Азъ есмь Софья. Царевна

Волк явно заколебался.

– Пять кошелей отсыплю, десять, тысячу золотом дам! Уедешь, дело свое начнешь…

– Насолил тебе, боярин, царский сын?

– Откель знаешь…?

– Да кто ж тебя на Москве не знает. Шапку надвинул, так и лицо поменял? Голос сменил, повадки избыл?

– Не твое дело! Молчи лучше…

– Так мое или не мое?

– Коли возьмешься…

– Возьмусь. Но заплатишь ты мне половину вперед.

– Десятую часть…

– Тебе, боярин, уезжать скоро.

– Много ты слишком знаешь…

– И того больше знаю, и дело твое сполню лучше иных.

– Десять дней тебе сроку дам – управишься?

– Чего ж нет, ежели в городе они оба. И к Морозовой часто ездят. В Дьяково я бы их не достал, а здесь мое место… И царь своего сыночка не спасет…

Вот тут Дуняша едва себя и не выдала, чуть не вскрикнула, да слава богу, отвел! За руку себя до крови укусила, молчать, ни звука, ни слова, только молчать!

– Молчи! Обоих под плаху подведешь!

– Неуж у тебя, боярин, послать некого?

– Ты бы такое кому доверил?

– Половину вперед.

На чем они сошлись, Дуняша так и не поняла. Собрала осколки да черепки – и на кухню поспешила с самым придурковатым видом. А уже ночью и обмыслила все…

Только слепой да глухой в городе не знал, что царевич да Иван Морозов частенько к боярыне Морозовой наведываются! Да и про Дьяково она слышала. Два дня промаялась, а на третий пришел Волк опять в трактир. И взгляд у него был нехороший…

А на Москве зашептались, что на царевича ночью тати лихие ножи подняли. И той же ночью Дуня решила бежать хоть бы и к Лейле. Про нее давно вся Москва знала, что вхожа та к царевне, а уж через царевну и государю сказать можно…

Как Лейла девчонку ни пытала – не лгала та. Так что вернувшийся домой Патрик Гордон был озадачен, приказал заложить карету и лично сопроводил жену с девочкой до Кремля.

Надо ли говорить, что к Софье главную наставницу всего женского батальона, как шутливо называла своих девочек царевна, пропустили невозбранно. И чистенько отмытую Дуняшу тоже.

Девочка, как увидела царевну, так поначалу и оробела. Но Софья умела разговорить любого.

* * *

Спустя два часа Софья задумчиво смотрела в стену.

Вот, значит, как…

Матвеев, с-собака страшная.

С другой стороны, а чего она ожидала? И это он еще не знает точно, кто порешил Нарышкину. Только догадывается…

Да, дело было так…

Фрол Разин смотрел на Софью спокойно. Привык уже разговаривать с этой девчонкой как со взрослой. Царевич доверял ей, да и сама она – как взглянет иногда, как скажет что – мороз по коже бежит. Опять же Аввакум ее уважает, старшие царевны прислушиваются – необычная эта девчонка, ой необычная. Стало быть, и выслушать ее не грех, да и послушаться.

– Фрол, здесь добыча из матвеевских сундуков.

– Да, государыня.

– То, о чем я тебя хочу попросить, – опасно. Головы полетят, ежели дознаются. Можешь либо отказаться сразу – либо молчать. Всю жизнь молчать.

Отказываться Фрол не собирался. Хорошо помнил, как дитем рыдал, когда Иванку несправедливо сказнили смертью лютой. И помнил ночь, когда царевич вызвал его к себе и сообщил, что месть свершилась. С тех пор служил он не за страх, нет. На дыбу пошел бы за своего царевича. Ну и за его сестру. Все равно эти дети все делали, как один, думали, как один, никогда промеж них распри не было…

– А государь царевич знает ли?

– Знает, просто в Москве он сейчас. А дело делать срочно надо.

– Так что надобно, государыня?

Услышав все в красках и подробностях, Фрол аж поперхнулся. Ему предлагалось крупно подставить боярина Матвеева – наняв не меньше десятка человек для убийства Натальи Нарышкиной. Вот натуральная матвеевская одежа, вот реквизит – то есть борода седая, вот деньги…

– Так ведь и правда убьют девку, государыня?!

Софья пожала плечами. Вот уж что ее не волновало. Убьют?

Замечательно. Ни к чему ей такие радости, как обиженная женщина за спиной. Ой ни к чему! Тем более Наталья неглупа, два и два уже сложила, начнет супруга против Алексея накручивать – и начнется. Бунт, отделение, отложение…

А дивизий пока еще нет. Есть пара полков, в одном из которых, кстати, крутится Патрик Гордон, но покамест соглядатаев там больше, чем необходимо.

Да и Алексей Михайлович… нет человека – нет проблемы. По Ефимии он страдал сколько, теперь ежели Наталья вздумает ему писать али в ноги кидаться… Это касимовская невеста гордая была до слез, опозорили девчонку на всю страну, а она даже бороться не стала. А эта не побрезгует. И мужа отравить, и Любаше напакостить…

Нет уж, лучше такое исключить.

Не убьют?

Так хоть напугают – впереди своего визга полетит девка в Кахети и высунуться оттуда побоится.

Поймают убийцу – она в силе, поскольку Нарышкина век больше Матвееву не поверит, а без него за спиной, сама по себе, она немного значит. Не поймают? Так все равно бояться будет.