Агнес из Сорренто. Впервые на русском!

– Вполне возможно, – согласилась Эльси, – но какое нам до них дело? Пусть себе поют – если их не слушать, они не причинят вреда. Мы окропим парапет святой водой и поручим себя защите святой Агнес, – после этого они могут петь хоть до хрипоты.

Такое вот практическое применение эта добрая женщина нашла дарам благодати, которые церковь предоставила в её распоряжение. Когда Агнес склонилась на колени перед своей кроваткой, она и в самом деле отправилась кропить ущелье, попутно обращаясь сама к себе с таким причудливым монологом:

– Вот же беда с этими девчонками! Каждый хочет иметь красивых детей, но присматривать за красивой девочкой – сущее наказание. Конечно, она хороший ребёнок – не то, что твоя Джульетта. Но чем она лучше, тем скорее вокруг неё появятся ухажёры! Будь он неладен, этот родственник короля, или кто бы он там не был! Держу пари, что это он устроил сегодняшнюю серенаду. Надо поговорить с Антонио и скорее выдать её замуж. С другой стороны, не хочется ему отдавать такую девочку, не стоит он её. Нет нам, матерям, покою на этой земле! Может, посоветоваться с отцом Франческо? Так вот и обольстили бедную Изеллу. Мне кажется, пение – от дьявола: оно всегда очаровывает девушек. Плеснула бы я в ущелье кипящим маслом – вот тогда посмотрели бы мы, каким голосом он запоёт! Что ж! надеюсь, в раю мне отведут приличное место за все страдания, которых я натерпелась вначале с её матерью, а теперь, чует моё сердце, натерплюсь и с ней, честное слово!

Прошло около часа. Огромная круглая луна молчаливо освещала маленький домик между скал, окружённый серебристой листвой апельсиновых деревьев. Волшебный аромат цветов окутывал весь сад. Лунный свет заглядывал через незанавешенное окошко в спальню, светлым квадратом очерчивая кровать, на которой спала Агнес. Тонкие черты её нежного лица в бледном свете ещё сильнее напоминали бескровных мадонн с картин Фра Анджелико.

Противоположностью ей была бабушка, которая лежала рядом с ней. Лунный свет подчеркивал её выразительное, суровое лицо, загоревшее и отмеченное временем и заботами, и похожа она была на Судьбу, какой её изображал на своих полотнах Микеланджело. Даже во сне она крепко сжимала тонкую ручку девочки в своей морщинистой, тёмной от загара руке.

Пока они спят, давайте познакомимся с историей маленькой Агнес: откуда она, и как здесь оказалась.

Глава 4. Кто и откуда

Старая Эльси не родилась крестьянкой. Когда-то она была женой управляющего в одном из самых знатных домов Рима, где имение и обычаи передаются по наследству. Манера держаться и говорить всё ещё выдаёт в ней женщину с сильной волей и решительным характером, мужественную и способную извлечь выгоду из каждого таланта, которым наделила её природа.

Провидение подарило Эльси дочь – девушку поразительной красоты, которая обращала на себя внимание даже в стране, где красота – не редкость. Вдобавок к красоте, маленькая Изелла обладала острым, сообразительным умом, грацией и отвагой. Будучи ребёнком, она стала любимицей принцессы, у которой служила Эльси. Изнывая от скуки, которая является неизменным уделом богатых и знатных, принцесса держала у себя для развлечения много разных домашних игрушек: изящных белых гончих, будто вылепленных из севрского фарфора; длинноухих спаниелей с бахромчатыми лапками; обезьянок, которые временами производили ужасное опустошение в гардеробе своей хозяйки; и очаровательного маленького карлика, который был безобразен настолько же, насколько обладал вредным и язвительным характером. Кроме этого, в поместье принцессы можно было встретить павлинов, разные виды попугаев и певчих птиц, соколов, лошадей и собак, – одним словом, сложно было бы назвать что-то, чего у неё не было.

Однажды ей в голову пришло включить в свою коллекцию маленькую Изеллу. С аристократической небрежностью она протянула свою белую руку, украшенную драгоценными кольцами, и сорвала единственный цветок Эльси, чтобы перенести его в свою оранжерею. Но Эльси не была против – она гордилась этим.

