Модификаты

– Мы не расстаемся, звезда моя, – с совершенно безмятежной улыбкой, заставившей волосы на моем затылке зашевелиться, заявил он. – Готовься поделиться со мной всеми своими тайнами.

Он направился к двери и обернулся, уже стоя снаружи.

– И да, не думай, что если запрет копаться в деле Штерна был высказан мною наедине, то ты можешь не считать его прямым приказом. Никаких запросов или попыток выяснить что-либо в личных беседах. Иначе я приравняю это к посягательству на психологическую безопасность экипажа и вынужден буду тебя наказать, София. Немного успокоившись и подумав, ты поймешь, насколько я прав. Увидимся завтра, дорогая.

Глава 9

На несколько минут меня накрыла паника. Нет, совсем не из-за того, что позволила втянуть себя в отношения, способ выхода из которых был пока непонятен. Проблема казалась глобальнее моих личных трудностей. Изначально происходящее между мной и капитаном было построено, скорее, на логике и практичности, подпитываемых физической тягой. Теперь просто стало очевидно, что никакого флера романтики не существовало и со временем он не возник бы. Вот только я вдруг начала подозревать, что вовсе и не животное притяжение стало основной причиной для усилий капитана по сближению со мной. Что тогда? Вспомнив, к какой теме он настойчиво подводил меня раз за разом, поежилась. Понимания, чем знание о неприятных тайнах моей семьи может быть полезно Тюссану, не появилось, а сам процесс общения на эту тему представлялся мучительным. Но это все вообще мелочи, учитывая гигантскую проблему номер один в виде самого капитана и его странного поведения, которое просто нельзя уже списать на свойственное любому человеку сиюминутное раздражение. И с кем мне поговорить об этом? И если я подниму эту тему, то чего намерена добиться? Обследования Тюссана? Очнись, Софи! Для подобного нужно, насколько помню корабельный устав, собрать всю команду или в нашем случае хотя бы бодрствующую смену на общее собрание и выдвинуть четкий «обоснуй» своего требования, проголосовать о временном отстранении, избрать исполняющего обязанности… Идея провальная уже с пункта номер два. Если потребовать общего собрания имеет право любой член экипажа, то с внятным обоснованием явный затык. Что у меня есть предъявить в качестве подтверждения психологической неустойчивости Рожера? Секундные вспышки, свидетелей у которых не было. На людях же он просто образец выдержки и невозмутимости. Как мои заявления будут выглядеть в глазах окружающих? Как собственные домыслы на пустом месте? Попытка опорочить его чисто из женских стервозных побуждений? Ну и кто из нас тогда будет выглядеть психически неустойчивым? И, положа руку на сердце, нужно признаться себе честно: даже если бы мои доводы оказались гораздо весомей, кто проголосовал бы против Тюссана? Да стоит ему только начать говорить, и все станут глядеть ему в рот как зачарованные, сама ведь сколько раз была свидетельницей этого эффекта. Черт возьми, такое чувство, что он владеет техникой зомбирования или массового гипноза. Звездный капитан улыбается, открывает рот – и все взгляды уже прикованы к нему, все внимание сосредоточенно на звуке его голоса, его словам внимают, ни на секунду не думая усомниться… Но это же чушь! Во-первых, никого с такими способностями просто не допустили бы и близко к «Ковчегу». Не важно, Естественный ты или Модификат, но закон для всех един. Все, кто был хотя бы заподозрен в способностях по воздействию на сознание, подвергались изоляции и принудительному «лечению», которое, по сути, представляло собой частичное разрушение мозга. Учитывая количество проверок и тестов, которые пришлось пройти Тюссану, просто невозможно себе представить, что он мог бы скрыть способности к манипулированию сознанием, тем более массовым. А во-вторых, никто из команды не выглядел действительно лишенным воли. Но что мне остается? Бездействовать в надежде, что хуже не станет? Но разве не такое поведение привело, пусть косвенно, к несчастью с Арни? Нет, пусть даже я и ошибаюсь и стану выглядеть для всех дура дурой, но молчать нельзя. Соскочив с постели, подошла к двери. Внутрикорабельное время три пятнадцать. Последние дни были для медиков более чем насыщенными, но надеюсь, док Питерс простит мой поздний визит. Входной замок издал тихий щелчок в ответ на мою команду открыться, но дверь не шелохнулась. Я повторила приказ, но на этот раз никакой реакции техники не последовало вообще.

