Словом волновать. Виртуальные беседы

– Я тоже – в смятении… да нет, не в смятении, а не в согласье с тем, что Набоков был писателем, «презирающим патриотизм, православие, народность». Ерунда кая-то. Если Набоков и уехал из России, чтобы не расстреляли большевики, то это не значит, что не любил её. Все его романы на русском – прекрасная дань и ностальгия о России.

Она:

– С снова, после чтения о Линке, перешла на Ваш сайт и долго любовалась осенью, букетами… Может, встряхнётся героиня вашей повести в Крыму? Не забегаю вперёд, но боюсь, что влюбится там в кого-нибудь.

– Спасибо, добрый друг! Каждый день, в Фотошопе, – после изматывающего Ворда! – какое же это радостное успокоение доделывать свои фотографии по несколько штук в день! Сегодня помещу новые… А с Линкой дело сложнее, – Крым её не успокоит.

Она – на «Искусы Эроса».

– Устали Линка с Антоном друг от друга. Интеллигенция… и сколько рефлексии! Да еще у неё в памяти – крымский Серёжа. А у мужа физической нагрузки маловато, в деревне, к примеру, занудства у мужиков поменьше. Помню, мама моя, штопая шерстяные носки, смотрела фильм «Анна Каренина»[59 - Героиня романа Льва Толстого «Анна Каренина».], жалела Алексея Александровича и в сердцах сказала: «Заставить бы Анну вот эту кучу носков перештопать или ребёнком заняться, а то…». Так и у Вас: общего дела у Линки и Антона нет, да и проблемы детей не замечают. Но подожду, что ещё напишет «семейный психолог и исследователь» – Галочка?

– Ну да, рефлексия. В моём круге женских знакомств такие и были, и, собрав воедино их рассказы и эмоции, хотелось проанализировать: а что происходит с мужчиной, если он теряет своё главное предназначение – творить? – и что с женщиной, когда ощущает это. Осталось поместить 3—4 отрывка, и если хватит интереса дочитать, то… Почему-то уверена, что поймёте – о чем я.

Она – на «Искусы Эроса».

– Ждала благополучного конца повести вашей, но случилось так – как случилось. И теперь кажется, что это и есть благополучный исход. Герои устали от уступок-неуступок, – два дополнительных года, когда люди контролируют каждый свой шаг, опасаясь взрыва непонимания, когда дети становятся неискренними, пытаясь угодить обоим родителям… Итак – всё пришло к закономерному концу. Правда, скучновато. У вашей Ведьмы из Карачева гораздо более яркая речь и захватывающий сюжет, так что придётся Вам возвращаться и «учиться» у неё.)))

– — Мой дорогой читатель! Всё так, как пишете, но опять – моё «но!» Ведь писала больше не о том, что герои мои устали, а хотелось сказать главное… а, впрочем, этими словами Владимира Соловьева[60 - Влади?мир Соловьёв (1853—1900) – русский религиозный мыслитель, мистик, поэт, публицист, литературный критик.] почти все и сказано:

«В телесном и духовном смыслах Эрот – демон, одухотворяющий людей в их влечении к истине, добру и красоте, залог могучего стремления мужчины к самозавершению и бессмертию, которое он реализует в продуктах человеческой деятельности и потомках».

А еще добавлю и своё: «Но когда мужчина утрачивает способность или желание идти „к самозавершению и бессмертию, которое реализует в продуктах человеческой деятельности“, то что остаётся? Только последнее: утверждение себя в продолжении рода, в потомках… или просто в эротических забавах, а для этого ему, как и дон Жуану, необходима рядом та, которая помогала бы поддерживать его второе мужское предназначение». И в этих строках, моя вдумчивая читательница, – главное, ибо некоторые женщины просто не в состоянии принять рутины эротических отношений, не озарённых духовностью, а посему – драма. Но если Вы не уловили моего «главного», значит я, как автор, плохо это «проявила». Учту и буду учиться и учиться.

– Ох, требования высоки! Как минимум, «обессмертить имя своё». А если не дано, то, хотя бы духовностью должны быть пронизаны остатки эротики. Но нужно бы понимать, что явления эти накрепко связаны, – неудачи профессиональные и ослабление сексуальных возможностей, – вот и меняют партнёра, не оставляя рядом с собою свидетеля собственных неудач. И это Вы предложили в своей повести.

Она – на миниатюры о природе:

– Прочла на вашем сайте миниатюры о природе. Дивно хороши! Так интимно, сокровенно! Тронули душу. А сама давно не пишу, – 23 февраля схоронила мужа. В дневнике обозначила тихо и говорить об этом не стану.

– Моё соболезнование, Галина! В подобных ситуациях утешаю себя: что же делать?.. еще никому не удалось остаться на Земле!