Теперь её дочь постоянно находилась в присутствии хозяйки поместья и постигала все премудрости, которые могла бы познавать собственная дочь принцессы. Правду сказать, обучение девочек в те времена не было слишком глубоким: всё, чему обучали Изеллу, было пение и игра на музыкальных инструментах, к тому – немного вышивания и танцев, умение написать собственное имя и прочитать любовную записку.

Всем известно, что хозяева балуют своих любимчиков, – так и Изелла была избалована до крайности. Её нарядов было достаточно, чтобы переодеваться каждый день в году, украшений – без счёта. Принцесса забавлялась, примеривая на красивую девочку всё новые и новые наряды, так что та носилась по поместью, напоминая радужного колибри или блестящую стрекозу. Изелла была настоящим ребёнком Италии: живой, полной чувств, впечатлительной девочкой. В тропических лучах благосклонности своей опекунши она расцвела, как прекрасная итальянская роза, которая разбрасывает свои ветки далеко вокруг, обсыпая их великолепием цветов и аромата.

Итак, поначалу казалось, что девочке очень повезло, и её мать с умилением и восторгом наблюдала за ней издалека. Принцесса была привязана к ребёнку и почти потеряла из-за неё рассудок, – так случается, когда благородные леди отдаются какому-нибудь капризу. Она позволяла девушке вволю кокетничать и флиртовать со своим окружением, и, наконец, помолвила её с красивым молодым офицером из своей свиты, когда сама от него устала.

Разве удивительно то, что молодая головка пятнадцати лет вскружилась этим успехом? Ведь и пожилая голова пятидесяти лет тоже поверила в то, что всё возможно, когда судьба так благоволит к её внучке. Не станем удивляться и тому, что молодая кокетка, окружённая поклонниками, осыпаемая комплиментами, уверенная в своей неотразимости обратила внимание на молодого сына и наследника, когда он вернулся домой из Болонского университета. Нет ничего удивительного в том, что сын и наследник, будучи человеком в не меньшей мере, чем принцем, поступил так же, как любой другой мужчина на его места, – а именно, влюбился без ума в это ослепительное, порхающее, то ускользающее, то снова манящее его экзотическое существо, ко встрече с которым его не подготовил ни один университет. И, в конце концов, не удивительно, что уже через несколько недель после своего возвращения домой этот самый принц не знал, стоит ли он на ногах или вверх ногами, встаёт ли солнце на восходе или на западе, и не вспомнил бы, как его зовут или где он находится.

Одним словом, молодая пара очень скоро достигла волшебной страны, где нет ни ориентиров, ни времени, ни широты, ни долготы, а лишь бесконечные прогулки по очарованным аллеям среди поющих соловьёв.

Только стараниями внимательно наблюдавшей за событиями Эльси молодые попали в это райское место через законные ворота брака: пожилая мать видела, что молодой человек готов был сложить что угодно к ногам своего божества, и не преминула этим воспользоваться.

Итак, они предстали перед алтарём столь же пламенно влюблёнными, как Ромео и Джульет; однако, какое отношение может иметь истинная любовь к наследнику сотен поколений и римских титулов? И роза любви, проходя через все стадии от бутона до полного цветения, однажды тоже начинает осыпаться. Это вполне естественно, ибо кто слышал когда-либо о бессмертных розах?

Наступил момент, когда всё стало известно. Изелла готовилась стать матерью; и в это время буря обрушилась на неё и швырнула её в грязь с такой же силой, с какой грозовой ветер крушит нежные лилии, взлелеянные летним солнцем.

Принцесса была женщиной очень набожной и благоприличной; именно поэтому она без сожаления выбросила свою воспитанницу на улицу, как выбрасывают сорняки, и практически растоптала её каблуками своих дорогих туфель. Она простила бы ей любую шалость, – ведь вполне естественно, что девушка могла прельститься несравненным очарованием её сына, – но осмелиться подумать о браке! Дерзнуть называть себя женой её сына! Стать частью древнего римского рода! Слышал ли кто-либо о подобном предательстве со времён Иуды Искариота?

