Словом волновать. Виртуальные беседы

– Если взялись читать меня, то прочтите и окончание истории «Он унёс свою тайну в могилу». И огромное Вам спасибо за теплые слова, от Вас, такого замечательного автора и критика.

Она – на «Плащ от социализма»:

– Ох, Галина, беда с нами! Есть у всех своя тема, которая, не умолкая, звучит и звучит в разговорах с близкими. Мы с дочкой о чём угодно говорим, а чуть отвлечёмся, опять – о наших девяностых: как нам досталось выбираться из них.

– Только что прочитала Ваш «Он унёс свою тайну…» (молодец Вы!) и хотела написать, а тут… Ну, зачем читали «Плащ», он же для тех, кто не знает. У меня же и светлое кое-что есть на сайте.

Она – на «Передёрнутое достоинство»:

– Вспомнила я, дорогая Галина, «Зину Пряхину из Краснодара» (Евтушенко[34 - Евгений Евтушенко (1932) – русский поэт, прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр.]) и как же была окрылена, сколько правоты виделось в этом! Но позже поняла, что пустое это было занятие, – распределение продуктов. Еще живы и здоровы люди («сильные мира сего»), в общество которых попала я тогда случайно и поверьте, что и они были унижены, только не все это понимали, но я и тогда это видела. Ох, всколыхнули, да расстроили. Жизнь ушла…

– Да, и «сильные мира сего» были унижены, и их достоинство было перекошенным, – не настоящим. Каждый раз огорчаюсь, когда пишете, что расстраиваю Вас. Искренне не хотелось бы. Добра Вам и радости!

Она – на «Женщина такая и женщина сякая»:

– Позвонила к Вам в дверь и вошла Тема. Это для других она – старуха в тёплом халате, а в Ваших руках – образ несчастной женщины с пьющими детьми, с нехваткой денег и, к тому же, полуслепая. И мне её жалко. И досадую, что Вам надоедает (это Вы придумали, моя дорогая). Спасибо, понравилось.

– Галина, но человек ой!.. как сложен, а потому и посетовала я тогда на свою соседку (оторвала от любимого дела!), и жалко её. Всё вместе! И ещё скажу (в оправдание своё?): наверное, человек тем и интересен, что многогранен. Кстати, ведь и алмазы гранят, что б ярче сверкали и переливались. Спасибо Вам, дорогая моя снисходительная, терпеливая и щедрая читательница, что посещаете меня и откликаетесь.

Она – на «Как тот ночной цветок…»:

– Такого у Вас еще не встречала, – изумительно хорошо. Да, так и пронзает в конце жизни. Хочется дотронуться до Вашей руки. По «Старому радио» слушала Набокова «Истребление тиранов» – правдивое по чувству, до крайности, когда хочется убить мучителя или покончить с собой, – и большую подборку его стихов с тоской о Родине. Его почти не знала, а сегодня – щемящее чувство до боли. Необыкновенно!

– Галина, благодарю за «хочется дотронуться до Вашей руки». Тронута! Благодарю и за взволнованные слова о Владимире Набокове, я перечитываю его часто просто так, по абзацам, из-за стиля, и каждый раз с наслаждением.

– А я много читать уже не могу, (глаза!), а поэтому «Старое радио» – невероятная находка. Очень тронули его стихи тоскующего по России. Сейчас увлеклась произведением Екатерины Домбровской с очень сильной духовной составляющей. Никогда эта тема не интересовала, но «Воздыхания окованных» магически увлекли.

Она – на «Сон отлетевший»:

– Любовь, тревога, потеря, сожаление… Наверное, так и было. Недолюбленное мучает и тревожит душу до конца, до смерти, и думается: если бы… А утешает мысль: чертёж судьбы каждого – у Бога на столе, и что можно изменить линии этого чертежа – красивое заблуждение.

– Достоверность, не окрашенная желанным полётом чувства – тоскливая банальность, а посему «недолюбленное» тревожит душу, но не печалит. Близкий мне по мировосприятию писатель Альбер Камю писал: «Не быть любимым – это всего лишь неудача. Не любить – вот несчастье». Ведь, правда?

– Ох, Галина! Мне 65 лет. Жизнь позади. Тяжело давалась моя любовь.

– И всё же!.. «Не любить – вот несчастье!»

Я – на её «Собаки»:

– Портреты «встреченных» собак прописаны Вами с удивительной теплотой и нежностью, а вот образ «породистой» Аллы Аркадьевны – с явным неприятием. (И поделом ей!) А если возвращаться к «теме» собак, то… Нет, не могу смотреть в глаза беспризорным собакам, – больно! – ведь «усыновить» их нет возможности, – живу в квартире, на пятом. А, впрочем… Жил у нас целых три года Вилька, карликовый пинчер, которого подобрала на остановке из-под лавки, – текли и текли у него слёзыньки от обиды, – а потом… Всё собираюсь написать о нём, но что-то мешает. (Наверное, боль щемящая). Но напишу! А пока хочу порекомендовать Вам уже написанное, но авторами Владимиром Борейшо (пишет мрачно, но здорово!), и Антоном Чижовым (тоже не оптимист, но остроумен, – смех сквозь слёзы). Еще раз благодарю.

