Мой нежный и кусачий змей

Кто? Кого? Как?

Последний вопрос она и озвучила.

– К-как?

– Ах ты, охальница! – завизжала в голос «изнасилованная». – Водишь тут всяких! Да тебя за это на сто первый километр выселять надо! Твои кобели…

– Успокойтесь, – оборвал вредную старуху участковый.

– А ты меня не успокаивай! Я войну прошла! Я ударница социалистического труда! У меня грамота есть!

– Из дурдома, – заржал в голос сосед сверху, которому вредная бабка портила не меньше нервов, чем Ане. В итоге мужчина по своей квартире передвигался перебежками и на цыпочках, потому что количество заявлений, написанных на него, приближалось к сотне.

Сейчас он отыгрывался за прошлые страдания.

Революция Ивановна завизжала еще громче, требуя теперь уже выгнать негодяя, который устроил в своей квартире танцпол, а ей, ударнице, хоть не живи, потому как голова раскалывается, виски ноют, сердце бухает…

Пока она визжала, Аня обратила внимание на участкового.

– У меня действительно временно остановился знакомый. Он чуваш по национальности…

– Чувак? – не понял Петр Викторович.

– Чуваш, – повторила Аня внятно. В таком шуме расслышать ее и правда было чудом. – Мы познакомились около четырех лет назад. Я ездила в те края, у них останавливалась, сейчас вот он к нам приехал, а его на вокзале грабанули. Сумку отняли, по башке дали…

– Заявление есть?

Аня фыркнула, выражая свое пренебрежение к таким недейственным методам.

– Висяк вашим коллегам добавлять? Ведь не ищут по таким заявлениям никого, а если и ищут, то не находят.

Взгляд участкового был полон светлой грусти. Видимо, не все отличались Аниной понятливостью.

– Понятно. А заявление об утере документа?

– Да у него сотрясение мозга было, хоть и легкое. Очухается – дойдет до паспортного стола да напишет, – пожала плечами Аня.

Вообще, она планировала кое-что другое, но это потом, потом… Когда сможет объясниться с найденышем.

– Ладно. Пусть приходит. Зовут его как?

– Эреш.

– Э-ре-ш… странное имя.

– Чувашское. Народное.

– А фамилия?

Аня благословила свою предусмотрительность. А ведь могла и не читать про чувашей, объясняла бы сейчас про чуваша по имени Коля или Толя.

– Тенишев. Тенишев Эреш Илаевич.

– Язык сломаешь…

– Смотри, Голожопов, какая смешная фамилия – Зайцев?

– Это кто тут Голожопов? – взвилась не расслышавшая Революция.

Аня закатила глаза.

– Петь, давай я быстренько продемонстрирую, что изнасиловать ее никто не мог…

– Да я и не сомневаюсь, что не мог, – фыркнул Петр. – Я сейчас отыграюсь, загоню эту заразу на обследование и потребую справку от гинеколога. С пробами и мазками…

Аня фыркнула.

– Думаешь, предоставит?

– А как иначе? Ты же ее за клевету посадишь?

– Я – нет. А вот Эреш точно посадит, он такой…

– Что он с ней сделал-то?

– Вот сейчас и узнаем. Смотри сюда. Видишь, замок?

– И что?

– Снаружи его закрыть можно. А изнутри открыть не получится.

– Почему?

– Заводской брак, – честно призналась Аня. – Сам проверь…

Участковый послушно поковырялся в замке и покачал головой.

– И как ты так живешь?

– Спокойно. Изнутри – щеколда, снаружи замок открывается-закрывается, чего еще надо?

– А если не откроется?

– У меня что, семеро по лавкам? Мастера вызову… наконец.

Участковый понимающе кивнул. Болезнь «пока гром не грянет» в России распространена повсеместно, чего уж там.

– Не проще его сейчас вызвать?