Забыть Миссанрею

– А вы что встали? – кептен Антрацит хлопнул в ладоши. – Бегом – марш! Догнать и перегнать старта!

Курсанты помедлили, а потом нестройной толпой сорвались с места.

Сперва они двинулись всем скопом, но не прошло и пары минут, как растянулись неровной колонной – кто-то вырвался вперед, кто-то отстал, сберегая силы. Бежать было тяжело – в темноте, тесноте и спешке порой трудно было рассмотреть, куда ставишь ногу. Кто-то спотыкался, кого-то шатало из стороны в сторону.

– Живей! Живей, мухи сонные! – Антрацит бежал рядом, ухитряясь попадать в ногу. – Опоздавшие ночуют под открытым небом.

Суаза Смелый, бежавший чуть впереди, вдруг, словно что-то почуял и рванул в сторону.

– Куда? – крикнули ему двое-трое.

– Слабак, – коротко фыркнул кептен. – Сдулся…

Махнул рукой и больше уже не обращал на беглеца внимания.

Лейа держалась изо всех сил. Марш-бросок в одну сторону дался девушке относительно легко – все-таки сказались детство и юность среди военных, будущих и настоящих курсантов. Она даже ухитрялась держать строй, как и все остальные. Но новый забег, да еще на скорость, быстро подточил ее силы. Девушка стискивала зубы, чуть не плача от досады и злости. Нет, она не сдастся, как Суаза Смелый! Она добежит! Она успеет. Пусть на последнем издыхании, но останется в строю. Кептен должен понять, что она достойна занять место в рядах «звездных котов».

Кое-как выдержав направление – несмотря на ночную темноту, многие сумели сориентироваться на местности – группа пересекла «дикий» полигон и оказалась в районе строящихся ангаров. Здесь было освещение, земля не везде оказалась неровной, а за поворотом и вовсе пошла бетонка. Все воспряли духом и резко ускорились.

– Молодцы! Живей-живей! Не отставать! – пропыхтел кептен Антрацит и тоже ускорился.

– Во дает, – выдохнул оказавшийся рядом Джон и тут же сбил себе дыхание.

– Цыц, – откликнулась Лейа, уже понимая, что не должна была этого делать. Но и ей показалось, что вместе с этим коротким словцом из легких вырвался весь воздух. Девушка задохнулась, всхлипывая и хватая воздух разинутым ртом. Как-то сразу отчаянно закололо в боку, правая нога, кажется, захотела обвиться вокруг левой, а горло сдавило. «Не могу! – поняла она с пугающей ясностью. – Я сейчас…»

Последним усилием воли она метнулась в сторону, уже понимая, что сейчас упадет, что подкашивающиеся ноги перестанут ей служить, и, думая лишь о том, что если споткнется на дороге, на нее непременно налетят те, кто бегут сзади. Образуется куча-мала, в результате ее наверняка замнут и задавят, а отчисленными окажутся они все, кто не успеет. Не успеет добежать до казарм, до которых оставалось каких-то триста-четыреста метров и…

Чья-то рука крепко стиснула ее локоть, не давая упасть. Лейа все-таки споткнулась, цепляя ногу за ногу, но ухитрилась устоять и даже выровнялась.

– Стой.

Она выпрямилась, бросила взгляд через плечо. Тот странный парень со шрамом, чьего имени она пока не знала, каким-то чудом оказался рядом. Это его рука стискивала ей локоть, помогая устоять.

Лейа попыталась поймать его взгляд, чтобы отблагодарить хотя бы улыбкой, но парень в этот момент вздрогнул, словно только что проснулся. Он отшатнулся, легко встряхнул девушку, отпуская руку, и резво ускорился, словно убегая от опасности. Опасности, которую представляла она, Лейа Смон.

Ах, так? Девушка внезапно ощутила что-то вроде охотничьего азарта. Убегаешь? А мы догоним!

И она, сломя голову, ринулась в погоню.

Они неслись, словно связанные невидимой нитью. Парень впереди, пригнув голову, словно собирался лбом прошибить запертые двери, а девушка – за ним по пятам, отчаянно работая локтями и коленями. Рядом точно также топали, сопели, пыхтели и отдувались остальные курсанты, но впереди уже распахнулись двери казармы, в которых маячил силуэт старта Смона. Вот он отступил на шаг, пропуская первых, и громко начал считать. Причем, сюда по всему, отчет шел обратный:

– Тридцать… двадцать девять… двадцать восемь…

В группе было тридцать четыре человека. Значит, кому-то четверым не повезет. Ох, и лихо взялся за них кептен Антрацит! Неужели впрямь это самый слабый набор за последние несколько лет, раз отчислять начали еще до окончания учебы?

