Пятьдесят один год любви. Воспоминания о Геннадии Юшкове

* * *

В то лето 1960 года Гена увлекся рыбалкой. Рыба в Вычегде ещё водилась, и он приносил по целому ведру, щедро угощая соседей.

На рыбалку кроме каши-приманки полагалось брать с собой бутылку водки. На эту бутылку собирались мужики, рыбачившие на тех же бонах, что и он. Когда к ним стали присоединяться рыбаки с соседних бон, потребовалось брать на всех уже две бутылки водки, затем – три. Я спрашивала: «Зачем ты фасонишь, собираешь алкоголиков? А Гена, смеясь, отвечал: «Раз я начал носить водку, теперь – лопни, но держи фасон!». Однако, когда дело стало подвигаться к четырем бутылкам, сдался: «Все, больше на рыбалку не хожу, не могу же я, правда, поить всю реку».

Следующим летом он, конечно, снова рыбачил, а как решалась проблема с водкой, уже не помню.

Г. А. Юшков едет на рыбалку в Лемью, 1960 год

Кроме рыбалки Гена с детства увлекался охотой. У него был свой родовой «путик», на котором он очень рано начал ставить силки и добывать птицу.

На третьем году после свадьбы Гена купил хорошую винтовку, собирался пойти на охоту, да не успел. Вскоре пришло уведомление явиться с винтовкой на перерегистрацию. И вот он идет в милицию: на одном плече винтовка, на другом – маленькая Марина. У него проверили документы, разрешение на оружие, а потом милиционер взял вдруг винтовку в руки, повертел и, сказав: «Мы её конфискуем». поставил в угол за столом. Гена стоял огорошенный. Когда он, опомнившись, направился к двери, Марина заплакала: «Отдайте папину винтовку!». И плакала она всю дорогу, чувствуя состояние отца.

Геннадий был потрясен случившимся. Лишь несколько месяцев тому назад государство разрешило ему купить винтовку и вдруг – раздумало. Этот случай занозой сидел у него в душе всю жизнь, и он никогда больше не заводил речи о покупке винтовки или ружья и об охоте. Гена вообще старался не вспоминать о неприятных для него обстоятельствах, сердце у него было в очень тонкой оболочке, и он инстинктивно берег его.

Жизнь потихоньку устраивалась, Марина оправилась от пребывания в яслях, перестала болеть, пошла в детский сад. Мы с Геной спокойно работали, но самое главное – он смог сосредоточиться на творчестве.

* * *

Первый послеинститутский период в творчестве Гены был очень плодотворным. Он очень быстро написал две пьесы: «Макар Васька – сиктса зон» и «На далекой буровой», доработал пьесу «Седьмой председатель», которую начал писать еще в Литинституте.

Именно тогда он увлекся драматургией, посещал руководимый Б. Ромашовым семинар по советской драматургии и в качестве дипломной работы выбрал две одноактные пьесы «Где-то в тундре» и «Мой друг Иван Игнатов». Почему Гена остановился именно на драматургических произведениях, сначала мне было не совсем понятно, ведь не менее активно он работал и в семинаре М. Светлова, который высоко оценил его поэтическое творчество, как я уже писала, сам перевел его стихи «Кукушка» и предложил их в «Новый Мир». Геннадий всегда очень тепло отзывался о М. Светлове, семинары которого считал самыми важными в своем становлении как поэта. Тем более, что к окончанию Литинститута в журнале «Войвыв Кодзув», начиная с 1952 года, было опубликовано около 30 стихов Геннадия, подготовлен к печати сборник стихов «Поэты коми» на русском языке, в который вошли пять его стихотворений. В эти годы он также печатался в газетах: «Красное Знамя», «Молодежь Севера», «За Новый Север», «Коми колхозник», «На рубеже» и в журнале «Чушканзi». Всего этого было более, чем достаточно для дипломной работы по поэзии, однако стихи его были написаны на коми языке, и чтобы они были поняты членами экзаменационной комиссии при защите, нужны были грамотные переводы, или хотя бы – хорошие подстрочники.

Поэтому он стал защищаться по драматургии. В этом случае с подстрочниками дело обстояло значительно проще. Кроме того, театр стал его завораживать.

