Забыть Миссанрею

– А чем тебе дети-то помешали?

– Как – чем? Это же ответственность!

– Вернее сказать – «обуза»?

– Говори, как хочешь, командир, – отвернулся Цезарь, обрывая разговор, который грозился закончиться ссорой. – А мое мнение ты знаешь.

Третий, Леон, на которого оба спорщика то и дело посматривали, лишь молча пожал плечами. В их тройке именно Леон Ларсон был тем фундаментом, на котором крепилась их дружба. Он никогда не спорил, не спешил отстаивать свое мнение, не лез с непрошенными советами, а просто молча делал свое дело. Когда после первой же атаки одного из них, Роя Линка, рекомендовали в командиры взвода, возмущался только Цезарь – мол, не рановато ли звания раздавать? – а Леон лишь пожал плечами и обратился к Рою: «Ну, что прикажешь, командир?» И Цезарь сник.

Спор увял сам собой, как всегда бывает, когда спорщики знают, что тут может быть два мнения. В той первой атаке, после которой Рой Линк стал взводным, их было три десятка человек. Сейчас в строю осталось трое. Еще семеро должны были вернуться в армию после лечения, но для остальных путь назад был закрыт навсегда. И тут поневоле задумаешься, что лучше – спешить жить, как Цезарь Тит, или не торопиться и спокойно ждать своего часа, как Рой Линк.

Громкий аккорд привлек их внимание. Церемония принятия новичков завершалась. Один за другим курсанты выходили из строя и, приблизившись к командующим, приносили присягу, после чего им вручали индивидуальные значки. Трое друзей невольно замолкли, всматриваясь в лица, словно выбирали тех, кому через два года придется передавать эстафету. Разные черты лиц, разные цвет кожи, волос и глаз, разные фигуры и пропорции – в Академию принимали курсантов со всего сектора Галактики и тут были представители практически всех миров. Всех человеческих миров. В обычной жизни они были разными, но здесь и сейчас, в одинаковой серо-зеленой форме, замершие в одинаковых позах, с одинаковым напряжением на лицах, они казались близнецами. Даже в их движениях, когда они один за другим выходили из строя и читали текст присяги, тоже было что-то, делавшее их многоголовой, многорукой безликой массой. Человеческим материалом.

Трех друзей одновременно посетила одна и та же мысль – о толпе, груде винтиков войны, которая никогда не перестает. Империя воевала всегда – то расширяя свои границы, то усмиряя покоренные звездные системы, то ввязываясь в чужие конфликты, если это хоть каким-то боком могло затронуть ее интересы в будущем. Не только на Вангее – еще в семи системах существовали военные академии, ежегодно выпускавшие по нескольку тысяч отменно подготовленных профессионалов. И это не считая «обычных» военных курсов, которые в обязательном порядке имелись практически в каждой системе, а также полицейских академий, которые в любой момент могли быть перепрофилированы в те же самые военные училища. Несмотря на развитие науки и техники, армии по-прежнему требовались люди – те, кто сделал войну своей профессией. Так было и так будет, ибо пока существует человечество, оно не прекратит воевать.

Но одно дело – философствовать об этом, и совсем другое – соприкоснуться с войной в реальности. С той настоящей войной, о которой не имеют понятия многочисленные офисные мальчики, которые хороши лишь для того, чтобы пачками крушить врагов в виртуальной реальности. И которая выбрала их.

– Пошли, прогуляемся, – предложил Леон.

Рой кивнул, разворачиваясь, и в эту минуту их окликнули:

– Господа офицеры!

Они обернулись, недоумевая – офицерские нашивки, вернее, нашивки, обозначающие пока «кандидата в офицеры», украшали только форму Роя, его приятели пока отделались только лычками «вернулся с поля боя» и походили на офицеров, как осел на боевого скакуна. Друзья надеялись, что это ошибка, но нет – от КПП в их сторону спешил дежурный.

– Господа офицеры, вас просят пройти внутрь!

– Нас? Но…

– Приказ командующего!

Оказывается, не только наружу транслировалось изображение церемонии посвящения, но и внутрь тоже шла запись. И о том, что их троица застряла у ограды, обмениваясь впечатлениями, добросовестно зафиксировали камеры наружного наблюдения, передав запись дальше.

У выхода, в двух шагах от плаца, троицу уже ждали. Гости удивились, заметив знакомое вытянутое лицо лейта* Гримли, одного из их наставников и куратора на последнем курсе.

– Линк! Ларсон! Тит! – приветствовал он их. – Рад видеть! Уже успели побывать в работе? – он не мог не заметить нашивок.

– Так точно, господин лейт, – отрапортовал Рой. – Вырвались с Замятни. Заканчиваем отпуск и…

– Вовремя, черт побери! Как раз успели к приему новичков. Как подгадали!

– Да случайно!

– Случайностей в нашем деле быть не должно. Пройдемте со мной!

Приятели переглянулись. В их планы не входило посещение альма-матер. Пройти мимо, постоять у ограды – и следовать дальше своим путем. Но это…

– Почему?

– Видели вашу смену? Покажитесь малышам. Пусть увидят, что такое настоящие «звездные коты».

