Ой-ой-ой, домовой!

– Что ж. Лэрр Рандан Фаулз, к вашим услугам. Рядом со мной лэрр Ольдан. Это его супруга ларра Делия. Рядом со мной – моя жена, ларра Алисин. С ларрой Дален, моей сестрой, вы уже знакомы. Возле ломберного стола у нас тарр Жескар и его сын, также Симон. А там, у камина, ларра Эрвина и ее падчерица, танна Лаллия.

– Лэрр Адам Ластан. Мою супругу, полагаю, здесь все знают, а это моя дочь, ланна Мира, и моя племянница, танна Тира.

Мира оказалась блондинкой, Тира – брюнеткой.

– Ваша племянница – танна? – негромко, но отчетливо удивилась Колетт.

Лэрр Адам обжег ее гневным взглядом, получил в ответ невинную гримасу и понял, что без объяснений не обойтись.

– Моя сестра вышла замуж за неподходящего человека. Когда они с мужем умерли, я взял племянницу к себе и ращу словно родную…

– Да, дядя! Моя благодарность к вам не имеет границ! – выдохнула брюнетка, блестя глазенками.

Я поморщилась.

Фальши не чувствовалось, но я по опыту знаю – если начинаются высокопарные слова, значит, все чувства уже закончились. Возможно, ненависть осталась. Или что-то близкое – не хотела бы я быть племянницей этого Индюка.

– Скажите, – решил отомстить лэрр Адам, – не вы ли та самая ларра Колетт Дален, которая пишет статьи о переводе с древнебархейнского языка?

Я растопырила уши.

Древнебархейнский?

Не то ли это, что мне надо?

– К вашим услугам, – кивнула Колетт.

– И ваш муж не против?

– Он считает, что если Хурт дал женщине ум, грешно не пользоваться его даром. Вы думаете иначе?

Индюк надулся. Был бы у него зоб, а не второй подбородок, вообще бы сходство идеальным стало.

– Женщина должна быть женой и матерью, хранительницей домашнего очага…

– Вы полагаете, для этого ум не нужен?

– Нужен, конечно.

– Но использовать она его не должна, чтобы не казаться умнее мужа?

– Должна, но…

– Вот видите, мы все и выяснили. Мой муж не против, ему нравится, что у него умная жена.

– Асанта очень умная…

– Главное, вспоминайте об этом почаще, и все у вас будет хорошо.

– Сестренка, прекрати точить коготки о лэрра Ластана. Не возражаете, если я буду называть вас просто Адам? – подал голос Рандан.

– Называйте, – с подозрением кивнул мужчина.

– Вот и ладно. Полагаю, все мы собрались здесь по одному и тому же делу. Оглашение завещания нашего милого и богатого дядюшки.

– Смерть – это так печально, – осенила себя знаком Хурта брюнеточка.

Колетт хмыкнула.

– Не стоит лицемерить, детка. Смерть печальна, когда она забирает родных, близких, друзей и знакомых. В остальном же – это просто событие, мимо которого ты проходишь, не слишком расстраиваясь.

– Я…

– Ты знала лэрра Эрарда?

– Нет!

– Тогда чем ты можешь быть опечалена? Возможным наследством? Хотя тебе, да, ничего не достанется. Или ты опечалена именно этим?

– Вы очень злая женщина, – хлюпнула носом Тира.

– И очень не люблю ханжей и лицемеров. – Колетт не удостоила девчонку даже взглядом. А вот я смотрела. И мысль у меня была такая… а ведь что-то тут нечисто.

Слишком быстро она отперлась от всего, слишком решительно… как бы узнать? Не выезжала ли эта семейка из своего… где они там живут? А то мало ли?

Лэрр Эрард… тоже еще проблема, ты хоть бы дневник вел, паразит! А то ни себе, ни людям.

Помер – и разбирайтесь сами, а я тут полежу.

И разберемся!

* * *

К ужину все вышли в нарядах, а кое-кто и при драгоценностях. Мужчины все, как один, были в черных жилетах и брюках, в белых рубашках, а вот дамы – да, дамы старались.

Не будем показывать пальцами, но супруга Рандана и дочка Жескара выглядели так, что папуасы плакали бы в уголочке от зависти.

Вторая брала богатством, первая количеством.

На Лаллии был комплект из жемчуга, крупного такого, розового… я прикинула, стоили бусики плюс браслет, серьги и даже небольшая диадемка в жиденьких волосах столько, что хватило бы конезавод прикупить. И арабских коней выписать из Саудовской Аравии.

Алисин брала количеством. Штук шесть золотых цепочек, пять колец, три браслета, жаль, что тут нет моды по нескольку дырок в ухе делать, а то она бы и тут отличилась. Пришлось всего двумя сережками ограничиться. Беда…

Колетт вышла в простом синем платье. Браслет на запястье, кольцо на пальце. Серьги, почти незаметные, в ушах. Зато сшито замечательно, крой подчеркивал стройную фигуру, неподвластную возрасту. И ткань, сразу видно, дорогая.

Эрвина вырядилась так, что я только головой покачала. Дорвалась баба…

Но думать же надо! Головой! И в зеркало глядеть, а то платье получилось замечательное, из переливчатой разноцветной парчи, но ты-то в нем смотришься как ошметок грязи! Нет, я бы такое могла надеть, но только в молодости. А потом уже не смотрится. Ты в нем как престарелая крокодилица…