Дракон Воздуха

Но вот как-то после еды, когда мой прислужник ушел и Госпожа Мать с Хэ вернулись в комнату, неожиданно в сопровождении целой толпы прислужниц вошла Главная жена. Мы все склонились перед ней в почтительном поклоне. Прислужницы помогли Главной жене устроиться на изукрашенной скамеечке, которую принесли с собой. И она заговорила с Госпожой Матерью ясным высоким голосом. Госпожа Мать хотела было отправить меня из комнаты, но Главная жена запротестовала: «Господин Ли – наш Господин; у нас нет от него секретов, и он может присутствовать при всех наших разговорах». По знаку Госпожи Матери я снова сел на свою скамеечку.

– Я всегда любила тебя больше всех остальных сестер и очень рада, что ты заняла подобающее тебе место, – в голосе Главной жены не было ни капли любви, а уж поверить, что она рада, и даже очень[14 - Скорее всего, рассказывается о негласной борьбе за власть между женами аристократа. Согласно древнему обычаю только с рождением мальчика все последующие дети признавались дочерьми и сыновьями Господина. Девочкам, рожденным до рождения первенца-наследника, в зависимости от положения их матерей предназначалась разная судьба: дочери наложниц попадали в гарем, их могли поменять или подарить дружественному господину.Дочерей жен обучали искусству вести хозяйство, рукоделию и музыке. Девочки, рожденные после рождения наследника, признавались дочерьми Господина и воспитывались и содержались соответственно этому званию – они предназначались в жены высших советников, браки с ними укрепляли важные политические союзы.Все мальчики, рожденные после первенца, признавались сыновьями Господина. Они получали соответствующее воспитание и образование. При удачных обстоятельствах каждый из них мог стать наследником Господина.]?.. «Пффуй», – сказала бы Хэ.

– Теперь наша сестринская любовь и дружба только укрепятся. Я уверена, ты примешь мой небольшой дар с тем же почтением, с каким я приношу тебе его, – она хлопнула в ладоши, и три быстроглазые прислужницы склонились перед Госпожой Матерью в нижайшем поклоне.

Не знаю, чувствовала ли Госпожа Мать благодарность или почтение, но говорила она непривычно долго и, вероятно, очень устала к концу – я заметил, как Хэ внимательно следила за ней. Но следили за Госпожой Матерью и еще одни глаза, не такие преданные и любящие, они не пропускали ни одного движения, ни одного поворота головы. Даже выражение глаз – ничего не укрылось от внимательного взгляда Главной жены.

– Мне грустно видеть, что Госпожа, моя сестра, все так же хрупка и слаба здоровьем, и я приглашаю ее разделять со мной трапезу и проводить вместе часы досуга, если это не препятствует ее другим важным обязанностям, – Главная жена выжидающе молчала.

Она не отводила темные дыры глаз на белом лице от маленького личика Госпожи Матери. И Госпожа Мать своим ясным голоском сказала, что она рада визиту любимой Главной жены и ее дару, – она чуть повела глазами в сторону все еще сложенных в поклоне прислужниц, – и, конечно, с благодарностью принимает приглашение на трапезу и как-нибудь, в удобное время, обязательно им воспользуется.

Да, да, продолжала радоваться Главная Жена, конечно, в удобное время, именно об этом идет речь, она приглашает свою любимую сестру на трапезу каждый день. Это самое удобное и подходящее время. Она уверена, что ее любимая сестра будет очень довольна.

Главная жена медленно поднялась и величественно вышла из комнаты. Госпожа Мать лишь молча склонилась в поклоне. Хэ тихонечко кашлянула. Госпожа Мать вспомнила о новых прислужницах.

– Вы можете встать. Хэ, устрой их в той пустой комнате, – сказала она. Прислужницы, низко поклонившись, вслед за Хэ неохотно вышли из комнаты. Госпожа Мать подошла ко мне.

– Как быстро она пришла. Я надеялась, что мы больше времени проведем вместе. Запомни, что я тебя очень люблю, – Госпожа Мать никогда не говорила со мной таким голосом.

Мне хотелось утешить и успокоить ее, я чувствовал, хотя и не понимал, почему, что она очень испугана, но не успел – Хэ вернулась в комнату. Госпожа Мать гордо выпрямилась.

