Психи

Ага! Вон какая-то квадратная дырка в потолке, наверное, вентиляция. Похоже, мне удастся в нее пролезть, если вода поднимется слишком высоко. А что дальше? Что там, в этой предполагаемой вентиляции, куда она ведет, есть ли из нее выход? А если нет, и вода польется в нее вслед за мной? В любом случае, здесь и сейчас мне больше некуда деться, и потом, не забывай, парень, ты же спишь, так что все нормально!

Вода добралась до груди, оторвала меня от пола, я в пару гребков подплыл к стене под дырой и стал дожидаться, пока поднимусь настолько, чтобы удалось подтянуться и забраться в нее. Кажется, меня засунули в лабиринт типа того, в котором изучают интеллект и способности к выживанию у крыс. Подопытная крыса, вот кто я, значит. С чего бы это мне такой дурной сон снится, пельмени, что ли, оказались несвежими?

Говорят, сны сильно зависят от физического самочувствия. Типа, набитый сверх меры желудок давит на легкие, и тебе снится, что тебя душат, например, или ты оказался в безвоздушном пространстве и задыхаешься. Или на кухне лук пригорел на сковородке, и тебе снится пожар. Или… да черт с ним, может, кот улегся на шею, есть у него такая дурная привычка, и телу кажется, что ему вот-вот перекроют приток воздуха, отсюда и поднимающаяся во сне вода.

Так или иначе, но кроме той дыры другого выхода я не наблюдал. Центр обучения, мать-перемать! Учитель, чтоб вас всех! Это какой же у них ай кью должен быть, чтоб такие незамысловатые задания придумывать?

Схватившись за край отверстия, с усилием подтянулся и кое-как заполз внутрь. Стены узкого прохода были покрыты той же, что и везде, гладкой плиткой раздражающе желтого цвета. Я пополз вперед. Сзади негромко плескалась вода.

Пиковая ситуация самым занимательным образом отразилась на моих мозгах, которые заполнились мыслями о предродовой травме. До сих пор эта идея меня смешила, а теперь нате, на полном серьезе лезу в этой норе, размышляя о новом рождении там, впереди, в конечной точке. Что-то вроде того, что новые знания и опыт делают нас другими, новая личность выходит на передний план, как будто мы рождаемся заново.

Понимаю, звучит глупо, но разве мысли у человека в безвыходном состоянии могут быть умными? Во всяком случае, не у меня в этом крысином лабиринте.

Свет из комнаты позади, в которой меня пытались утопить, совсем ослаб. Некоторое время пришлось ползти в полной темноте, но вскоре она стала рассеиваться. Я так и не понял, то ли мои глаза адаптировались к мраку, то ли какой-то свет здесь все же имелся, но впереди, с правой стороны, мне удалось не столько рассмотреть, сколько угадать на стене прохода какое-то пятно.

Когда я подполз поближе, то увидел на фоне темноты далекое слабое свечение, как будто там присутствовал какой-то выход. С изрядным трудом протиснувшись в ответвление – вы никогда не пробовали развернуться на девяносто градусов в узком, очень узком коридоре? – полез дальше, надеясь, что там, по крайней мере, воды не больше, чем везде, то есть только на полу.

Как оказалось, я ошибся к собственному удовольствию. Высунув наружу голову, увидел, что меня загнали в маленькую камеру, примерно метр на метр и еще на метр, игрушечный такой кубик. Рассеянный свет, никакой воды, и ничего другого тоже, даже клятой желтой плитки.

Стены, пол и потолок сияли белым светом, я так и не понял, из какого материала они сделаны. Поразмышляв пару минут, решил забраться туда, чтобы передохнуть и подумать, что делать дальше. Кое-как дотянувшись до пола, сгруппировался и оказался внутри. Усевшись на полу, уперся спиной в стену, чтобы хоть немного вытянуть уставшие и затекшие ноги. Свет замигал, он не выключался и снова включался, просто его интенсивность то снижалась, то увеличивалась в нерегулярном ритме, который никак не получалось осознать. Некоторое время я внимал этому миганию, но вскоре утомился и заснул.

Когда я наконец открыл глаза, из дыры, бывшей входом в эту микроскопическую каморку, на меня таращилось незнакомое лицо – безволосое, ни тебе бровей, ни ресниц, ни щетины на подбородке. Зато шапочка на макушке.

Все почти человеческое, только уши располагались на его черепе выше, чем у меня, на пол-уха ближе к макушке, под самой его смешной шапочкой. Непроизвольно ощупав свое лицо, я обнаружил, что оно стало совершенно гладким, как и глядевшая на меня физиономия.

Может, это глядит на меня тот самый Учитель? Может, меня таким замысловатым образом просто загнали в нужный класс?

Из дыры послышались звуки, губы пришельца шевелились, но я не понимал, что хочет сказать этот тип. Обращался он именно ко мне, но в мои уши попадал лишь неопознаваемый набор звуков – буль-буль-буль, буль-буль-буль. Внезапно в голове что-то щелкнуло, и речь стала внятной.

Оказывается, пришелец спрашивал меня:

– Ты Учитель?

Голос его звучал с некоторой долей подобострастия.

– Я что, похож на машину? – усмехнулся я.

Он вытянул руки и попытался достать до пола. Безуспешно, как и следовало ожидать. Последовав моему примеру, он начал на пузе медленно съезжать вниз.