– Поверить не могу! – пробормотала, открывая панель механического управления запором. – Ну не посмел бы он, в самом деле…

Надпись «Полная блокировка. Время снятия 7:30», проявившаяся на поверхности передо мной, внесла ясность в вопросе, что посмел или не посмел бы капитан.

– Клэй! – позвала я, поднимая голову. – Неисправность дверного механизма! Сообщить техникам!

– Отклонено, – приятным голосом, от которого сейчас прям затошнило, ответила система внутреннего жизнеобеспечения. – Все находится в исправном и рабочем состоянии.

– Тогда открой дверь!

– Извините, София. Отклонено. Блокировка установлена членом команды с более высоким уровнем полномочий.

Ну не сволочь ли он после этого? Как же захотелось шарахнуть по преграде или швырнуть что-то в бесстыжие скрытые визоры и датчики долбаного Клэя. Ну да, учитывая обстоятельства, это будет более чем опрометчивая реакция. Поэтому дыши, Софи, дыши и бери себя в руки.

– Это капитан Тюссан ввел ограничение передвижения для меня? – спросила, напряженно следя за своим тоном.

– Извините, София. Нет ответа.

Какая же это все-таки издевка – вежливость в исполнении искусственного интеллекта. Он может спасать тебе жизнь или убивать и неизменно повторять свое «извините». Хотя вопрос мой, конечно, был бесполезным. Кто, кроме капитана, стал бы заморачиваться, запирая меня?

Хлопнула по запястью, активируя связь, но в ухе была полнейшая тишина. Коммуникатор не подавал никаких признаков жизни и после трех следующих попыток активации. Вот же гадство!

– Ладно. Вызови мне по внутренней связи доктора Питерса, Клэй! – приказала я. Личная беседа, безусловно, лучше, но запертая дверь даже плюс для меня. Это, по крайней мере, факт беспочвенного и неспровоцированного моим поведением ограничения свободы, который невозможно отрицать.

– Извините, София, отклонено! На данный момент связь с другими членами экипажа недоступна для вас!

Вот тут я не выдержала.

– Да как такое вообще возможно! – выкрикнула, сжав кулаки. – Это против всех правил! Ни при каких обстоятельствах никто на борту не должен оказаться без возможности связаться с остальными! Тем более с медблоком! Немедленно восстановить контакт!

Узкий зеленоватый луч сканера ударил мне в район сердца, стремительно дважды прошелся от макушки до пяток и вырубился.

– Отклонено! На данный момент не имеется никаких проблем в Вашем организме, требующих врачебного вмешательства, – безразлично сообщил кибернетический ублюдок, хотя не он, конечно, был тем, на кого мне следует злиться.

– Канал прямой связи с капитаном Тюссаном! – еле сдерживая тяжелое дыхание, процедила я.

– Отклонено!

– С командой техников!

– Отклонено! – Мне все больше казалось, что сухой безэмоциональный голос системы наполняется издевательскими нотками. – София, я регистрирую повышение температуры тела и учащение сердцебиения, говорящие о том, что Вы вводите себя в состояние стресса. Рекомендую немедленно лечь спать, дабы избежать истощения нервной системы и выбывания из строя. В случае отказа сделать это добровольно я буду вынужден впрыснуть в воздух препарат для принудительного глубокого успокоения.

Ни хрена себе новости! Интересно, это нововведение из-за инцидента со Штерном или милый сюрприз, встроенный изначально, о котором просто не сочли нужным сообщить нам, рядовым обитателям личных отсеков? В любом случае препираться с машиной, которой глубоко плевать на все твои доводы, себе дороже.

Не раздеваясь, вытянулась на койке, и тут же свет погас, погружая меня в темноту и усиливая ощущение того, что я попала в ловушку, выхода из которой пока не видела. Спать не могла, потому что казалось, стоит закрыть глаза – и задохнусь, но лежала тихо и неподвижно, стараясь взять дыхание и пульс под контроль, чтобы и правда не спровоцировать впрыск газа. Часы до семи утра тянулись, казалось, бесконечно. Я постаралась отключить на время все тревожные мысли, но полностью это не удалось. Ощущение безопасности собственного личного пространства исчезло, и я ничего не могла поделать с тем, что настороженно вслушивалась в тишину, при этом прекрасно отдавая себе отчет, что не владела ситуаций, как бы она ни повернулась.