Но в следующую минуту Лейа выбросила эту мысль из головы. Она успевала, должна успеть во что бы то ни стало! Она обязана. И она успевает. Успевает, клянусь кошачьими когтями! Успевает! Успевает…

Успела.

Буквально на последних метрах, уже на подступах к крыльцу, она поравнялась с тем парнем, и в двери они протиснулись мимо ее кузена, заслужив номера пятнадцать и четырнадцать. Хорошо хоть, не в последнем десятке!

Яркий свет спального блока казармы показался ей самым лучшим, самым теплым и живым на свете. Щурясь после ночной темноты, девушка чуть ли не на ощупь добралась до своего блока. Сил оставалось только на то, чтобы скинуть ботинки и расстегнуть комбинезон.

– Отбой! – прозвучало пару секунд спустя сквозь стоны и вздохи. Лязгнула наружная дверь. Погас свет. Стоны, вздохи, оханье и пожелания Антрациту и его помощникам поскорее сдохнуть стали громче. Лейа молчала. К тому моменту, когда казарма утихомирилась и курсанты погрузились в сон, она давно уже спала.

Ренн не спал. Усталость навалилась такая, что сон не шел. С ним всегда такое бывало – чем больше устаешь, чем сильнее потрясение, тем меньше хочется спать. Кругом уже давно все храпели, свистели в две дырочки, порой постанывая и причмокивая во сне, а он все лежал, лишь изредка ненадолго соскальзывая в дремотное вязкое состояние между сном и явью. Соскальзывал лишь для того, чтобы тут же вынырнуть оттуда отчаянным усилием воли, ибо в эти секунды пробуждалась она.

Память.

Долгое время она спала, лишь несколько раз тревожа отголосками кошмаров. Пробудилась сейчас – наверное, потому, что только сегодня наконец-то его будущее оказалось определено.

Итак, он это сделал. Он сумел не просто поступить в полицейскую академию Вангеи, но и сдать первый экзамен. С неопределенностью покончено. Он стал курсантом. А ведь еще недавно… Заныл, напоминая о себе, шрам. Шрам, который мог перечеркнуть его будущее в самый последний момент.

«Расслабься, – казалось, нашептывало что-то внутри. – Успокойся. Ты смог. Никто не думал, что у тебя получится. Ты сам в это не верил, и тем не менее…»

Да, еще несколько недель назад он даже не подозревал, что способен на это. На поступок. Вся его жизнь, с самого раннего детства, вела его по иному пути.

…Окончание школы отмечали всей семьей. Когда он явился домой в последний день занятий, отец, корпевший у плиты, ненадолго отвлекся, приветствуя сына:

– Что? Уже?

– Да, – он положил на стол новенький аттестат. – Вот он.

– Подумать только, – отец двумя пальцами за краешек взял пластиковый прямоугольник, вставил в считывающее устройство и воззрился на экран. – Подумать только. Ты закончил учебу!

– Да.

– Мать будет так тобой горда… Ты ей звонил?

– Только Арене…

– Это плохо. Сейчас же звони матери! Она так переживала. Она должна была узнать первая! Звони-звони! Порадуй!

Голос матери был сух и деловит. Лицо на экране видеофона напряжено, взгляд то и дело скользит куда-то в сторону. Ему пришлось дважды повторить свою новость прежде, чем мать соизволила обратить на него внимание.

– Молодец. Я в тебе не сомневалась… Ареня знает?

– М-м… пока нет. Ты первая.

– Хороший мальчик, – ее скуластое лицо немного смягчилось. – Вот что… где отец?

– Тут. Готовит праздничный обед.

– Скажи, пусть бросает эту ерунду и собирается. Мы идем в ресторан! Это надо отметить!

– Ресторан?

– Да. Ты что, оглох от радости? Оба живо собирайтесь, и чтобы через час были на площади Справедливости. Там ресторан «Белый Свет». У меня через час закончится совещание, столик закажу прямо сейчас. Все. Мне некогда!