Словом волновать. Виртуальные беседы

– Вы в своих зарисовках вылитый Гиляровский[48 - Влади?мир Гиляро?вский (1855—1935) – русский писатель, журналист, бытописатель Москвы.]. До чего ж смачно пишете о блюдах!.. аж слюнки текут. Не-е, я в своих кулинарных изысках гораздо скромнее, гораздо! А еще… Вчера иду из магазина «Журавли», где всё разложено по полочкам, – подходи, бери, что хошь! – и думаю: блин!.. как же обидно, что поднимали индустрию социализма за счет наших желудков! А еще часто завидую внучкам, – одеты, как куклы, – а ведь я была тоже ничего!.. но помню, мама купила ситца зелёненького в белый цветочек, сшила мне кофточку под Новый год и она стала для меня нарядом принцессы!

– Это я вспомнила, как Гиляровский описывал Хитров рынок, «студень» в трактире и половых. Но ту еду, о которой писал Гиляй, нам уже не увидеть, хорошо хотя бы то, что краешком крыла изобилие коснулось и нас… да, боюсь, ненадолго. Вот выкачают газ и нефть и товарообмен не на чем будет делать, а своей пищевой промышленности нет. Не напрасно же элита так спешно в Европы уезжает.

– Нет, Галина, настоящая элита остается вытягивать Россию, уезжают же те, которые… Ну, и попутного ветра им, обойдёмся! А насчет запасов… В России, кроме нефти и газа, 55% пахотных угодий мира, а посему самый сильный инстинкт, – инстинкт выживания, – заставит и пищевую промышленность заработать, только бы не мешали труженикам партаппаратчики прежних времён, да и нынешних.

Она – на «Шепчет осень о своём приходе»:

– А я люблю осеннее ненастье с дождями нудными, утомительными. Когда, закутавшись в плед, поглядываю из окна, то как же хорошо думается, вспоминается! А в один прекрасный день увижу долгожданный меленький снежок… Еле-еле переживаю лето.

– Тёзка, так ведь я же о ранней осени написала, – сытой, скучной и пустой, – а так мне тоже по душе та самая осень «с дождями нудными, утомительными». Да и вообще люблю дожди, особенно летние, – щедрые, тёплые, звучащие серебряными струнами, – да и осенние затяжные, с плавающими в лужах листьями и густыми запахами, так что мы с Вами – одного поля ягоды. Хочу читать и про Вашу осень, а пока вижу Вас под черным зонтом у пылающего золотом клёна или у окна, закутанной в плед, с ноутбуком на коленях и уже занесенной над клавиатурой рукой, чтобы написать об осени и дать знать об этом мне. Махнёмся поздними осенЯми, а?)))

Я – на «Всё, что есть на душе»:

– Да-а, Вам есть, что вспомнить о «компанейской всеобщности»! Но не мне, Галочка. После того, как мою маму окрестили ведьмой, о таких общих застольях нам и не мечталось, – всё как-то сами да сами выбирались, – и на праздники, кроме родной тети, нас никто не приглашал, да и мама никого, – ведьма!.. а вдруг подделает! Вот так…

– Ох, и у нас давно это было. Теперь ни единого человечка той родни и соседей не осталось. А потом и привычки поменялись, люди обособились, да и сама я – человек замкнутый.

Она – на «Собратья по перу»:

– Уж и не знаю, благо или наказание – два пишущих в семье. Наверное, благо, ведь как важно, когда тебя понимают! Но Вашему Платону, наверное, нелегко с таким, даже молчащим, критиком, как Вы. Знаете, Галочка, сегодня смотрела по «Культуре» Андрея Кончаловского[49 - Андре?й Кончало?вский (1937) – российский и американский кинорежиссёр и сценарист.] и интересную мысль он высказал, что всё меньше публики, способной воспринимать искусство, а как только она исчезнет совсем, исчезнет и искусство. Та же тема и у Екатерины Домбровской: «Воистину, не так пишущий открывается в слове своём, как читающий, воспринимающий и судящий писателя в своём восприятии, в котором всегда сам обнажается пронзительно».