На гербе Вангейской Военно-полицейской Академии красовалось изображение разозленного кота. И вот уже несколько поколений выпускников официально именовались «котами» и «кошками» – в зависимости от пола. «Коты» делились на боевых и звездных, и тех, у кого на рукаве была соответствующая нашивка – а на плече татуировка – после выхода в отставку отрывали с руками, заключая самые выгодные контракты. Поэтому даже инвалиды и калеки, списанные после первого же боя, могли не особенно волноваться за место под солнцем.

Оказывается, церемония принятия присяги демонстрировалась праздношатающимся гулякам отнюдь не в режиме он-лайн. На экранах курсанты еще зачитывали клятву, а на плацу уже перед ними выступал ректор академии с напутственным словом. Лейт Гримли бочком протиснулся к нему мимо остальных высших чинов и что-то шепнул на ухо, прикрыв ладонью микрофон, чтобы в эфир не просочилось лишнего слова. Ректор, не переставая говорить, кивнул, и Гримли замахал друзьям – мол, подходите ближе.

Они поднялись на трибуну, и в этот момент ректор сделал многозначительную паузу.

– Я бы… кхм… мог говорить и дальше, но какой смысл в лишних словах? Пусть вместо них за нас скажут наши дела. Вы вступаете в ряды «кошачьей академии» и должны знать, к чему стоит стремиться. Вот, смотрите, – его широкая длань простерлась в сторону только-только подошедшей троицы. – Это – ваше будущее. Два года назад они покинули стены «кошачьей академии» и вернулись героями, выжив в Стрелковой Замятне. А это уже кое о чем говорит!

Рой, Цезарь и Леон невольно сомкнулись плечами, чувствуя, как на них нацелились камеры. Пройдет секунда-другая – и их лица крупным планом покажут на экранах для обывателей. Надо было действовать. И Рой шагнул вперед.

Он понятия не имел, что будет делать и говорить, но, встав рядом с ректором, сверху вниз окинув ряды замерших курсантов, улыбнулся.

– Парни… и девушки, – добавил, заметив в первом ряду несколько миловидных мордашек. – Я не мастер говорить. Я мастер делать. Что бы с вами ни случилось, какие бы испытания вам не предстояли, помните – «звездные коты» своих не бросают. Никогда! Поэтому мы и побеждаем везде и всюду. Победы вам. И…

Хотел добавить что-то еще, но вместо этого, оборвав сам себя, вскинул в салюте руку с растопыренными пальцами. И скорее почуял, чем увидел, что большинство стоящих на трибуне офицеров чисто машинально повторили этот жест. Даже у ректора рефлекторно дернулась рука.

– Это правда?

– Увы, да.

– Но… как же так! Это невозможно…

– И тем не менее…

– Если он все расскажет… Это катастрофа. Вы понимаете, что это – конец всему? В понимаете, что мы не можем допустить…

– Успокойтесь, почтенная сестра. Все не так страшно, как кажется…

– Ничего себе, «не так страшно»! Вы, сестра, просто не имеете представления о всех масштабах катастрофы…

– Имеем. И именно поэтому говорим и повторяем – ничего страшного не случилось. Пока. Подумайте сами – ну, что он может сделать один? Он ведь всего-навсего мужская особь. Одинокий мужчина в чужом и чуждом ему мире…

– Мире мужчин! Мире… самцов, которые только и ждут, чтобы напасть на нас. Они спят и видят уничтожить Миссанрею. Мы вынуждены постоянно защищаться…

– Не говорите нам, сестра, что мы должны делать. Мы делаем все возможное. И именно поэтому позвольте повторить – ничего страшного не произошло. Он не сможет выжить в мире мужчин. Только не он. Его либо уничтожат, либо он вернется сам. Вы же знаете своего мужа?

– Да. Знаю, но… А вдруг?

День закончился, но верилось в это с трудом. Слишком много нового и неожиданного свалилось на них, и сотня молодых мужчин и женщин пребывали в легком возбуждении. Несмотря на то, что празднование уже официально завершилось – то есть, из столовой они под присмотром сержантов прошли в казармы и устроились каждый в своей нише, оставив высшее руководство гулять в одиночестве, – везде горел свет, двери-ширмы спальных ниш были раздвинуты до отказа, и по коридору взад-вперед ходили люди. Недавние абитуриенты, только-только принятые в ряды Военно-полицейской Академии Вангеи, все еще переживали недавние события.

– Неужели все закончилось? – вздыхала высокая подтянутая девушка, одна из немногих, кто, как к себе домой, заходил в мужское крыло спальной казармы. Большинство ее подруг толпились на границе между женским и мужским отделениями, ожидая сигнала к отбою. – Я не верю!

– Правильно не веришь, – возразил ей плечистый красноглазый крепыш с ежиком светло-желтых, слегка вьющихся волос, которые странно смотрелись на его темно-лиловой коже. – Все только начинается!

Кроме внешности, приезжего с другой звездной системы в нем выдавал резкий акцент.

– Завтра подъем чуть свет и муштра-муштра-муштра, лишь изредка прерываемая учебой, – промолвил он.