Дорога на Ай-Петри

Любовь Ивановна сделала еще шаг, вглядываясь в лицо больной. И вдруг услышала набирающий силу писк комара. А через несколько секунд в ушах у нее зазвенело так, что она почти не слышала, что говорит своей матери хозяйка. Любовь Ивановна ухватилась за металлическую спинку старомодной кровати и сделала глубокий вздох.

Перед нею лежала Анфиса, – когда-то быстрая, хищно-красивая, а теперь заживо замурованная в собственной, распадающейся, обездвиженной плоти.

– Куда ты смотришь, мама, вот же она, рядом! – уже раздраженно произнесла дочь.

Больная слегка повернула голову и, раскрыв глаза шире, отыскала, наконец, взглядом Любовь Ивановну. Какое-то время она безмолвно вглядывалась в нее, потом лицо ее неожиданно исказила болезненная гримаса, в мутных глазах с красными прожилками на белках заплескался ужас.

В отличие от своей дочери, она узнала ее. Узнала в скромной медсестре Любочку. И снова беспокойно, отчаянно замычала.

– Мама, успокойся, все будет хорошо, – похлопала по одеялу Людмила и повернулась к гостье. – Ну, что, вы согласны? Можно на вас рассчитывать или нам подыскивать кого-то другого?

Конечно, деньги это важно. Но было что-то еще, что сейчас казалось важнее денег. И хотя разум сопротивлялся, это «что-то» не позволило Любови Ивановне сказать «нет».

– Я согласна, – кивнула она, не сводя глаз с блестящей поверхности пианино. – Можете на меня рассчитывать. Но приступить к работе я смогу только на следующей неделе, не раньше.

– Это ничего, – торопливо заверила ее хозяйка. – Мы пока справляемся.

Они вышли в прихожую.

– Вы, вероятно, видели много таких больных… Есть надежда, что ее состояние… ну, хотя бы немного улучшится?

– Надежда есть всегда, – спокойным, ровным тоном, каким всегда говорила с пациентами и их родственниками, произнесла Любовь Ивановна. – Во всяком случае, – добавила через несколько секунд, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы физически она чувствовала себя как можно лучше.

И жила, добавила мысленно, как можно дольше.

ШАЛОПУТ

Сев в аэропорту на ялтинский автобус, Нина Алексеевна мысленно похвалила себя за то, что полетела самолётом. Пришлось очень рано встать, зато была она в Симферополе тем же утром, и не прошло и часа после приземления, как уже катила в сторону Южного берега. Автобус шёл по незнакомой ей объездной дороге и она с любопытством разглядывала мелькающие за окном новостройки пригорода, новые центры автосервисов, заправки, неуклюжие супермаркеты и какие-то склады. Но вот урбанистический ландшафт отступил и взгляду открылся глубокий простор предгорий и прямоугольник Чатырдага, голубеющий в утренней дымке под высоким небом с редкими белыми облаками. Какая красота! Панорама через минуту-другую исчезла, но настроение осталось, и когда автобус продолжил свой путь по долине, живописные окрестности продолжали радовать глаз.

Она специально ехала в Ялту за день до конференции. Прежде чем окунуться в суету делового общения, ей хотелось погулять по городу, в котором не была больше двадцати лет. Всё как-то не складывалось. Зато когда на горизонте возникла эта конференция, Нина Алексеевна сразу же её застолбила, никому не отдала, хотя командировок не любила.

Помимо прогулки сегодня её ждала ещё встреча с Софьей, которую она тоже не видела почти четверть века. Не видела и не вспоминала, пока в прошлом году та неожиданно не отыскала её на сайте «Одноклассники». Они немного попереписывались, а когда первое любопытство было удовлетворено, интернет-общение, как часто бывает, угасло. Однако о том, что в начале июня будет в Ялте, Нина Алексеевна всё-таки написала, в ответ получила приглашение на ужин. Хотелось, конечно, посмотреть и на Софу, и на то, как она живёт, но вечером надо было дописать доклад, да и выспаться не мешало. В предыдущую ночь, перед поездкой, спалось плохо. Сошлись на том, что увидятся днём, в кафе на набережной.

К двенадцати часам Нина Алексеевна уже была в гостинице. Вселившись, умылась, переоделась в светлый льняной костюм и спустилась вниз. Не терпелось поскорее оказаться на знакомых – или уже незнакомых? – улицах. Погода была под стать её радостному возбуждению, жаркие лучи полуденного солнца охлаждал лёгкий морской бриз. И ноги сами понесли её к набережной. К морю. К тому самому синему морю, к которому она когда-то вот так же, приехав после школы поступать в Ялтинское педучилище, побежала первым делом. С пятого класса, наверное, она мечтала увидеть море. А ещё лучше, жить около него.