Говорят, что в те времена было модно карать преступников замуровыванием, особенно в случаях, когда требовалось избежать огласки мелких семейных неприятностей. Однако принцесса проявила слабохарактерность и не нашла в себе сил применить столь уместную меру наказания к своей воспитаннице.

Она довольствовалась тем, что выгнала мать с дочерью вон из дому со всем позором, какой мог спасть на их головы со стороны слуг, лакеев и знакомых, – которые, конечно же, с самого начала знали, чем всё закончится.

Что касается молодого принца, он поступил именно так, как и обязан поступить хорошо воспитанный молодой человек, понимающий разницу между слезами графини – и слезами женщины низкого происхождения. Едва он взглянул на своё поведение глазами своей матери, как тут же повернулся к нему спиной и принёс плоды покаяния. Ему не пришло в голову признаться своей матери, что законный брак между ним и Изеллой действительно существует, а не является дерзкой выдумкой двух самонадеянных служанок.

Однако, будучи глубоко религиозен, он открыл своё сердце семейному исповеднику, и по его совету послал Эльси крупную сумму денег и доверил её с дочерью опеке Провидения. А ещё он распорядился воздвигнуть в семейной часовне новый алтарь Девы Марии, украшенный великолепными бриллиантами, и пообещал снабжать местный монастырь неограниченным количеством свечей. И если это всё не может возместить за ошибки молодости, – что ж, очень жаль. Подумав так, он натянул перчатки для верховой езды и отправился на охоту с друзьями, как и полагалось благородному молодому человеку.

Между тем Эльси со своей брошенной и опозоренной дочерью нашли временное пристанище в горной деревушке, где бедная певчая птичка с оборванными крылышками вскоре испустила дух.

Когда прекрасная Изелла была похоронена, в руках у Эльси остался крошечный плачущий свёрток, и лишь ради него, ожесточённая и озлобленная на весь мир немолодая уже женщина решилась ещё раз попытать счастья, – в другом месте, под другим небом.

Забрав младенца, она отправилась подальше от своей родины и приложила все усилия для того, чтобы судьба ребёнка сложилась более удачно, чем его несчастной матери.

По характеру Эльси была упряма. Собрав всю свою энергию, она вступила в схватку с жизнью. Ребёнок должен быть счастлив; подводные рифы, на которые напоролась его мать, никогда не возникнут на его пути, – все они были отмечены у Эльси на карте. Любовь погубила Изеллу и стала причиной всех её бед, – а это значит, что Агнес никогда никого не полюбит, пока Эльси не передаст её под опеку надёжного, ею самою выбранного мужа.

Первым шагом на пути к безопасности был выбор имени ребёнка. Эльси назвала её в честь святой Агнес, таким образом доверив девочку её покровительству. Следующим, не менее важным шагом, было с раннего детства приучить девочку к полезному труду. Она никогда не выпускала её из виду, не позволяла ей заводить знакомых или друзей, разве что под её неусыпным наблюдением. Каждый вечер она сама укладывала её в постель, как маленького ребёнка; каждое утро сама будила; брала её с собой на каждое дело, которое делала сама. Справедливости ради следует сказать, что Эльси не обременяла девочку тяжёлой работой, стремясь лишь к тому, чтобы ребёнок был занят и не увлекался фантазиями.

Причина, по которой Эльси выбрала для жительства именно Сорренто, а не одну из прелестных плодородных деревень поблизости, заключалась в том, что в этом городе находился женский монастырь в честь святой Агнес – безопасное место для ребёнка. Помня об этом, Эльси сняла в аренду домик на скале, который мы уже описали, и, не теряя времени, постаралась расположить к себе сестринство. Она никогда не приходила в гости с пустыми руками: самые спелые апельсины, самая белая пряжа и лучшие овощи с огорода приносились в дар монастырю, чьё расположение она стремилась снискать.

С раннего детства бабушка водила маленькую Агнес в монастырь. При виде её невинного благоговейного личика, окружённого ореолом лёгких кудрей, монашки испытывали необычное умиление и удовольствие, – чувства, столь непривычные для них, что они почти готовы были в них каяться. Они обожали стук её маленьких ножек по сырым каменным ступеням церкви, и её тонкий нежный голосок, который задавал странные детские вопросы, одним метким замечанием разбивая вдребезги все неразрешимые дилеммы философии и теологии.