Она:

– Шесть часов утра, а я всё еще – на вашем сайте. Перечла свои комментарии и немного других. Как хорошо всё систематизировано! Вы – плодовиты, моя дорогая. Что за счастье мне выпало – общаться с настоящими писателями на Прозе, этой кухне, где царит аромат очередного нового блюда, в которое Вы на глазах моих добавляете пряностей. А сама пишу мало, больше читаю и комментирую (такая уж словоохотливая и отзывчивая), а вы в ответах… и как всегда, строги и холодноваты, но в творчестве Вашем так удачно сочетаются сдержанность и откровение, что ощущение присутствия близкого человека не покидает. Ещё раз благодарю.

– Как же мне дороги слова Ваши! Спасибо! Но огорчает, что произвожу впечатление холодноватого человека. А, впрочем… Воспитывала нас мама в сложных условиях и, честно говоря, к нежности не приучила. Ну что ж, зато, – как Вы заметили. – компенсирую откровенностью, и даже иногда думается: да что ж я так… слишком? А потом мысленно махну рукой: ну и пусть! Выложило и о брате всё, что сохранилось в памяти, записках, так что почти уверена: это «всё» шокирует читателя, – и неаккуратность брата, и его слишком безграничная увлеченность писанием, – и очень интересно: а каким покажется Вам? Если осилите, черкните, пожалуйста!

Она- на «Его путь к Троице»:

– Дорогая моя, сегодняшней ночью прочитала несколько главок. Удивительная вещь. Покоряет форма повествования. Очень легко читать по этим крохотным «главкам» – телефонным звонкам. И воспоминания ваши кратки, дозированы, словно, тоже недолгое раздумье с забытой в руках трубкой телефона. Непременно дочитаю. Трогает, волнует… нет, сердце болезненно сжимается от предельно доверительного, и долго не покидает эта боль, за что и благодарю моего автора.

– Галина, так дорого Ваше впечатление! Но очень хотелось бы узнать отношение к такому моему стилю письма, да и восприятие брата, – каким показался? Пожалуйста!.. напишите, когда закончите. Здоровья Вам и берегите глаза!

Она – на «Его путь к Троице»:

– Дочитала вашу повесть «временных лет»… (Шучу, а не шутится.) Не знаю, в какой жанр эта вещь укладывается, но я воспринимаю её как драму, настоящую жизненную драму. Вся жизнь брата – как на ладони. Удивительно, что из глухого Карачева вы с братом потянулись, как ростки – к свету, к литературному труду, к писательству. Чувство ответственности перед своей семьёй (заработать огородом на кооперативную квартиру в городе), перед стареющей матерью, не теряя из поля зрения и Вас, конечно, изнуряло его. Книга, написать которую считал он долгом, – основное дело его жизни, – увела его из семьи. Тяжкий быт и одиночество. Но, дорогая Галочка, сколько тепла в моём сердце лично к Вам, милый мой автор, замечательная сестрёнка его. Вашей молитвой, вашими заботами, вашим великим тактом относительно его работы жил он. Это произведение – образец братской, сестринской любви. Замечательная повесть! Примите мою сердечную благодарность.

– Галина, благодарю за такой замечательный отклик! «Прочитали» моего брата таким, каким хотелось видеть и мне. Но хочу сказать, что несмотря на драматичность финала, – не изданный роман, который писал всю жизнь, – всё же Виктор был счастливым человеком, ибо занимался тем, к чему лежала душа, а это – самое важное для человека, не так ли? Еще раз благодарю от всего сердца!

Она – на «Девочка и война»:

– Благословенная память и талант поведать. Драгоценные воспоминания! Неужели это было с Вами? Какая долгая жизнь!

– Да, Галина, «долгая», а ощущение, что пролетела… и еще летит бы-ыстренько так, помахивая крылышками, поглядывая по сторонам и, хотя мир весьма и весьма тревожен, а интересно! Всегда приносите мне радость словами своими, за что и благодарствую!

– Такой язык, как у вас, теперь – словно антикварная вещь в музее, и Вы с ним бережно обращаетесь. С Новым Годом!

– Благодарствую! И Вас – с Новым! Здоровья, добра и радости, дорогой мой Человек!

Ну постони, постони, голубош…

Александр Курчанов

2011- 2015

Он – на «В Перестройке. 91-й»

– «Жить недолго молодым, скоро срок догонит…» Эх, замечательно пишете! Да только годы те такие поганые были, что и вспоминать не хочется. «Господи! Ну, почему именно России суждено попробовать осуществить эту «изнурительную мечту»? Согласен, что в ту пору так и думалось, но то, к чему пришли сейчас… Нет, лучше андроповский социализм, чем нынешний «алчный позор» пред всем белым светом. Или вы так не считаете?