– Идемте, – она кивнула в сторону дверки, ведущей в садик. Хэ устроила Госпожу Мать среди красивых вышитых материй, под ноги поставила ей маленькую скамеечку.

– Я хочу, чтобы ты всегда оставалась с господином Ли, – обратилась к ней Госпожа Мать. Она не выпускала моей руки и пристально смотрела в лицо Хэ, – я готова к самому худшему.

– Госпожа моя, – Хэ опустилась перед Госпожой Матерью на колени. – Госпожа моя, не…

Дверка распахнулась – одна из новых прислужниц почти вбежала в садик, бросая любопытные взгляды по сторонам. Она тут же склонилась в поклоне.

– Госпожа, мы так испугались, когда нигде не нашли тебя. Мы твои смиренные тени! Так не покидай нас!

Мне казалось, что из-под низко опущенной головы прислужницы нет-нет да блеснет любопытный глаз. Я сразу почему-то невзлюбил эту женщину.

– Благодарю тебя за преданность, – голос Госпожи Матери звучал ровно, равнодушно. – Я обязательно передам моей сестре – Главной жене, что ты верная прислужница.

И все мы молча, один за другим – я позади Госпожи Матери – вернулись в наши покои. В этот вечер, хотя Хэ как обычно устроилась на ночь на пороге моей комнаты, я даже не стал просить ее поговорить со мной. Я думал о том, что сегодня произошло. Я хотел понять вещи, не доступные моему детскому пониманию.

Происходило что-то, что вызывало мое любопытство и одновременно пугало. Я знал, что Главная жена – самая главная. Но никогда никто не говорил мне, что она сестра Госпожи Матери. А если она сестра и говорит, что любит Госпожу Мать, то почему Госпожа Мать чего-то опасается… нет, скорее, боится ее[15 - Мать первенца-наследника, если им обоим удавалось дожить до этого, становилась Матерью Господина-Правителя со всей полнотой власти и влияния. Главная жена, если ей не удавалось родить младенца мужского пола, постепенно утрачивала власть и влияние. В случае неизлечимой болезни или смерти матери наследника она, как Главная жена и сестра последней, приобретала права опекунства, а затем официально признавалась матерью наследника.]? И эти прислужницы, которые всюду ходят за нами, – зачем они? Нам они не нужны, нам и с Хэ очень даже хорошо.

Я думал еще о том, как бы мне попросить моего Покровителя – Дракона Воздуха – помочь нам. Я представлял, как он поднимает нас троих на своих огромных, прозрачных, блистающих крылах и уносит в по-настоящему прекрасную жизнь. Эти картины были так ярки, так реальны, что когда поутру я проснулся на своем ложе, в своей комнате, то от горечи разочарования и тоски по несбывшемуся разрыдался, разрыдался безутешно, бурно. Бедняжке Хэ с трудом удалось успокоить меня.

– Господин мой Ли, они приставят к вам других прислужников, если вы не перестанете плакать. Они накажут меня, потому что я плохо за вами ухаживаю, – только эти слова моей бедной Хэ, с трудом пробившиеся через обиду детского неприятия несоответствия мечты и действительности, слезливой жалости к себе, заставили меня подавить рыдания и постепенно успокоиться. Но в комнату уже вбежала одна из новых прислужниц.

– Что случилось? Ты посмела обидеть Господина?! – набросилась она на Хэ. Та, защищаясь, прикрыла двумя руками голову.

Я подпрыгнул и изо всей силы вцепился в плохую женщину.

– Оставь ее! Ты не смеешь!! – вопил я.

Госпожа Мать и еще две прислужницы вбежали в комнату. Они с трудом разжали мои пальцы – в них остался клок волос и кусочек ткани. Госпожа Мать обняла меня за трясущиеся плечи, зубы мои стучали, не позволяя успокоительной жидкости влиться в рот.

Наконец я немного успокоился. Госпожа Мать внимательно осмотрела меня.

– Что случилось, господин мой Ли?

– Мне, мне приснился страшный сон, – сам не знаю, как эти слова сорвались у меня с языка, – и Хэ утешала меня. А эта, эта… – я снова начал плакать и вздрагивать… – она била Хэ!!

В комнату стремительно вошла Главная Жена.

– Что здесь происходит? Кто посмел обидеть господина Ли? – она как-то очутилась между мной и Госпожой Матерью.