Больше всех к ребёнку привязалась мать настоятельница, сестра Тереза, высокая, худая, бескровная женщина с печальными глазами, которая выглядела так, как будто была высечена из ледников массива Монте-Роза. Однако девочка нашла в её сердце свободный уголок и заполнила его, как альпийская фиалка, который расцветает посреди сугроба.

Сестра Тереза предложила присмотреть за ребёнком в любое время, когда бабушке это понадобиться; таким образом в первые годы своей жизни Агнес проводила целые дни в монастыре. Её пребывание обрастало легендами, которые любили повторять друг другу монашки.

Старая Джокунда, привратница, неизменно вызывала всеобщий восторг историей о том, как маленькая Агнес застряла, вскарабкавшись на высокую табуретку, чтобы по старому христианскому обычаю обмочить пальчики в святой воде.

– Это ясно указывает на признаки возрождения у ребёнка, – назидательно заканчивала свой рассказ старая Джокунда. – Она перестала плакать, едва я взяла её на руки, и осенила себя крестным знамением так же осознанно, как любая из нас. Разве это не признак того, что девочка – наследница благодати?

И в самом деле, в ребёнке проявлялись все признаки зарождающейся святости. Она никогда не устраивала шумных забав, как другие дети, но проводила часы, строя маленькие алтари или часовни, которые украшала цветами. Её сны были источником восхищения и назидания для сестёр, потому что видела она в них всегда святых или ангелов; слушая их, сёстры набожно крестились, а мать настоятельница говорила: Ex oribus parvulorum («из уст младенцев…»).

Всегда ласковая, смиренная и послушная, она нередко шла спать, прижимая к груди круцификс. Не удивительно, что мать настоятельница считала её особенной, с рождения призванной стать невестой Того, кто прекраснее сынов человеческих.

Девочка росла и знакомилась с церковным творчеством, которым не уставали делиться с ней добрые сёстры. Нередко по вечерам она сидела, с широко открытыми глазами слушая предание о святой Агнес: как она родилась в знатной семье и жила в доме своего отца, и была так же красива, как добра и скромна; как к ней посватался сын языческого префекта, но она ответила ему: «Отойди от меня, искуситель! Ибо я помолвлена с Тем, кто выше и прекраснее каждого земного жениха, так что само солнце завидует Его красоте, а ангелы небесные служат Ему»; как она кротко сносила все преследования и угрозы, и даже смерть ради этой неземной любви; и как после смерти явилась своим друзьям в блистательном видении, вся в белом, в сопровождении неземного агнца, и велела им не плакать о себе, потому что она правит в небесах вместе с Тем, которого предпочла на земле.

А ещё была легенда о прекрасной Сесилии, которая так чудесно пела, что ангелы похитили её и унесли в свой небесный хор; история о святой королева Катерине, которая прошла через небесные врата и увидела ангелов в венцах из роз и лилий, и Деву на троне, которая вручила ей обручальное кольцо Вечного Царя.

Воспитанная на этих преданиях чувствительная девочка с живым воображением не могла не вырасти восприимчивой ко всему духовному. К сожалению, влияние такого воспитания на характер девочки оказалось ещё сильнее, чем рассчитывала её бабушка. Ведь, хоть и считая себя хорошей христианкой, Эльси не имела ни малейшего желания видеть свою внучку монашкой. Напротив, она работала день и ночь, собирая для Агнес приданное, и уже приметила себе порядочного кузнеца средних лет, который в своё время станет надёжным мужем и хранителем её сокровища. Устроив таким образом внучку, она намеревалась поселиться вместе с ней и растить поколение крепких мальчишек и девчонок, которые родятся в семье.

До сих пор Эльси не нашла в себе смелости посвятить девочку в свои планы. Хотя решение давно было принято, она всё время откладывала разговор на потом. Слишком уж обидно было отдавать кому-то ребёнка, которому она посвятила столько лет жизни.

