Дорога на Ай-Петри

Она и раньше ездила в командировки по делам фирмы, но ещё никогда – так далеко.

– Надолго?

Лариса прямо на вопрос не ответила.

– Фирма расширяется, – сказала. – Появились новые вакансии, и ей предложили новую должность. Мы решили, не стоит отказываться.

Да, он что-то такое слышал – о вакансиях. Оксана говорила о том, что, возможно, поменяет место работы, но чтобы это было так далеко! Он был потрясён.

– Но почему – Ванкувер?

Он услышал в телефонной трубке вздох Ларисы:

– Сам понимаешь, из Торонто туда не каждый поедет. Мне тоже не нравится, что она так далеко, но для неё это такое большое повышение.

Всё это совершенно не укладывалось в голове.

– Мы же виделись – он лихорадочно подсчитал дни с момента их последней встречи, – в прошлую субботу… Она мне ничего такого не говорила. Даже не намекнула, что…

Лариса снова вздохнула. Она тоже ещё никогда не расставалась с дочерью.

– От такого места не отказываются. Дэвид открыл в Ванкувере новый большой магазин. Ему нужны там надёжные, проверенные люди.

Дэвид! Вот он, ключ. До этого момента он всё ещё надеялся, что всё это просто недоразумение какое-то, но после этого «Дэвид» из глубин сознания выплывал правдивый и беспощадный ответ: никогда. Никогда не вернётся. А если и вернётся, то не к нему. Вместе они не будут никогда.

Мелкие шероховатости в их почти безоблачных отношениях, все эти незначительные детали – внезапные исчезновения, поздние звонки в самое неподходящее время, какие-то странные, почему-то требовавшие её присутствия, деловые встречи-обеды по субботам-воскресеньям, – вся эта мозаика быстро сложилась в целостную картинку. Дэвид, а не работа, вот главная причина.

– Можно было расстаться и по-другому, – грубо произнёс он. – Сказать всё честно.

– Не хотела тебя расстраивать, – тут же ответила Лариса.

Ага, значит, была в курсе, что он для Оксаны всего лишь развлечение, временная игрушка. До той поры, пока на горизонте не замаячит достойный кандидат. А что ты хотел? Она дочь своей матери. Лариса тоже выскочила замуж как только на горизонте замаячил тот, у кого водились денежки… Всё шло слишком хорошо, чтобы длиться слишком долго.

– Дэвид тоже живет в Ванкувере? – ядовито поинтересовался он, не в силах вот так сразу, как того требовала ситуация, положить трубку, и всё ещё на что-то надеясь, надеясь…

– Ну, перестань. Причём здесь Дэвид? Это, прежде всего, работа. Все мы вынуждены как-то зарабатывать на жизнь. – Похоже, Лариса пыталась его утешить. – Мне тоже нелегко с ней расставаться. Ты же знаешь, у меня здесь никого, кроме неё нет. Но это очень, очень хорошее место, такое не каждый день предлагают. Большие деньги. И перспектива роста.

Поколебавшись, добавила: ладно, если хочешь, запиши телефон.

Почему-то он не стал звонить сразу. Грызла обида. В конце концов, могла бы, в самом деле, сама всё объяснить, а не исчезать вот так, не сказав ни слова и даже не попрощавшись. Все оттягивал – всё ещё надеялся в глубине души, что Оксана сама позвонит, что передумает, вернётся или позовёт его в этот чёртов Ванкувер… Что все его дурные предчувствия всего лишь игра воображения. Но она не звонила.

Прошло несколько дней, и он сдался.

– Не обижайся. Ты хороший парень и ты мне нравишься. Но в этой стране свои правила и законы. Нельзя начинать семейную жизнь, не имея ничего. Сам знаешь, каково без работы и без денег. Дэвид считает, что мне крупно повезло…

– Дэвид? – он пытался произнести это как можно язвительнее.

– Он мне очень помог, – сухо ответила Оксана. – Когда рассматривались кандидатуры на эту позицию, он предложил меня. Хорошая работа в этой стране значит если не всё, то очень многое. И никто на моём месте не стал бы упускать такую возможность.

Её голос звучал так ясно, так отчетливо, что казалось, она находится где-то совсем рядом. Но она была далеко. На другом конце страны. Или мира. Уже в другой, чужой, жизни. Всё кончено. Не будет больше прогулок по городу и поездок за город. Ничего больше не будет. И обедов, и субботних встреч в маленькой гостинице в китайском квартале тоже не будет.