– Госпожа, сестра моя, – не одетая и не накрашенная Госпожа Мать была совсем маленькой и хрупкой рядом с великолепной Главной женой. И лицо ее, не защищенное маской краски лицо, отражало все владеющие ею чувства.

– Господину нашему Ли приснился страшный сон, – она бесстрашно смотрела на Главную жену, защищая меня маленьким легким телом. – Новая прислужница не поняла, что Хэ утешает нашего Господина, и поднялся совсем ненужный неприличный шум. Я обещаю вам, любимая Сестра, во всем разобраться и наказать виновных. Я благодарна вам за вашу заботу о господине нашем Ли, – и она склонилась в поклоне, а потом, поставив меня перед собой, добавила: – И он тоже благодарен вам.

И я поклонился. Мне кажется, что Главная жена была чем-то недовольна, но она только посмотрела на нас и сказала:

– Очень надеюсь, что это больше не повторится – у господина нашего не будет причин сердиться. И ты, моя любимая сестра, примерно всех накажешь.

Главная жена в окружении прислужниц вышла из комнаты.

– Сейчас вы поможете мне одеться, – каким-то тусклым беззвучным голосом сказала Госпожа Мать, – а потом я определю вам наказание. Господин мой Ли, я думаю, что тебе уже принесли еду. Я желаю тебе хорошего дня.

И меня выпроводили в большую комнату, где важный прислужник уже суетился у столика, заставленного яствами. Мне совсем не хотелось есть. Наоборот, меня почти тошнило от вида и запаха еды, и, выпив немного супа, я отказался проглотить хоть что-то еще. Прислужник был недоволен мной. Но почему-то, я до конца не понимал, почему, не мог противиться мне, хотя я был мальчиком, а он совсем взрослым мужчиной с такими разными красивыми штучками на поясе, и, молча поклонившись, ретировался.

Столик с едой убрали, и появившийся как по команде учитель после многочисленных поклонов и пожеланий попытался привлечь мое внимание к своему стучащему пальцу и разным премудростям приветствий. Но события сегодняшнего утра вызвали к жизни много вопросов и недоумений.

– Ты приставлен ко мне, чтобы все объяснять? – неожиданно для него обратился я к учителю.

– Да, господин мой, это мой долг, – гордо ответил он, почтительно кланяясь.

– А раз так, объясни мне, за что та женщина хотела бить Хэ, почему пришла Главная жена и зачем и как Госпожа Мать будет их наказывать??

Маленькая бородка учителя – я никогда не видел людей с волосами на лице, и сам же учитель объяснил мне, как это называется, и волею предков бывает только на лице мужчин, – легко затряслась, он закрыл глаза и с глубоким поклоном ответил мне, что есть вещи, не доступные его пониманию, и он никак не может ответить на вопросы господина, и предложил мне заняться написанием – я уже знал, для чего нужны эти смешные букашки. Я очень рассердился, я чувствовал, что учитель просто не хочет рассказывать мне и объяснять какие-то неизвестные взрослые дела, и даже почти закричал на него и затопал ногами – мне хотелось прогнать его, но в последний миг я уловил его взгляд! У этого старого человечка-учителя было то же выражение глаз, что и у моей бедной Хэ! – они просили, они умоляли.

Я так и застыл с открытым ртом – ни один звук не вырвался из моего ставшего почему-то узким и сухим горла. Если я закричу на него, вдруг все соберутся, и Главная жена скажет Госпоже Матери, что господина Ли опять рассердили, и теперь она сама будет всех наказывать?! Может быть, накажут не только учителя, но и меня с Госпожой Матерью?!!

Учитель, видимо, что-то прочел в моих глазах, уловил, как изменилось мое лицо. Он молча прикрыл веками свои глубоко посаженные глаза. Я с трудом проглотил слюну.

– Ты прав, учитель, покажи мне буквы.

Пока в комнату не вошла одетая и накрашенная Госпожа Мать, учитель молча раскладывал передо мной буквы, а я молча смотрел на узоры забавных значков.

– Я восхищаюсь господином нашим, – сказал учитель, отвечая на вопрос Госпожи Матери, – он делает удивительные успехи, – и, низко-низко поклонившись нам, пятясь, вышел из комнаты.

Госпожа Мать улыбнулась мне грустными глазами.

– Я должна идти к Главной жене, – она чуть слышно вздохнула, – ты проведешь время в садике с Хэ. Будь благополучен, господин мой Ли!