Край маков

Край маков
Галина Ивановна Губайдуллина

Прованс. Цыганские девушки, чьё детство прошло в катакомбах Парижа во времена Французской революции, а сейчас живут в правление Наполеона, идут в город цыганской святой Чёрной Сары. По дороге останавливаются на праздник в городе Арль, там на ярмарке люди обсыпают конфетти, ходят на ходулях, цыгане играют на гитарах и скрипках, провансальцы стучат в барабаны, проводят бои быков и выборы местной королевы…а ещё там контрабанда, маньяки…А также у обоих цыганок тут случилась любовь так некстати… и сердца выбрали тех, кого любить нельзя, мало того, что французы, так ещё один женат, а другого хочет убить их отец из-за кровной вражды! Сберегут ли девушки любовь? Победят ли всех врагов?

22 вандемьера (сентября) 1793 года. Франция. Париж. Катакомбы.

Факел мерцает и коптит. На стене известняка, там, где падает свет из расщелины на потолке, вырос зелёный мох.

Две маленькие цыганские девочки кутались в тёплые шали, спасаясь от вечного холода подземелья. Их старшая сестра и мать пытались развести небольшой костёр из веток, принесённых сверху.

Воздух спёртый и несвежий. С недавних пор в катакомбы стали скидывать тела, казнённых на гильотине.

Ранее сюда перезахоронили кости с кладбища Невинных, сюда кидали тех, кто умер от бубонной чумы в 1418-ом году. А в 1572-ом году сюда сложили тела многих тысяч, кого зарезали Варфоломеевской ночью. И эти древние кости валялись огромными кучами в некоторых залах.

В апреле 1777-ого года король Людовик издал указ о создании Генеральной инспекции каменоломен. Так как некоторые дома стали проваливаться в пустоту с 1774-ого года. Инспекция с тех пор укрепляет залы из под выработки камня колоннами или бетонирует целые помещения.

В 1763 году парламент издал указ о запрете на захоронения внутри катакомб. Но появившиеся в 1791-ом году жандармы, чтоб не хоронить множество жертв гильотины, скидывали тела в катакомбы. Хотя жандармы существовали в армии Франции с 13-ого века, как вид тяжёлой кавалерии, но нынешняя власть решила так назвать отряды милиции, людей, отвечающих за закон.

Из темноты вынырнула фигура отца, он привёл кого-то с собой.

Маленькая Чаргин зачарованно разглядывала красивое розовое платье незнакомой белой женщины. В таборе у многих цыганок были яркие наряды, но это сказочное платье было, словно из гардероба принцессы или феи. И девочку смутило то обстоятельство, что эту не то даму королевских кровей, не то колдунью, её отец Лачо Бард связал по рукам грязными, пыльными верёвками.

Цыган предупреждал пленницу:

– Мадам, как только за Вас внесут залог Ваши родственники буржуа, Вы будите на свободе.

Мать Лола постелила соломки на замызганный матрас и усадила на него пленницу.

– Вас когда-нибудь поймают жандармы Директории,– сквозь слёзы угрожала жертва.

Лачо давал указания семье:

– Жена, ты почему не принесла ничего к ужину? Иди, выпрашивай у прохожих! Чаргин, Баваль, будите сторожить эту даму. Вайолка, надень платье этой барышни, отнесёшь записку с требованием выкупа на нужную улицу. Я буду тебя стеречь издали.

Лола просила мужа:

– Лачо, дорогой, надо бежать из Парижа, скольких людей сгубила эта гильотина…Революционеры не жалеют даже монахов…

– Молчи, женщина. В семье главный – мужчина,– цыкнул на жену цыган.

Вайолке было 15 лет, Баваль 7, а Чаргин 5. Старшие сёстры похожи на мать – некрасивые, с какими-то раскосыми глазами, не характерными для цыган. А вот малышка Чаргин с огромными чёрными глазами была похожа на отпрыска демонов: прекрасна до такой степени, что многим людям становилось отчего-то страшно. У всех сестёр нетипичные для цыган тонкие брови, как у матери. А кожа у отца не слишком смугла, у обоих родителей в роду явно была не только цыганская кровь. И у дочерей Лачо кожа была более светлой, чем у других девочек из табора.

Лачо развязал верёвки на руках пленницы и отвернулся, пока Вайолка переодевалась в платье богатой дамы с тремя воротниками по теперешней моде и с присборенной спереди юбкой. Короткий чёрный пиджак-спенсер по задумке дизайнеров одежды лишь слегка прикрывал бока. Вайолка с улыбкой натянула перчатки с вышивкой.

Отец говорил старшей дочери:

– На улицах много бойких подвыпивших парней, ведь сегодня Первая Французская Республика провозгласила день осеннего равноденствия Новым Годом, будь осторожна.

– Папа, ты же со мной.

– Я буду идти в отдалении,– напомнил Лачо.– Кстати, держись подальше и от путан. Как Директория закрыла все публичные дома, так они озверели – расстреливают на улицах богато одетых девушек буржуа.

Пленница надела юбку и кофты Вайолки.

Мужчина дал ножи младшим дочерям, предупредил их:

– Если эта дама вздумает бежать, тыкайте её ножами.

Взрослые ушли.

Пленница заговорила с детьми:

– Девочки, отпустите меня, а я вам конфет принесу. И кукол.

Сёстры переглянулись.

Баваль сказала:

– Не, нас родители побьют.

Женщина продолжала уговаривать девочек:

– А я вас к себе заберу. У меня дом большой, места всем хватит. Я буду кормить вас пирожными и шоколадом.

– А что такое шоколад?– спросила Чаргин.

– Это очень вкусная конфета,– говорила незнакомка.

Баваль спросила сестру:

– Может, отпустим?

– А вдруг она врёт?– засомневалась младшая сестра.

Пленница заплакала горько и навзрыд, уговаривая маленьких детей:

– У меня дома тоже дочка-малышка, она плачет без меня. Я заберу у неё куклы и принесу вам. И еды много принесу, вы же тут голодные сидите. Ну, поверьте же мне…

Баваль разрезала верёвки на руках женщины. Та лихорадочно развязала себе ноги и бросилась бежать к выходу из катакомб.

Девочки сидели и ждали, пока не пришла мать.

Лола бросилась к разрезанным верёвкам, замахала руками в отчаянье.

– Надо бежать, эта дама приведёт сюда жандармов.

В комнату этого лабиринта вошёл Лачо.

– Ну, отец вам сейчас задаст,– пообещала мать.