В Литинституте Гена участвовал и в прозаическом семинаре Константина Паустовского, но этот семинар его не «зацепил». В студенческие годы он вообще не написал ни одного рассказа, хотя еще до поступления в институт уже примеривался к ним, и в 1952 году в журнале «Войвыв Кодзув» появился его рассказ для детей «Друзья».

Но после института Геннадий увлекся прозой. В течение трёх лет в журнале «Войвыв Кодзув» один за другим появляются шесть его рассказов, один из которых: «Слухи», был переведен на русский язык К. Евграфовым и напечатан в газете «Красное Знамя». Наконец, пробились ростки из семян, посеянных в семинаре Паустовского. В это же время им впервые были написаны четыре рассказа для детей, которые сначала появились в «Войвыв Кодзув», а потом вошли в книгу «Ачим тэда» (Сам знаю).

Стихи Гена тоже продолжал писать, правда, не столь интенсивно, как раньше. За три года в любимом журнале «Войвыв Кодзув» было опубликовано 13 стихотворений, но самым важным был выход в 1959 году первого сборника его стихов «Медводза сёрни» (Первый разговор) в Коми книжном издательстве, о чем я уже писала.

Тогда же впервые Геннадий написал ряд критических статей, заметки о стихах коми писателей, о коми литературном процессе в целом, которые были опубликованы в течение 1959 -1960 годов.

* * *

В пятом номере журнала « Войвыв Кодзув» за 1960 год была, наконец, напечатана его пьеса «Макар Васька – сиктса зон». Его Васька Другов – настоящий шутник – озорник, который хочет жить интересно, а не просто «вкалывать». Свою неуемную юношескую энергию он тратит на дурацкие розыгрыши, не найдя в деревне дела, которое могло бы его работает, не считаясь со временем. В широком смысле Гена написал серьёзную пьесу о поиске своего места в жизни. Не все сразу поняли ее, кое-кто критиковал за «никчемность» поступков главного героя. Так одна молодая женщина – критик, будучи у нас в гостях, укоризненно сказала: «Гена, ну как ты мог такое сочинить?» Впоследствии она, правда, изменила своё мнение и написала прекрасную статью не только об этой пьесе, но и о творчестве Гены в целом, назвав её: «Верным курсом».

Думающие литераторы, однако, оценили пьесу по достоинству. Прекрасный отзыв о ней дал А. К. Микушев в журнале «Войвыв Кодзув» (1960 г., номер 5), затем – в газете «Молодежь Севера» в статье «Две пьесы Г. Юшкова – «Седьмой председатель» и «Макар Васька – сиктса зон» (17 июля 1960 года), и в журнале «Театр». Главный редактор этого журнала В. Пименов знал Гену по Литинституту (в годы его учебы он был ректором) и счел необходимым написать письмо главному режиссеру сыктывкарского Музыкально – Драматического театра (так он тогда назывался) Ивану Ивановичу Аврамову.

После смерти Ивана Ивановича его жена передала это письмо Гене. Вот оно:

«Дорогой товарищ Аврамов!

Мне очень хочется обратить Ваше внимание на молодого драматурга Геннадия Юшкова, который проживает в Сыктывкаре. Есть большой смысл его поддержать. Это интересный и одаренный писатель, который очень нуждается в том, чтобы ему помог театр, без этого он засохнет, а будет жаль терять такого перспективного драматурга.

Юшков знает жизнь, его пьесы не выдумка, а подлинная, настоящая правда. Но им не хватает сценической отделки. Я знаю Вас, знаю, что Вы сможете сделать, и потому прошу связаться с Юшковым и поработать с ним. Уверен, что не раскаетесь. У него есть новая пьеса. Почитайте её, думаю, что к следующему сезону Ваш театр может иметь не только пьесу, но – и что дороже – автора.

    С уважением к Вам – Вл. Пименов.
    22. 5. – 62 г».

Получив это письмо, Аврамов пригласил Гену в театр поговорить и взял почитать его пьесы. Они ему понравились. Так началась их многолетняя дружба, (правда, иногда омрачавшаяся взаимным непониманием), и столь же многолетнее сотрудничество Гены с Республиканским драматическим театром им. Виктора Савина, которое успешно продолжалось и после неожиданной смерти Ивана Ивановича.

