – кинул он, выходя.

Слуга ждал военачальника у входа. Он быстро натянул на ноги хозяина высокие сапоги, подал шапку и плащ. Снаружи в нетерпении топтался конь.

Свет уже вытеснил тьму, и утро разливалось по городу – ясное, свежее. Вот-вот солнце поднимется над Городом Ветров – и он оживет после дней ненастья, засуетится, зашумит повседневной жизнью.

Получив пятками в брюхо, конь рванул с места, и вскоре Ноконзок спешился во дворе цитадели. Царский дворец тремя ярусами возвышался в самом ее центре. Бодро поднявшись по ступеням главного входа, военачальник прошел мимо вытянувшихся в струну стражников, отдал шапку подбежавшему слуге и вошел в парадный зал, на ходу приглаживая волосы.

В центре, на троне, укрытом пятнистыми шкурами гепардов, восседал Куджула Кадфиз. По обе стороны от трона полукружьями стояли скамьи, на которых согласно чину сидели приближенные. Слева от царя, облокотившись на спинку, беседовали меж собой его сыновья – Саданкаш и Саданкау, рядом с младшим сыном царя сидел Агизилес. Заметив отца, он кивнул ему. Ноконзок сдержанно ответил тем же. Место справа от царского трона оставалось свободным. Военачальник прошел туда; придерживая меч и поклонившись Куджуле, он сел, гордо держа голову. Рядом с Ноконзоком – чуть поодаль, как и полагается по должности, – сидел начальник царской конницы Буцзю. Ему уже приходилось присутствовать на торжественных церемониях в столице, но все же он чувствовал себя неуютно. В нем не было той уверенности, с которой держали себя члены царской семьи и ее приближенные. Буцзю боялся не так поставить ногу, не так посмотреть на кого-то. Ему казалось, что он одет, причесан не как положено, хотя все утро он приглаживал торчащие усы, надевал и снимал войлочную шапку, проверяя, не сильно ли путаются волосы под ней. Если бы рядом была Шаогоз… она бы собрала его как надо! Буцзю украдкой взглянул на военачальника. Сидит с прямой спиной, уверен в себе, и ничего у него не торчит. Волосы стянуты сзади шнуром и нисколько не спутались. Рука Буцзю невольно потянулась к шишке на затылке. Такая прическа была удобна в походах: волосы не щекотали шею, не падали на лицо при быстрой езде. Но как вовремя царь начал речь! Все внимание присутствующих обратилось на него, а рука Буцзю опустилась на колени, едва поднявшись.

– Я вижу всех, кто мне нужен, – сказал царь, и шепот среди вельмож стих. Только потрескивали дрова в жаровне, пламя из которой освещало красными бликами напряженные лица. – Мы готовимся к войне. Долго зрел момент принятия решения. Западные соседи не оставили нам выбора. Парфяне все чаще вторгаются на наши земли, грабят наших подданных, препятствуют торговле. Пришло время дать им такой отпор, который навсегда отобьет желание нарушать границы нашего царства. Военачальник Ноконзок возглавит войско.

Ноконзок встал. В этот момент он забыл о ноющих ранах, о больной ноге, он ощущал силу в теле и власть, которой его наделил Куджула Кадфиз. Голос его звучал громко и уверенно:

– Мы выступаем несколькими отрядами. Два войска по пять дирафшей уже в долине Великих Гор. Их возглавит Саданкау и начальник пограничной стражи западных рубежей. Старая крепость меж двух ущелий – это наш тыл. Отряд в десять дирафшей мы посылаем на границу между Парфией, Паропамисадом и нашим царством. Гонец к царю Гермею отправлен вчера. Предлагаем ему присоединиться к нам в борьбе против наследников Артабана. Саданкаш назначен военачальником того отряда. С ним идет Агизилес. Если Гермей примкнет к нам, то Вардану придется отступить на всей протяженности границ нашего царства и Паропамисада.

– А если не примкнет? – раздался голос начальника цитадели.

– Сами справимся! – с вызовом ответил Ноконзок. – Начало боевых действий в двух направлениях ослабит силы Вардана. Если, конечно, к нему на помощь не пойдет брат. Но, как доносят наши лазутчики, они жестоко воюют между собой. Думаю, Готарз будет наблюдать и ждать случая захватить власть в свои руки.

– А Кангюй?

– Да, на первый взгляд, Кангюю выгодно наше противостояние с Парфией: торговые караваны идут по их землям. Но вряд ли Кангюй пойдет на союз с парфянами против нас. У нас с ними протяженные границы. Торговый путь в Цзибинь, Шеньду все равно идет по нашим землям. Кангюю ни к чему возмущение торговцев. Незачем им воевать с нами.

Агизилес поднял палец.

– Говори, – разрешил царь.

Молодой повеса выглядел сейчас как никогда серьезным. Как ни осуждал Ноконзок сына за беспутную жизнь, он любовался им! Красив, строен, с какой гордостью держит он голову, как легко и непринужденно откинул полу плаща за спину! Его светлые кудри свободно лежат на плечах, взгляд смел!

– Государь, для меня большая честь стать помощником принца Саданкаша! Все мы знаем о его дипломатии и гибкости ума. В другое время я бы не желал ничего иного, кроме как быть рядом с ним и учиться всему. Но, как сказал военачальник, на западных границах у нас два больших отряда, – Агизилес с торжеством посмотрел на отца. Да, он знает детали! Не все время проводит он, как думает отец, в игрищах с друзьями и любовных утехах! – Укрепления у Длинного Ущелья нельзя оставлять без опытного командующего, каким является начальник пограничного отряда. Позволь, государь, стать мне во главе одного из отрядов принца Саданкау. Обещаю быть послушным тебе во всем.

Агизилес низко поклонился. Вельможи зашептали.

– Верно говорит…

– Два больших отряда…

– Начальник не может оставить Старую крепость…

Куджула выпятил губы, раздумывая. Потом кивнул.

– Быть посему! Агизилес возглавит отряд.

Ноконзок опустил глаза. Уша обрадуется этому известию, будет гордиться сыном.

Огонь в жаровне вспыхнул новыми языками. Смолистые поленья зашипели в его объятиях, воздух наполнился хвойным ароматом, хвосты дыма поползли к высоким окнам в стенах. Один из них по пути окутал Буцзю. Как ни уворачивался начальник царской конницы от режущего глаза дыма, он его доконал: слезы потекли из глаз. Буцзю кашлял, опустив голову, но в гулком зале каждый вздох слышен, не то что кашель.

Царь жестом приказал распорядителю дворца убрать едкие поленья. Еще предстояло обсудить с вельможами доставку провизии, подготовку стрел – их понадобится много! На запад уже уходили караваны с верблюдами и ослиными упряжками, доставляющими все необходимое к крепости у Длинного Ущелья и на юг – туда, куда шло основное войско.