Она:

– Прочла Чижова «Три довольно тяжёлые встречи». Да, понравилось. А у Борейшо – «Ежик». Оба эти автора хороши, но зрение подводит, устаю, тем более, что кроме Домбровской, читаю и Майю Уздину, литературоведа из Израиля. Галина, прошу, прочтите хотя бы одну главу Домбровской! А если еще и переписку с ней, то ощутите её редкий такт и скромность.

– Прочитать Домбровскую обещаю, а насчет литературоведов… Честно говоря, во мне живёт что-то непутёвое: интересно то, что и как пишет автор, и почти не интересны подробности о нём, – а то докопаешься до… и всё. Ведь не так часто бывает, что творчество + личность = одно и то же (Блок[35 - Александр Блок (1880—1921) русский выдающийся поэт, писатель.]!) Сознаю, ужасно это, но ничего поделать с собой не могу.

– Да как же Вам не интересно знать об авторах? Да и кто из нас без греха? Вот Майя Уздина осуждает Солженицина[36 - Александр Солженицын (1918—2008) – русски й писатель, драматург, публицист, поэт.], а я противоречу ей, потому что не знаю ничего лучше «Одного дня Ивана Денисыча». Так и Высоцкого[37 - Владимир Высоцкий (1938—1980) – поэт, актёр и автор-исполнитель песен.] нужно отказаться слушать? А уж Довлатова[38 - Сергей Довлатов (1941—1990) – вынужденный эмигрировать за рубеж, советский и американский писатель, журналист.]… Разве наши любимцы не разводились, не выпивали? Я умираю от поэзии Арсения Тарковского[39 - Арсений Тарковский (1907—1989) – русский поэт и переводчик с восточных языков.], а какие были отношения, помните «Зеркало» его сына Андрея?.. Нет, моя дорогая Галочка, я люблю моих авторов с их грехами.

– Галина, да не отговариваю Вас от Ваших авторов, упаси Бог! Ведь облить грязью любимую когда-то женщину (Пушкин[40 - Александр Пушкин (1799—1837) – выдающийся русский поэт, драматург и прозаик.]) – это одно, а пить (Довлатов), разводиться с женой (Тарковский, Пастернак[41 - Борис Пастернак (1890—960) – русский писатель, поэт, переводчик.]), – бывает, не сошлись! – совсем другое. Просто я вот такая – ненормальная. Пожалуйста, не огорчайтесь! И забудьте.

– Ну, какая же Вы ненормальная? Вы просто человек со своими строгими установками. Говорю же, Вы мне сразу недоступной показались, пока немножко не раскрылись. А вот Григорий Булыкин Вас сразу высоко оценил, и тоже человек непростой, мало доступный, но мне чрезвычайно нравящийся.

– Хочу досказать то, что сегодня ночью додумалось. Ведь именно оно, творчество, и расскажет о человеке (творящем) больше всего, поэтому-то и не увлекаюсь познанием: как, мол, и что они, творцы, делали кроме… И мне интереснее Ваши рассказы о себе и о прошлом, ибо в них-то – Вы, без фальши. И еще (отвечая Вам): да нет во мне строгих установок!.. и до сих пор «всё течет, всё меняется». А Григорий Булыкин, конечно, умница.

– В общем-то, Вы правы. Конечно, было бы странно, если б через творчество не проглядывало лицо автора и мне порой даже удивительно становится, когда автор пишет, чтобы не смешивали его биографию с героем его произведения. У Конецкого[42 - Виктор Конецкий (1929—2002) – советский и российский писатель, киносценарист.] так… читали? Кстати, а знакомы ли Вы в Прозе. ру с Владимиром Плотниковым-Самарским? Если нет – загляните

– Конецкого читала давным-давно, писатель отличный и, главное, чувство юмора!.. А я это люблю. К Плотникову-Самарскому заглянуть обещаю. Да что ж это мы всё о писателях, да только о них? Рассказали б о себе.

– Собственно, и пишу Вам много, чтобы не говорить о себе. Но перечитайте в Проза. ру мою «Жизнь» и поймёте, что у меня – тяжёлые проблемы, вот и спряталась от них здесь, на сайте.

Её стихотворение «Жизнь».

На жизнь свою, как из окна вагона

Смотрю – бегут картины за стеклом:

Пейзаж нехитрый и давно знакомый,

А вот наш старый деревенский дом.

Как жизнь летит, как полустанки часты,

Грохочут под колёсами года,

Проносятся любовь, разлуки, счастье,

А дальше – всё несчастья, да беда.

В своём купе сложила чемоданы

И с краешка присела на скамью.

Хоть проводница убеждает – «рано»,

Но я -то знаю станцию свою.

Здесь навсегда остаться мне придётся,

На остановке выйду на перрон…

Состав гудком прощальным отзовётся,

И тихо мимо проплывёт вагон.

Я – на её «Жизнь»:

– Галина! Вы молодчина, что пишете стихи, а вот я… Когда-то, в юности, тоже пыталась, а потом решилось так: нет, чем тратить душевные силы на поиски рифмы, пытаясь «поймать прекрасную птицу поэзии», утешительней будет искать поэзию в прозе, тем более, что лучше любимых поэтов (Тютчева[43 - Фёдор Тютчев (1803—1873) – русский поэт, дипломат.], Блока, Ходасевича[44 - Владислав Ходасевич (1886—1939) – русский поэт, выступал и как критик.], Набокова) не напишу. Вот с тех-то пор всё ищу и ищу… Желаю удачной «охоты» и Вам!