– Эй, лысый, машина может быть похожа на что и на кого угодно, – дотянувшись руками до пола, он встал на них, аккуратно перегнулся и поставил ноги на пол, стараясь не задеть меня. – Ты что тут делаешь?

– Отвали! Я такая же подопытная крыса, как и ты, приятель!

Может, это заявление и звучало недружелюбно, но мое недовольство не относилось к этому типу. Просто после его обращения ко мне я успел ощупать вслед за лицом еще и собственный затылок, который показался мне полированным, без малейшего следа растительности. Нежная кожа моего подбородка напомнила время, когда я был первоклассником. Хм-м… Голая подопытная крыса. И когда я только успел полностью облысеть? Водой, что ли, смыло?

– Я бы и рад отвалить, вот только куда? – он, наконец, осторожно устроился рядом. – Уши у тебя смешные, сидят низко… Тебя как зовут, лысый?

– От такого же слышу, – буркнул я, с некоторым даже удовольствием, если не злорадством разглядывая, как он шарит руками по физиономии и черепу, а его уши бойко шевелятся в разные стороны. – Уши как уши, у всех такие. Зови меня Димон.

– Уши такие не у всех, Димон, – хихикнул он, – как видишь, у меня другие.

Веселый парень, он мне начал нравиться. Я спросил его:

– Ты кто и откуда?

– Я Перстил Таракот Третий Крутой с… Э… Как бы тебе объяснить? Созвездие Паруса знаешь?

– Слыхал, – ответил я. – Читал.

Крутой, значит. Ну-ну!

– Вот оттуда. Планета Рубизи. А ты?

А я вот даже и не знал, в какое созвездие входит наше Солнце. Впрочем, в астрономии я никогда силен не был, о чем и сообщил собеседнику без всякого стеснения. Он хмыкнул и ответил что-то вроде того, что он астронавт по профессии, и много звезд и созвездий знает, только надоело ему таскаться по космосу в тесном звездолете.

Вот и решил он перестать быть Звездным скитальцем, а стать Воином спасения, для чего и подал соответствующее прошение куда надо. Сдал несколько весьма замысловатых экзаменов, после чего и попал на обучение в Центр экстренного реагирования Бюро экзистенц… нц… в общем, БЭБа. Ага, так вот как по-настоящему называется этот Центр! Могли бы и сразу сказать, а то тянут кота за хвост…

Когда я сообщил ему, как зовутся мои планета и звезда, он снова хмыкнул, задумался, после чего радостно заявил:

– Кажется, я примерно представляю, откуда ты. Только ваша планета не входит в Галактическую федерацию? Как же ты сюда попал?

– Во сне, – мрачно буркнул я. – В отличие от тебя, я сюда точно не просился.

– Везунчик ты, брат, – уважительно мотнул головой мой крутой сосед. – Тебя, получается, выбрали? Уважаю.

Было бы за что, лениво подумал я. Свет по-прежнему мигал самым непредсказуемым образом, и тело мое пребывало в приятном расслабоне. Хотелось спать, но сосед мне попался весьма беспокойный.

– Ты не знаешь, долго нам тут сидеть?

Откуда мне знать, никто меня на эту тему не просвещал. Так что я просто пожал плечами, потом решил, что сосед мой не только Третий и Крутой, но с другой планеты, так что может и не понять моего жеста, и коротко ответил:

– Нет.

Он угомонился на пару минут, потом снова возбудился.

– Слушай, расскажи мне про свою планету! Как у вас там все устроено?

Я вздохнул про себя. Что ему рассказывать? Про разнообразное устройство нашего общества? Демократия и тоталитаризм, богатые и бедные, коммунисты и капиталисты, атеисты и верующие кто во что горазд, нормальные и психи? Техника наша вряд ли его заинтересует, раз уж его планета входит в какую-то там Федерацию всея Галактики, так что я принялся просвещать его по части географии и других чудес света.

Когда я утомился болтать языком, настала его очередь. И что вы думаете? То же самое – демократия и тоталитаризм, богатые и бедные, коммунисты и капиталисты, атеисты и верующие кто во что, нормальные и психи. Может, не на его собственной планете, там вроде все замечательно, психов не водится, только на других. Везде так или иначе присутствовало то же самое, а в довесок, понятно, чудеса света, которые ему удалось повидать.

Особенно мне понравилась его история про Звездные Маяки, как их строили всем миром для облегчения жизни астронавтов в эпоху первоначального освоения космоса, очень романтично. Подумалось, что именно эти маяки наши земные астрономы называют пульсарами. Со временем, наверное, и они разберутся, что к чему, хотя сейчас мне больше всего хотелось разобраться самому с собой.

Значит, мне снится или мерещится… или не снится и не мерещится, что меня вытащили в некий галактический Центр экстренного реагирования некоего галактического Бюро экзистенциональной безопасности, чтобы обучить спасать миры от всяческих напастей. Так… Предположим, я действительно гожусь для этой цели. Пусть меня научат. Надеюсь, хорошо научат.

Плавать в луже воды без кожи – хотя кто их знает, скорее всего, там вовсе и не вода была, а лекарство какое-то – мне совсем не хотелось. Но и исключить такую возможность я не мог, раз уж пример продемонстрировали. Значит, все достаточно серьезно. Воин спасения, блин… Мания величия, никаких сомнений!

Свет начал постепенно гаснуть, и довольно скоро мы оказались в полной темноте.