Антонио, – кузнец, которому суждена была честь стать мужем Агнес, – был одним из тех широкоплечих рослых парней с большими и круглыми, как у быка, чёрными глазами, каких нередко можно встретить в окрестностях Сорренто. Человек крепкий и здоровый, он обладал добрым характером и простым умом. Целыми днями он усердно трудился в своей кузнице и, если бы дама Эльси по своей собственной воле не избрала бы его на роль мужа своей внучки, он никогда сам бы до этого не додумался. Однако, взглянув на девушку, он согласился с тем, что она красива; еще более действенное впечатление на него произвела информация о размере приданного. Сложив одно с другим, он почувствовал к девушке расположение и теперь спокойно ожидал момента, когда ему позволят к ней посвататься.

Глава 5. Падре Франческо

На следующее утро Эльси проснулась, как обычно, очень рано, когда занимался рассвет, и тонкая розовая полоска окрасила горизонт. Курица, которая увидела кружащего над её выводком ястреба, не могла бы быть в состоянии большего возбуждения, чем она сегодня.

– Духи в ущелье, говоришь? – шептала она себе под носом, энергично натягивая платье. – Ещё какие! Духи в человеческом теле! А потом начнётся: верёвочные лестницы, побеги, и только Господу известно, что ещё. Я пойду на исповедь прямо сейчас, и расскажу отцу Франческо об опасности; сама пойду продавать апельсины, а её отправлю на денёк к сёстрам с корзиной фруктов. Да и кольцо пора отнести.

– Эх, ты! – добавила она, помолчав, и обращаясь к грубо нарисованной иконе святой Агнес, приклеенной к стене. – Ты выглядишь очень кроткой и, без сомнения, совершила великий подвиг, выбрав мученическую смерть. Но пожила бы ты с моё, вышла замуж и родила детей, и тогда узнала бы о жизни побольше. Ты только не обижайся на бедную старуху, которая привыкла прямо говорить своё мнение. Я невежественна, поэтому молись за нас, дорогая! – и с этими словами Эльси почтительно поклонилась картине, перекрестилась и ушла, оставив свою подопечную спать.

Было всё ещё темно, когда она уже стояла на коленях перед решёткой исповедальни в церкви Сорренто. Внутри кабинки сидел человек, который сыграет свою роль в нашей истории, поэтому мы обязаны представить его читателю.

Падре Франческо прибыл в Сорренто лишь год назад, назначенный на должность аббата в местный монастырь капуцинов. Эта должность подразумевала также духовную заботу обо всём приходе, и он с большим рвением принялся за работу. Со своей стороны, приход обнаружил в нём совершенно другого человека, чем толстый и весёлый брат Джироламо, место которого он занял. Вышеупомянутый брат был одним из многих провинциальных священников, чей интеллект ни в чём не превосходит остальных крестьян. Добродушный и весёлый, он любил хорошо поесть и выпить, послушать что-нибудь новенькое и поделиться сплетнями; он знал, как разделять радости и скорби простого народа и пользовался всеобщей любовью, не требуя от людей непосильных духовных подвигов.

Достаточно было одного взгляда на отца Франческо, чтобы увидеть в нём полную противоположность брату Джироламо. Внешность и манеры выдавали в нём благородное происхождение, и даже монашеский наряд не мог этого утаить. Его личность, его прошлое, его титул и состояние – всё это было похоронено за стенами монастыря, в могиле забвения, через которую обязан пройти каждый, принимающий новое имя из списка святых. Отныне он не знает мира, и мир не знает его.

Представьте себе человека лет тридцати – сорока, с правильным, хорошо развитым черепом и теми утонченными чертами лица, какие встречаются как на древнеримских бюстах и монетах, так и на улицах современного Рима. Впалые щёки; большие, тёмные меланхолические глаза. Их беспокойное задумчивое выражение выдаёт суровость духа, который, хотя и покоится в могиле, но так и не нашёл покоя. Длинные, тонкие ладони истощены и бескровны; они нервно сжимают эбонитовые чётки и серебряный крестик – единственные предметы роскоши, которые украшают ветхую монашескую робу.

Портрет этого человека, если бы он был нарисован и выставлен в одной из галерей, несомненно, привлёк бы внимание любого думающего человека и внушил бы уверенность, что за этой меланхоличной фигурой скрывается история бурной жизни, какими богата средневековая Италия.