Маруся. Попасть – не напасть

Я откинулась на подушки.

Ну… Что тут можно сказать? Не прокололась? Вроде как нет. На морде у мадам было написано желание надавать мне пощечин, но делать это в больнице? Позора не оберешься. А до дома еще добраться надо. А платье действительно нужно приличное. В любом случае.

Если я остаюсь в свете, лучше создавать о себе хорошее впечатление.

Если я не остаюсь… А все равно! Чего чучелом-то ходить?

Так что я вытянулась поудобнее и уснула.

* * *

Проснулась примерно в час ночи.

Голова ясная, мозги работают, в таком случае в кровати лежать – одно мучение. Все равно не уснешь, только навертишься. Лучший выход – встать, можно что-то пожевать, почитать, можно просто погулять…

Ну, с первым и вторым у меня проблемы, а третье можно и попробовать.

Ночью в отделении было тихо. Я выскользнула из палаты и пошла по коридору.

Вот и сестринский пост. Папки с делами… А сама сестричка дежурная где?

Из кабинета врача доносились характерные скрипы дивана. Что ж, другой мир, не другой, а все как у людей. И здесь по ночам врачи с сестричками… романы читают.

И кто бы на моем месте удержался?

Моя история болезни нашлась на столе, почти в самом верху. Недолго думая, я спрятала ее под одежду.

Вернуться в палату? Можно и так. А можно…

Опять-таки ни в одном мире это не редкость. Кладовки уборщиц, которые завалены всяким хламом и никогда толком не закрываются. И тут ни миры, ни личности ничего не поменяют. Закон природы, вроде закона тяготения. Я эту кладовочку приметила, как ехала на прогулку, вот сейчас и проскользнула внутрь.

Посмотрим…

Итак, княжна Горская, Мария Ивановна, полных лет мне шестнадцать… Отец, мать… Ага, значит, Ольга Владимировна. Козловцева в девичестве. Это мачеха.

Ну, насчет козлов… Таки да. Явно они в родословной у мадам отметились. А я-то с чего звереть начала?

Сейчас, под светом «солнца мертвых» думалось куда как лучше.

Получалось так. Мария мачеху ненавидела. Даже само прочтение имени отзывалось неприязнью. Память княжна забрала с собой, а вот приятные ощущения мне оставила. Видимо, они и наложились.

Я и в своей-то жизни никому не давала хаметь, а тут еще Машкины тараканы отросли и рванули вверх по ступенькам. Вот и гавкнула на мачеху.

А зря.

Теперь она мне точно где-то да подгадит. Отца вон настроит… Хотя вряд ли можно еще больше. Ему и так на меня плевать два раза. А бить все равно не будут, не в ближайшее время. Скоро дочку покупателю передавать, некондиция не допускается. Никак-с.

Портить настроение?

Скандалить?

Надо просто держать себя в руках и умильно хлопать глазками. Я бедная овечка. Бэ-э-э-э-э.

Мать. Лидия Алексеевна Алтуфьева. Умерла. С этой стороны на поддержку рассчитывать нечего, но имя и фамилию запомним. Вдруг родственники есть?

Читаю дальше.

Наукообразной ахинеи выше ушей, почерк у врача отвратительный, понимаю я в лучшем случае одно слово из трех. Но! Вычленять главное из всей написанной чуши я могу. И делаю.

Первое – магию я сохраняю в полном объеме, даже становлюсь сильнее.

Второе – магия никак не влияет на мою репродуктивную способность.

И первое, и второе записано в карточке. Отлично.

А выписать меня когда планируют? Ага, вот… Процедуры должны растянуться еще на неделю. Рекомендовано для восстановления.

Отлично! У меня еще есть время… Получится ли вернуть карточку на пост?

Я выглянула в коридор.

Там по-прежнему стояла тишина, и я потихоньку проскользнула обратно. Карточка заняла свое место… Эх, сотового не хватает до слез и соплей! Сейчас бы пересняла половину, потом бы еще подумала. Но чего нет, того нет.

А телефоны здесь, кстати, есть. По образцу времен Ш. Холмса. Здоровущий такой агрегат, один раз на ногу уронишь – и год хромать будешь.

Компьютеров я не видела. Поле непаханое для попаданца! Да вот беда – я не то что компьютер сделать, я даже калькулятор не знаю, как собирается.

Опять доходы мимо меня. Увы… Фотоаппарат и тот не изобрету, а про рентген знаю, что он назван по имени создателя. Все.

* * *

Модистки пришли на следующий день.

Эмма Францевна Бальц, извольте любить и жаловать.

Интересно, а французское тут не в тренде? Хотя нет, вряд ли. Учитывая амбиции Наполеонидов… Ладно, не знаю, как дела обстоят в этой истории, но в той товарищи были очень своеобразные. Корсиканцы, этим все сказано.

Модистка – этакая сухопарая немка, которая смотрит на меня с явным неодобрением. Видимо, мамаша ей наговорила кучу всякой чуши.

Мне показывают журналы мод. Толстущие альманахи, и выпускаются они раз в полгода. Здесь мода консервативна. Правда, на страницах такое творится, что попугаи отдыхают. Перья, стразы, банты, оборки… Киркоров был бы в восторге.

Я отмерзла от лицезрения платья, в котором весь подол расшит здоровущими перьями (создается впечатление павлина-извращенца), и помотала головой.

– Эмма Францевна, скажите… это – мода?

Видимо, ужас в моем голосе прозвучал не наигранный, дама смягчилась.

– Это последняя французская мода, ваша светлость.