У него перехватило горло.

– Ну, чего ты молчишь?

А что тут говорить, когда и без слов всё ясно. Дэвид – ее босс. Один из самых главных в фирмы. Видел он однажды этого Дэвида, Оксана показала, когда он как-то встречал её у офиса. Дэвид садился в спортивную машину. Длинный, тощий и бледный, как поганка. Похоже, высмотрел её на какой-нибудь деловой встрече. Вероятно, живёт в шикарном доме. А у него даже и канадского паспорта ещё нет – только вид на жительство. И работа за восемь долларов в час. При этом он ещё считал, что ему повезло! Господи, дурак-то какой! Landed immigrant, иммигрант, пусть и постоянно проживающий в Канаде, – вот кто он такой. Ни больше, ни меньше. Один из многочисленных белых рабов этой демократической, этой свободной страны. Все эти сказки о том, как разбогател бедный иммигрант, начинавший разносчиком газет, сказки и есть. Все эти лозунги о больших возможностях маленького человечка рассчитаны на идиотов. Которые летят в дальние страны, как бабочки на огонь. Может быть, кому-то из них и повезёт, но большинство оседает на чёрных работах.

– Не сердись. Ну, вот такая уж я, бизнес-вумен, – она ещё пыталась шутить! – Ну, не создана я для того, чтобы готовить борщи и пампушки. А если серьёзно, Вик, то я просто должна работать, и должна использовать любой шанс, чтобы зарабатывать как можно больше. Мне не на кого рассчитывать. И я очень ждала этого повышения, я же тебе говорила. Только я думала, что меня оставят в Торонто.

Так и не услышав ответа, добавила:

– У тебя тоже всё образуется.

Она ничего не сказала о том, что они могут продолжить свои отношения. Она не позвала его. А ведь он мог тоже переехать в Ванкувер. Ради неё он куда угодно готов был ехать. Но она сказала: у тебя тоже всё образуется. У меня образовалось и у тебя образуется. Это прозвучало как «прощай».

«У тебя всё образуется». Ещё как образуется…

Он напился и пропустил свою смену в ресторане. Потом ещё одну. И ещё. Его, разумеется, уволили.

Деньги имеют свойство таять с непостижимой быстротой, стоит только зазеваться, остановить на мгновение бег в своём беличьем колесе. Если он не заплатит до понедельника за комнату, то самое лучшее, что его ждет – это шелтер. Ночлежка, то есть. Относительно комфортное место, лучше, чем по подвалам ночевать или в ящиках под мостом. Но ночлежка – она ночлежка и есть, пусть даже с чистыми простынями и душем. Милость государства и сострадательного общества к падшим согражданам.

Он лежал на диване, разглядывая ободранные обои в углу комнаты. Вот она, страна больших возможностей.

Зачем я здесь?

И вообще здесь, в этом мире? Какой смысл во всем этом барахтанье? Работа – дом, дом – работа… Ежедневная нудная, утомительная борьба за выживание. Зачем? Это и есть смысл моей драгоценной, единственной и никому не нужной жизни?

6

– Уволили? Ну, ты дурак – потерять такую работу!

На какой-то – пятый или десятый? – день его пьянства заехал Пётр, парень, с которым он когда-то гнул трубы для пластиковых столов и стульев на мебельной фабрике, и с которым изредка перезванивался.

– А нельзя к шефу как-нибудь подкатить? – спросил он. – Покайся, придумай что-нибудь!

Виктор покачал головой.

– Поздно придумывать, ушёл поезд.

– Понятно… Значит, давно пьёшь.

Пётр не хуже него знал, как это бывает. Наверняка, на место Виктора уже приняли быстрого и исполнительного китайца, готового ежеминутно кланяться и вкалывать за три доллара в час.

Достал из-под кровати бутылку с остатками виски и разлил поровну. Петр повертел стакан в руках.

– Не разбавляешь? – оглядел пустой стол, заваленный пустыми пакетами из-под чипсов и соленого арахиса. – И без закуски? Ладно. Как говорится, за тех, кто в море, в тюрьме и за границей!

Выпил, морщась, вытряс из пакета пару орешков, отправил в рот.