Из четырех пьес Геннадия, написанных к тому времени, Аврамов выбрал пьесу «Макар Васька – сиктса зон». Премьера спектакля под названием «Озорник» состоялась только в 1963 году, но зато сразу последовала рецензия А.К.Микушева во Всесоюзном журнале «Театр» (1963,№5), под названием «Неисправимый весельчак». В ней, в частности, были такие строки:

«Это первое произведение Геннадия Юшкова на сцене профессионального театра стало его победой. Комедия полна задорного юмора, искрящегося веселья и лирических раздумий, а главное – она не оставляет равнодушных в зрительном зале».

Спектакль, действительно шел с большим успехом, как в Сыктывкаре, так и на гастролях театра по республике.

Во время работы над спектаклем Гена познакомился с композитором Яковом Перепелицей, который написал музыку к постановке. Они стали друзьями, и дружили много лет, до ухода Якова Сергеевича из жизни.

Однако, жизнь этого спектакля на сцене театра была недолгой. По неизвестной мне причине ушел из театра актер Евгений Турубанов, исполнитель главной роли, а Иван Иванович не стал вводить на эту роль другого артиста. Гену это обстоятельство очень огорчило, ведь спектакль шел явно с успехом. Обида на Аврамова жила в сердце Гены несколько лет. Потом уже Иван Иванович обиделся на Гену после его статьи «Наш высокий долг», которая была опубликована в конце ноября 1965года в Республиканской газете «Красное Знамя.

В этой большой статье Гена говорил о положении национальной коми культуры в Коми АССР. В ней он, в частности, резко отозвался о заслуженных деятелях искусств, народных и заслуженных артистах Коми:

– Если исходить из Положения об этих званиях, то они присваиваются в первую очередь за заслуги в области национального искусства.

Но если спросить отмеченных этими званиями людей, что они сделали для коми искусства в последние годы, уверен, не каждый сможет ответить. Например, Иван Иванович Аврамов, народный артист РСФСР и Коми АССР.

Я уважаю его талант и заслуги, но, к сожалению, в деле развития коми национального искусства заслуги И. И. Аврамова – в прошлом.

Почему же театр, перед которым стоит слово «коми» мало уделяет внимания произведениям национальной драматургии? Вот уже три года мы не слышали со сцены живое коми слово. А ведь в театре давно лежат пьесы местных драматургов – «Время жениться» А. Ларева, «Мы не зимогоры» В. Леканова и другие.

Конечно, было бы неправильно призывать театр опираться только на местных авторов. Наша республика многонациональная, и все лучшее, что рождается в советской и мировой драматургии, не говоря уже о классике, должно интересовать театр. Если он хочет развиваться.

Но не ставить пьесы на коми языке наш театр не имеет права, ибо этим он сдерживает развитие национальной драматургии.

Иван Иванович обиделся на Гену на много лет, хотя было понятно, что Гена заступался за своих товарищей, за коми драматургию в целом.

Гена хорошо знал о положении дел в театре не понаслышке, часто бывал в нем не только на премьерах. Знал и понимал сердцем нелегкий труд артистов, требующий большой душевной выносливости. Доказательством тому может служить статья о творчестве актера Максима Данилова, опубликованная в «Красном Знамени» в декабре 1965 года.

После постановки пьесы «Макар Васька» в Драмтеатре, она ставилась во многих самодеятельных коллективах, и самой замечательной, на мой взгляд, была постановка, осуществленная Г. Ладановой с актерами-любителями в Выльгортском Доме Культыры. Меня этот спектакль, шедший в скромных декорациях, покорил не только достоверной игрой актеров, но и вдумчивой работой режиссера.

Позднее пьеса была переведена Геной на русский язык и издана отдельной книжкой в Коми книжном издательстве под названием «Озорник» в 1963 году.

Прошагав 50 лет по Республике, пьеса вернулась в Сыктывкар и обрела новую жизнь

В Национальном музыкально- Драматическом театре.

* * *

Поскольку в жизни многие события происходят параллельно, соблюдать хронологический порядок их изложения практически невозможно. И вот, теперь я возвращаюсь в 1961 год.

Летом 1961 года в коми книжном издательстве вышла первая книга Гены для детей «Хлеб Ильича» в переводе молодого московского писателя Сергея Баруздина. Вот что он пишет Геннадию:

«Дорогой Геннадий Анатольевич!

Большое спасибо за «Хлеб Ильича»! Очень рад, что эта книжечка вышла в моем переводе. По-моему, выглядит она неплохо. Довольны ли Вы?