– Мне симпатичен Андрей Кончаловский, но с его словами не согласна, это у него – от иногда налетающего отчаяния. А я думаю так: не исчезнут ни те, которые «обнажаются пронзительно», ни те, кому обнажение других просто необходимо. Ведь дело в том, что творить не для публики – потребность, способ самовыразиться, поэтому всегда найдутся и те, кому с такими людьми позарез будет необходимо соприкоснуться. Вот так. А что касается Платона… если Вы имели в виду моего мужа, а не философа, то… Да нет, «нелегко» – не то слово, но неспокойно – это точно, ибо не только от себя вечно чего-то жду, но и от него.

Она – на «Даждь нам днесь…»:

– Вы написали оду хлебной корочке во все времена столь дорогой. Каждый день со страхом думаю: неужели это хлебное изобилие иссякнет? Очень хорошо перемежаете с «ведьмиными» речами.

– И до сих пор наслаждаюсь запахом хлебной корочки! Благодарю-ю, дорогой и преданный мой читатель.

Я – на «Просто так…»:

– Галочка, привыкнуть к уходу любимого человека нельзя. Но что же поделать? Рано или поздно совершится и наш «полет страницы, соскользнувшей при дуновенье со стола». Если Вам немного будет легче, то я – с Вами. И желаю, чтобы какая-либо «сова села на столбик забора детской площадки», навевая Вам утешительные воспоминания.

Она – на «Остранённая роза»:

– Как выписан диалог, как мАстерски построен рассказ о женщине, живущей в «своём странном» мире!

– Вы меня прям захвалили! Хватило бы и того, что поняли мою «остранённую» и приняли. Спаси-ибо!

Я – на «В плену у Демона».

– Так и со мной было, только учительницу звали Паня Григорьевна. Когда в сочинении я написала о героине Островского[50 - Пьеса Алекса?ндр Остро?вского (1823—1886), русского драматурга.]«Гроза», что она, мол, цветок, пересаженный не в ту почву, то учительница прочитала это классу и рассмеялась, а класс – с нею. Как же мне было стыдно! Но хорошо, что добрались мы и сами до Лермонтова, до других прекрасных поэтов и прозаиков.

– Помню и я… Учительница зачитывала моё сочинение о Маяковском[51 - Влади?мир Маяко?вский (1893—1930) – русский и советский поэт.], за которое поставила «см», т. к. вместо поэмы «Ленин[52 - Влади?мир Улья?нов (псевдоним Ле?нин, 1870—1924) – организатор и руководителей Октябрьского переворота 1917 года в России.]» я написала пространный обзор стихов, не изучаемых по программе.

Она – на «Прощание с печкой»:

– Друг мой, это – шедевр! Сердце зашлось. А названия-то, как и у нас: ухват, шесток, заслонка… а ещё – сковородник. И крылышко – заметать! О, Господи, как Вы это только и написали! Перечитаю. Теперь неловко будет и самой писать, а воспоминания – роем!

– Тёзка, жду и Вашу «печку», ведь у каждого она – своя. Поклон мой – Вам!

Я – на «В деревне память долго живёт»:

– Купила себе электронную книжку. Ка-акая прелесть! Глаза совсем не устают. И вчера, скачав Александра Чашева, Зою Слотину и Вас, лежала, укрывшись пледом, и читала. И Александр, и Зоя пишут о деревне, да и Вы – с такой теплотой! А вот у меня «своей деревни» нет и забыла, когда там была? Ну да, помню только, как колесили по области за сюжетами и самодеятельностью, вот тогда и… Пишете, что память в деревне долгая. Ну что ж, своими усилиями продлевайте её! Успехов, здоровья и мой поцелуй в щечку «резусу отрицательному» от такого же.

– Сетуете, что своей деревни нет? Да одна Ваша «Ведьма из Карачева» – все деревни России!

Она – на «Повороты родимой земли»:

– Ах, какой бы это был гимн!.. «Прощание славянки»[53 - «Проща?ние славя?нки» – марш, написанный в 1912 году штаб-трубачом 7-го запасного кавалерийского полка Василием Агапкиным.]! Когда играет духовой оркестр, всегда плачу. А что касается того, что интеллигенция наша чинит претензии властям… Недавно прочла у хорошего автора напоминание из Бориса Годунова[54 - «Боис годунов» – произведение А. Пушкина (1799—1937), величайшего русского поэта.]: «Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою подмогой, а мнением: да! мнением народным». Не устарело! Только, какое мнение победит? Отчаянное время переживаем, думала – с тем и уйдём, лишь с Перестройкой хлебнув лиха, да, видимо, не удастся. Сижу и размышляю с Вами вместе.