– Александр, может быть, Вам и огорчителен будет мой ответ, но я так не считаю. Ведь большинство «носителей» этого «позора» с их лагерным законом: «Умри ты сегодня, а я – завтра», вышли из «совка», так чего же Вы хотите? Чтобы нравственность появилась вдруг, сразу, за пару десятилетий? Нет, так не бывает. Два-три поколения сменится (а то и больше!), прежде чем… А что касается андроповского социализма… Нет, туда не хочу! Сейчас я пишу и говорю то, что думаю, и уверена, что не «загремлю» на тот свет или в Сибирь, и одно это уже здорово. Да и простым людям развязали руки, можно и десять коров держать и значит сыты будем. А что работать не очень-то хотим и не умеем… Так и эта «мина» тоже была заложена там, в социализме, – не перекрывай план, «спущенный свыше»! Что, разве не так?

– Уважаемая Галина! Странно, что вы, московский журналист, рассуждаете несколько устарелыми категориями. Мне казалось, что до всех уже дошло, что в России старательно строится феодализм, а точнее очищается от народа территория. И я сомневаюсь, выживет ли Москва, как анклав, оказавшийся в пустыне, уже ей не принадлежащей. Странно, неужели вы верите в повышение нравственности в стране, где уничтожается промышленность, экономика, армия, образование, здравоохранение? Если вы этого не видите – о чём тогда мы говорим?

– Александр, я не московский журналист, а живу в областном центре и когда иду на свой дачный участок, то каждый раз удивляюсь: как же быстро «от народа территория» не очищается, а весьма быстро застраивается крепкими домиками! И если это – «феодализм» (как Вы утверждаете), то пусть будет лучше он, а не тот чудовищный социализм.

– Тут без вопросов. Каждому – своё.

Он – на главу из «Ведьма из Карачева»:

– Здорово! Стиль разговорный – это памятник русской словесности! Будет время, загляните на разговор моей бабули (Прислал ссылку)

– Обязательно загляну, Александр!

Я – на «Пока еще живы…»:

– Александр, вот я и прочитала о Вашей бабульке. И стиль ясный, и интонация, и чувство композиции, и очень важное – свечение тонкого юмора. Явно, у Вас есть какое-то потаённое «око», которое видит глубоко и по-своему: «Он был не частью её лица, а какой-то приставной машинкой, хлопотно трудившейся помимо бабкиной воли». Есть и талант не только прочувствовать увиденное, но и написать отлично: «… эта экранная шлюшка, этот сверчок на палочке гораздо мертвее той бабульки, что сидела рядом на кровати и рассказывала о себе… самой себе. В её рассказе каждое слово было – правда. Правда пережитая, претерплённая, выстраданная!» А эта: «Миша представил на минуту, что если бы сейчас включить звук, то он заглушил бы старухин рассказ, уничтожил бы его, убил… И что взамен?»

Читала и Вашу миниатюру («Гадом буду…»). И хочу сказать: когда Вы подчиняетесь рассудку, получается хуже, поэтому желаю чаще отмахиваться от этого самого рассудка и доверяться «оку».

– Спасибо, Галина, за высокую оценку и анализ моего скромного труда. По поводу «Ока»: здесь я ориентировался скорее на память, ведь многое из прошлого забывается, но что-то остается на года, десятилетия, вот вокруг этого сохранившегося и начинаешь крутиться мыслью, чувствами – почему оно так дорого? Не знаю правильный ли это «фильтр», но уж так получается. Ещё раз благодарю, заходите, буду рад.

– Да правильный, правильный это «фильтр», Александр! Вот я и кручусь в этом самом «фильтре», и думаю, что «он» – наш долг. Что может быть правдивее образа бабули, который Вы так тонко соткали? Так что, за станок и – вперед, ввысь!

Он – на главу из «Игры с минувшим»:

– Тридцать лет минуло. Так хотелось бы небольшого Вашего резюме из сегодняшнего дня, ведь поменялось всё – и телевидение, и отношение к нему. Очень хорошо сказал о нем недавно один умный мужик: «Вы на ТВ так много можете! Но такой хренью занимаетесь!» И действительно. Не зря молодежь от него отвернулась в сторону Интернета. Впрочем, Ваши записки меньше всего – о телевидении, а прежде всего о душе, молодой, мятущейся, беспокойной. Где-то в эти же примерно годы, и я был там же, на подобных курсах. Как же изменилась Москва! Из центра духовной жизни превратилась в вылощенную, небоскребную клоаку, которая в полёте своем совершенно утратила определенное направление и скоро, как мне кажется, разлетится на куски, как разлетается взорвавшаяся граната. Но вместе с тем провинция, ненавидя свою столицу, упорно стремится в неё своими детьми, ясно понимающими, что добиться чего-то можно только там.

Ох, извиняйте, Галина, унесло меня куда-то в сторону. А дневничок у Вас замечательный! И Вам подсказывает вернуться в атмосферу былого, и нас, читателей, заставляет задуматься: – кто мы? откуда и куда идём?