В семь тридцать дверь, однако, открылась с первого же прикосновения, и Клэй своим тошнотворно-приятным голосом пожелал мне удачного дня, на что так захотелось вслух послать его. На Тюссана я нарвалась прямо у своей лаборатории. Он с озабоченным видом вышагивал по коридору и выглядел так, словно, как и я, не спал этой ночью.

– София! – Он всмотрелся в мое лицо и нахмурился откровенно встревоженно, но я, игнорируя его, прошла внутрь. Естественно, капитан последовал за мной без приглашения. Ну да, он тут всему хозяин и начальник и ничьи «добро пожаловать» ему ни к чему.

– Ты плохо выглядишь, звезда моя. – В отсутствии наблюдательности Рожера не обвинишь. – Скажи, причина в моей излишней резкости вчера?

О, надо же, похоже, режим идеального заботливого бой-френда снова активирован!

– А если не скажу, то что сделаешь? – презрительно усмехнулась я, не отрывая глаз от экрана, демонстрирующего состояние дел в пищевых кластерах. – Опять запрешь как опасную преступницу и лишишь связи, чтобы никому на тебя не нажаловалась?

Сильные руки сжали плечи, и Рожер развернул меня к себе лицом так резко, что в шее хрустнули позвонки, а голова почти безвольно мотнулась.

– Какого черта ты несешь?! – рявкнул капитан, едва не оглушая и уж точно ошеломляя степенью исходящего от него гнева. – Я всю ночь ждал, что ты свяжешься со мной и позволишь вернуться!

На пару секунд я сбилась, пойманная в очередной раз достоверностью безукоризненно исполненных недоумения и негодования во взгляде, но тут же одернула себя. Я не поведусь на это снова! Ни за что!

– Чрезвычайно сложно, если уж не сказать, что невозможно, связаться с кем-либо, находясь в полной блокировке в наглухо замурованном личном отсеке, где не предусмотрен аварийный выход или нечто в этом духе, капитан! – заметила язвительно, стараясь вывернуться из захвата Тюссана. – Уберите руки!

– Что за чушь? – Рожер отпустил мои плечи и даже демонстративно развел руки, подчеркивая, что не удерживает меня. – Звезда моя, если это такой способ подчеркнуть, насколько мое поведение задело тебя…

– Ты запер меня! – выкрикнула я ему в лицо. – И ты прав – это охренеть как задевает меня! Ни у кого, даже у тебя как у чертова капитана, нет права запирать меня без каких-либо озвученных обвинений или совершенно без связи!

– Я не делал ничего такого!

– А я думаю, что сделал! Чтобы подчеркнуть, насколько далеко распространяется твоя власть! И, исходя из этого, считаю, что самое время поднять вопрос о твоей профпригодности, учитывая явно проявившуюся манию величия и деспотизм!

– Хватит! Не говори того, о чем можешь пожалеть! – рявкнул капитан и схватил меня за руку. – Идем!

– Куда? – Устраивать сцену в коридоре и начинать драться с Тюссаном, чтобы вырваться, было уже чересчур, и поэтому я последовала за ним.

– В твой отсек, – бросил через плечо мужчина и активировал коммуникатор: – Команду техников и кибернетиков в отсек два ноль девять! Сейчас же!

Вскоре я сидела в прозрачном кресле в собственной каюте, передо мной – двое техников, капитан и трое кибернетиков. Все они были Модификатами, и мне бы даже стоя пришлось задирать голову, чтобы смотреть им в глаза, а вот так, сидя, вообще ощущала себя зажатой в угол букашкой. Это чувство было еще более очевидно от того, что они занимали собой почти все пространство маленького отсека, давя энергетикой своего недовольства и раздражения. Однако я нашла в себе силы смотреть на них уверенно и говорить четко и не запинаясь, пересказывая свои ночные разногласия с системой внутреннего жизнеобеспечения.

– Это бред какой-то! – прервал меня Горо, который все больше щурил свои и без того раскосые глаза в процессе моего монолога. – В каютах нет никакой системы, позволяющей подавать газ, без разницы какого свойства!

– Да неужели?! – взвилась я.

– Не веришь мне – спроси у Виктора! – ткнул рукой Атсуши на стоящего рядом главного в нашей смене техника, и тот закивал, глядя на меня со смесью сожаления и раздражения.

– По-вашему, я вру? – На капитана, молчавшего до сих пор, я отказывалась смотреть. Боялась увидеть в его глазах торжество? Возможно.

– Не врешь, София, вероятно, просто заблуждаешься, – мягко возразил Виктор.