– Моя «Прозарушка» вызвала у Вас грустные размышления… «Отчаянное время переживаем». А я считаю, что лёгких времён не бывает и каждое по-своему сложно, так что, не отчаивайтесь, Галина! Лишь бы не было войны, а то рядом с Россией, в Донбассе[55 - Военные действия в Донбассе, начатые властями Украины в 2014- году.], такое!.. что иногда думаешь: вот-вот!.. Но будем надеяться.

Я – на ее миниатюру «З года на ПРОЗЕ»:

– Написали Вы искренне, трогательно, светло, глубоко… Нет, не буду больше – определений, а просто поздравляю с публикацией! Пусть душа Ваша до последнего дыхания не утратит способность так принимать и впитывать откровения тех, кто близок… да и далёк, – на наших то широчайших просторах.

– Моя дорогая, как же я рада, что Вы прочли о моих откровениях и литературных пристрастиях. Часто вспоминаю наше знакомство и то, как Ваше резюме меня тогда смутило, но я, преодолевая страх, откликнулась. А теперь мы – свои! И читаю Вас, как родного человека. Знаете, Галочка, в связи с драмой на Украине[56 - Переворот на Украине в 2014-м году.], рука не поднимается писать о простых жизненных ситуациях, – чуть было не покинула Прозу, – но сын привёз ноутбук на дачу, модем, теперь потихоньку читаю, и вижу, как мои друзья ушли на другую сторону баррикад, – оказалось, что ненавидят Россию. Тяжело даётся разочарование.

– Ну, чем Вас утешить? Рано или поздно правда возродится, – мир только и живёт, пока Правда жива, – вот тогда и станет понятно: кто есть кто. На Украине пока торжествует фашизм, – убивать людей только за то, что хотят говорить на своем языке? А главе правительства называть их «нелюди»?! Больно, конечно. Больно даже и за тех, кто «ушел на другую сторону баррикад» и вместе с некоторыми странами плюёт в лицо матери-России. Но что же делать? Судьба их рассудит, а мы бессильны как-то повлиять на таких, – пробовала, не получается. Не поддавайтесь, а делайте своё дело. Я вот уже три недели пишу о своих предках, выудив документы из Архивов области и копаясь в Интернете. Как же интересно!.. но как изнурительно трудно! Подмигните и Вы, если сподобитесь на что-либо. Удачи, и – хвост пистолетом!

Она – на отрывок из «Сама по себе»:

– У кого, не помню, читала, что, если бы пролететь над городом с прозрачными крышами домов, сколько драм можно было бы увидеть, сколько откровений! К чему это я? Вы раскрыли душу перед читателем: вот, мол, что я говорю, а вот – что думаю. И сюжет-то вроде бы простенький, но за ним успеваю проникнуться сочувствием к Вашей соседке и добрым чувством к Вам, – в скобки заключённая ваша искренность, тайные помыслы, полные сострадания к старой слепой несчастливой женщине. Дорогая моя, поклон Вам за эти слова: «Осторожней по ступенькам спускайтесь, за перила держитесь. Вот так… Ну, да, если что, еще приходите. Пока, пока!»

– Если судить по времени отправки Ваших рецензий, то похоже, что Вы поздно ложитесь и очень рано встаете. А тут еще я – со своими откровениями. И не радостными… Галочка, дорогая, да ну их! Вы что-либо светлое читайте… хотя получить от Вас такие слова!.. Спаси-ибо!

– Вчера ещё раз зашла на Ваш сайт, прочла переписку нашу, чему порадовалась бесконечно и возгордилась, что такой автор, как Вы, получающий замечательные рецензии от настоящих ценителей литературы (я их тоже прочла) – благодарно относится и к моему слову. Полистала и фотографии. Понравился Платон с бородой «лешего», замечательный внук и мамочка Ваша. А Мне что-то не пишется, – украинские события пугают, как и в девяностых, наступило пресыщение информацией, поэтому переключаю судорожно с новостей на «Культуру». И гори оно всё!.. А Вам успеха в публикациях, ежели писательская жилка бьётся. Молодчина!!! Целую, дружок мой дорогой. Ваша Галя.