С Софьей они познакомилась на вступительных экзаменах. Стоя у дверей зала, где абитуриентов ждал первый экзамен – сочинение, – вдруг услышала, как позади кто-то восхищённо произнёс: такой только по подиуму ходить! Нина невольно оглянулась. По лестнице медленно спускалась высокая, стройная, с водопадом вьющихся тёмных волос красавица. Как позже выяснилось, Софа перепутала аудитории и по ошибке поднялась парой этажей выше. А на сочинении они оказались за одним столом и Нина даже исправила соседке какую-то ошибку.

После того экзамена они стали держаться вместе, а к концу вступительных почти подружились. С Софьей Нина впервые попала на пляж и впервые искупалась. Точнее, поплескалась у берега, с завистью наблюдая за новой подругой, бесстрашно заплывавшей за буйки. Ещё, для освежения мозгов, они, случалось, гуляли в парке. Пару раз Софа водила Нину пить пиво в какое-то модное заведение, после чего они присоединялись к расслабленно фланирующей вдоль моря толпе отдыхающих. И вот отсюда, с этого места на набережной Нина впервые увидела сиявший огнями во мраке южной ночи, словно выплывший из какого-то зарубежного фильма, многоэтажный теплоход. Совершенно нереальный, как и возможность поплавать на таком. Много лет спустя ей довелось попутешествовать на подобном лайнере – муж купил круиз по Средиземному морю с заходом в Геную, Палермо, Ибицу и Ниццу. Но ожидаемого удовольствия Нина не получила, её укачивало при малейшем волнении, и, голодная, она могла лишь наблюдать, как другие, не подверженные морской болезни путешественники уплетали свои завтраки, обеды и ужины, у неё же каждый кусок норовил выскочить обратно. Но это было потом. А тогда – тогда для неё это было сказочно красивое и далёкое от её скромной жизни зрелище.

На большое жизненное плавание она в юности совсем не рассчитывала. Не мечтала стать ни хирургом, ни артисткой, ни, тем более, каким-то там инженером по холодильным установкам. А уж кем-то или чем-то руководить – такое и в голову не приходило. Она решила стать учительницей младших классов, да и мать считала, это именно то, что ей нужно. Еще втайне надеялась выйти замуж за какого-нибудь ялтинского парня, родить двоих детей и зажить спокойно и ровно, так, как жили её родители. Только не в украинских степях, а в прекрасном городе у моря. Такие вот, нехитрые и вполне исполнимые были мечты. Но человек предполагает, а Бог располагает.

Первый облом – они с Софьей не прошли по конкурсу. Но Софа была местной, и у неё голова не болела о том, что делать в случае провала. К моменту поступления она уже отработала пару лет в какой-то конторе, как сейчас бы сказали, на ресепшн, она даже и не увольнялась оттуда, а на время экзаменов взяла отпуск. Но что было делать Нине? Вернуться домой? Тоска там зелёная. Если днём в их степном городишке еще наблюдалось какое-то движение, то с заходом солнца он погружался в удручающую, захолустную тишину, изредка нарушаемую треском мотороллера или шумом случайной, запоздалой машины. Да ближе к полуночи громко лаяли собаки, возвещая о том, что народ расходится по домам после вечернего сеанса или субботних танцев в клубе.

Вот если бы остаться в Ялте, найти здесь какую-нибудь работу…

– Можно я у вас немного поживу? – набравшись храбрости, спросила она у Софы.

И добавила, что, конечно же, будет платить.

Мать Софы показалась ей женщиной доброй. Когда Нина пару раз заходила к новой подруге, та всегда пыталась её накормить, расспрашивала о семье. Но Софа покачала головой – мама не согласится. Хотя дело было, конечно, не в маме. Это Софе Нинина просьба не пришлась по вкусу. Одно дело общаться за пределами дома и совсем другое – делить комнату. Свободной у них не имелось, большую занимала мать, маленькую – брат Игорь, а третья была территорией Софы, куда впускать кого-либо она явно не желала. Что и понятно, где гарантия, что Нина устроится на работу и сразу же отыщет новое жильё? Профессии-то никакой. Впрочем, когда поникшая Нина почти смирилась с тем, что придется ехать домой, именно Софья нашла выход из положения.

– У Игоря есть приятель, он живёт у подружки, а его квартира пустует, – сказала. – Я попрошу Игоря с ним поговорить. На пару месяцев он тебя пустит, а там что-нибудь найдёшь.

Приятель обнаружился за барной стойкой небольшого ресторана. Красивый и, как ей тогда показалось, надменный парень в белейшей рубашке и галстуке-бабочке. Кивнув Игорю и Софье, окинул Нину беглым взглядом. Потом принёс каждому по стакану какого-то коктейля и вернулся к обслуживанию клиентов. Народу в баре хватало, курортный сезон ещё не закончился. Нина сидела как на иголках. Не похоже, что такой согласится сдать ей комнату. Зачем ему? Он в деньгах вряд ли нуждается. Не пустит, лучше и не обольщаться. Вот она бы пустила в свою квартиру неизвестного ей человека? Конечно же, нет. То-то и оно.