– Галочка, и Вас не шокирует моё писание? Ведь слишком личное, без маскировки. Конечно, многие писатели преломляли СВОЁ, делая из него литературные произведения, но я не хочу скрывать даже своих пороков, – кто-то осудит, а кто-то как раз и оценит мою искренность. Может, потому так и одинока, что у меня обострённое чувство правды, а большинство стараются скрыть, подменить её чем-то. (Не о Вас! Вы просто умалчиваете о том, о чём не считаете нужным поделиться). А потом… мне же скрывать нечего, – ни убивала, ни обманывала, ни крала, а что касается пороков… Может, из-за них и Вы от меня отвернётесь (не хочется верить!). Ну что ж, «Знать, судьба моя такая, что должна…»))) Здоровья Вам и всё же светлого восприятия жизни!.. несмотря на её тёмные стороны.

– Дорогая моя, из чего взяли, что я должна Вас покинуть? С какой стати?! А откровенность Ваша меня не смущает, пока никакой шокирующей не заметила и жалею, что мало Вас читаю, а Вы того стоите! «Ведьма» Ваша – шедевр, а эти «Сама по себе»… Сюжет в руки просится! Но Вы уже «застолбили» и слышу в них женщину, похожую на себя. Целую мою хорошую и гоните прочь сомнения. Всегда Ваша!

– Благодарю, мой милый и добрый двойник! Будем, будем еще встречаться, хотя и виртуально! И за то, что не «смущает» откровенность моя было важно услышать именно от Вас. Если будет время и силы, то «навестите», пожалуйста, мою последнюю повесть «Забавы Эрота», а, вернее, первых три отрывочка, которые недавно поместила. В ней, – пытаясь разобраться в отношениях мужчина-женщина, – мой очередной стилистический эксперимент. Опять же, здоровья Вам и светлого взгляда.

Она – на «Искусы Эроса»:

– А «искусов» -то как раз и нет. Просто – по вашему любимому Герману Гессе[57 - Ге?рман Ге?ссе (1877—1962) – немецкий писатель и художник, лауреат Нобелевской премии (1946).]: «Каждого, кто переживает эту стадию всерьез, как развитый индивидуум, этот путь неизбежно приводит к отчаянию.» Линка, слишком критично относящаяся к мужу, раздражённая и уставшая от его интимных притязаний, неуместно вспоминая сцену насилия в кино в сочетании с его творческим застоем, создаёт очень тяжёлую атмосферу в семье. А подруга-рассказчица, пытаясь «разрулить» ситуацию, тоже слишком серьёзна, да так, что самой неуютно. Ох, не хватает здесь тёплой иронии каждого над собой, весёлого тоста, забавных общих воспоминаний.

– Ох, не хватает! И «весёлого тоста, забавных общих воспоминаний» не будет, Галочка. Но радуюсь сердечно, что прочитали хотя бы начало. Спаси-и-бо!

– Я бы на месте Линки приготовила чего-либо вкуснющего, а лучше купила бы свежей ветчины, колбаски дорогой, форельки в нарезке, копчёную курицу, и обязательно большую, чтоб настрогать огромную тарелку, коробку пирожных-ассорти, красивую… непременно красивую бутылку вина и… То-то бы семья возрадовалась! Моя мудрая дочка всегда так и поступает, устраивая праздник ни с того, ни с сего.

– При всех наших одинаковостях, в отношении к количеству вкуснющего мы отличаемся, – как-то я менее «обильно», к этому… А что касается собирания праздника «ни с того, ни с сего»… Так ведь каждый выбирает именно свою радость, поэтому мир и разнообразен, а посему – обильных Вам праздников и непременно с выше перечисленным!

Она:

– Я в смятении. Когда-то писала Вам, что практически не знаю Набокова и вот – большой материал у Майи Уздиной о нём. Читаю: «А как забавна история, когда А. И. Солженицын рекомендовал к номинации на Нобелевскую премию Набокова! О чем и писал в письме В. Набокову, упрекая последнего, что „великий талант Вы не поставили на служение нашей горькой несчастной судьбе, нашей затемнённой и исковерканной истории“. Можно себе представить, как насмешливо читал адресат, презирающий патриотизм, православие, народность – всё, что собрано воедино в Солженицыне». А я как раз прочитала набоковское исследование о Гоголе[58 - Никола?й Го?голь (1821—1852) – русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист.] и сначала пришла в шок от «натурализма», а потом в шок – от глубины разбора гоголевских «Мёртвых душ» и «Ревизора». Ну, разве не патриот России?