Через полчаса, когда, устав от переживаний, она немного отвлеклась, рассматривая зал и посетителей, он снова возник рядом и сказал, что сегодня допоздна занят, и комнату ей сможет показать только завтра. Значит, он согласен? Обалдевшая Нина едва верила своим ушам. Едва не завопила: не надо показывать! Она согласна, пусть там даже вместо комнаты будет просто конура! Хотела сказать спасибо, но натолкнувшись на его взгляд, не смогла вымолвить и слова. Почувствовала, что краснеет. Как-то уж слишком пристально он её рассматривал, будто оценивал. На следующий день, когда она, уже без Софы, пришла посмотреть комнату и взять ключи, снова возникло то же чувство неловкости, хотя встретил он её дружелюбно, даже предложил чаю, от которого Нина отказалась, соврав, что торопится. В его присутствии цувствовала себя деревенской недотёпой и, от стеснения, боялась ляпнуть какую-нибудь глупость. Он был слишком красивым, и речь у него была красивой и правильной, без украинизмов и свойственного южанам «гэканья».

Роман помог устроиться и на первую в её жизни работу. В его бар-ресторан требовалась посудомойка. Зарплата мизерная, сказал, но можно подрабатывать уборщицей в соседнем продуктовом магазине, там всего на час-два уборки. Предложение Нину поначалу шокировало. Еще вчера она считала себя почти студенткой, а сегодня – нате вам, – посуду мыть и полы! Но выбора не было. То есть он был, конечно, – или домой, или в уборщицы. Но теперь, когда было где жить, домой ехать ещё меньше хотелось, и она согласилась. По глупости не понимала тогда, какая это была удача, можно сказать, просто чудо, что её вообще брали на работу. У неё не было ни трудовой книжки, ни опыта, ни прописки. Приняли лишь потому, что он замолвил за неё словечко и даже временно, на шесть месяцев, прописал. Приди она с улицы, ну кто бы её взял?

Работа была малоприятная, да и люди вокруг не особо доброжелательные. А может быть, такими тогда казались. Никто не делал скидку на то, что она вчерашняя школьница, что ни опыта пока не нажила, ни ума. Короче, не церемонились. Только и слышала: давай, давай, поворачивайся! Или: ну что за растяпа! Не чувствовала она себя полноценным человеком там, где ей впервые выписали трудовую книжку. Которую, кстати сказать, она, навсегда покидая Ялту, так и не забрала.

– Милая ты моя!

Нина Алексеевна поднялась со стула и тут же утонула в мощных объятиях.

– Совсем, совсем не изменилась! – громогласно оповещала её, а заодно и всех посетителей кафе, высокая, толстая женщина в шёлковом платье-мешке.

– Так уж и не изменилась! Все мы меняемся, – пыталась высвободиться Нина Алексеевна, не терпевшая ни панибратского отношения к своей персоне, ни явной лести. – Я бы тебя на улице не узнала.

– Я сама себя не узнаю, когда в зеркало смотрю, – весело расхохоталась Софья, ничуть не обидевшись. – Ну, рассказывай, что это за конференция, которая вытащила тебя в наши края? – спросила, когда они уселись, наконец.

– Ну… это долго объяснять. Это связано с новыми технологиями.

О работе она Софе не писала. Кому интересны подробности производства холодильных камер? Если человек не в теме, то вряд ли что поймет. И о том, что она замдиректора предприятия, тоже не говорила. Сообщила лишь, что работает менеджером на небольшом заводе. Этим словом можно обозначить руководителя любого ранга.

– Ясно, Ялта хороша для деловых встреч, а отдыхать начальству положено где-нибудь в Испании.

– Почему обязательно в Испании? – вскинула брови Нина Алексеевна.

Она всё никак не могла совместить вид этой крупной бойкой женщины с образом тоненькой девочки, которую упорно подсовывала память. С той она бы наверняка нашла общий язык, эта же ей сразу не понравилась. К чему так громко кричать? Может быть, плохо слышит?

– Менеджерам по статусу положено ездить далеко и дорого! – последовал ответ. – Это у нас тут жизнь простая, весь отпуск проводишь на даче.

– Хотела бы я иметь собственную дачу. – Это была сущая правда.

– У тебя нет дачи? – не поверила Софья.

– Пока не заработала, – попыталась отшутиться Нина Алексеевна.

– А и не надо, ну её. Пустые хлопоты! Копаешься в земле, ни весны, ни лета не видишь, осенью закатки, а потом весной половину добра выбрасываешь, никто есть не хочет. – Софья поискала глазами официанта. – Ты какое вино любишь?

– Да никакое, у меня от всякого давление поднимается. И потом, завтра утром доклад, голова должна быть свежей.

– Она и будет! – Софья не желала слышать никаких доводов. – От нашего крымского не никакого давления, оно для здоровья полезное! Тем более, есть повод, не каждый день встречаемся!

Нина Алексеевна решила дальше не спорить, но и не пить. Так она не раз поступала в компании, пригубит и отставит.

– А что едим? – Софья погрузилась в изучение меню.