Агнес из Сорренто. Впервые на русском!

– Всё это было сто лет назад. Говорят, что святой епископ потом специально отправлялся туда ещё раз и хорошенько окропил их святой водой. Но брат моего мужа бывал там и рассказывал, что их всё еще слышно, только очень тихо, наподобие того, как квакают лягушки. Видишь, детка, эти духи остались здесь с языческих времён, когда – помилуй, Господи! – их было здесь столько, сколько в сыре дырок. Но честных христиан они не трогают, а если кто поставит крест или часовню в ущелье, то они понимают, что пора убираться.

– Я думаю, – сказала Агнес, – что и в нашем ущелье необходимо поставить часовню в честь святой Агнес и Господа, а я могла бы украшать её цветами и поддерживать перед ней огонь.

– Дитя! – воскликнула Джокунда. – Что за набожная и благословенная мысль!

– Во Флоренции, в монастыре святого Марка, у меня есть дядя, который рисует и работает по камню, – не за деньги, а во славу Господу. Когда он приедет к нам, я поговорю с ним, – сказала Агнес. – Он всегда приезжает примерно в это время.

– Отличная мысль, – сказала Джокунда. – А сейчас скажи мне, крошка, знаешь ли ты, кем был этот богатый молодой человек, который дал тебе кольцо?

– Нет, я не знаю, – сказала Агнес, на мгновение прекращая своё занятие, – только Джульетта сказала, что он – родственник короля, и его все знают.

– Я бы не была в этом так уверена, – сказала Джокунда. – Джульетта всегда думает, что всё знает, но это не так.

– Кем бы он ни был, меня не интересует его светское положение, – сказала Агнес. – Я помню о нём лишь в моих молитвах.

– Ну да, ну да, – пробормотала себе старая женщина, украдкой бросая испытывающие взгляды на девочку. – Ты больше не видела его с тех пор?

– Видела ли я..? Но, Джокунда, всё это произошло лишь вчера вечером…

– Ах да, правда. Что ж, детка, не будем думать о нём. Мужчины – ужасные существа, особенно в наши времена. Они крадут красивых девушек, как лиса – цыплят, и не задают вопросов.

– Он не выглядел плохим человеком, Джокунда, только гордым и печальным. Я не знаю, что может огорчать богатого и молодого человека, но в глубине сердца я почувствовала, что он несчастен. Мать Тереза говорит, что сама молитва может привести человека к раскаянию.

– Возможно, возможно, – сказала Джокунда тем же тоном, которым современные наставники отвечают на замечания подобного рода. – Я перевидала много этого народа на своём веку и, судя по их поступкам, за них никогда никто не молится.

Агнес рассеянно наклонилась, выбирая красивую веточку плауна, когда среди травы мелькнула белая надгробная табличка с надписью по-древнеримски. Наклонившись, она стала её рассматривать.

– Это могила какого-то язычника, детка, который уже несколько сотен лет находится в аду. – махнула рукой Джокунда. – Я видела их множество.

– В аду? – испуганно повторила Агнес.

– Ну да, а где им ещё быть? – сказала старуха. – По заслугам им, старым грешникам.

– Ох, Джокунда, ужасно думать о том, что всё это время они находятся в аду!

– Да, и не ближе к его концу, чем в самом начале, – равнодушно подтвердила Джокунда.

Агнес вздрогнула и подняла глаза на небо, которое лило такой благодатный свет на кусты жасмина и садовые деревья… Как это возможно, подумала она, чтобы мир мог быть так прекрасен, находясь на краю пропасти?

– Это слишком ужасно, – повторила она, – в это даже тяжело поверить. Разве они виноваты в том, что родились язычниками, и никогда не слышали об истинной Церкви?

– Конечно, – согласилась Джокунда, продолжая энергично прясть, – но это меня не касается. Моё дело – спасти мою собственную душу, и ради этого я нахожусь здесь. Святые знают, как скучно мне здесь было в самом начале, после того как я привыкла везде ездить с моим стариком и мальчиками; но сейчас, благодаря готовке и торговле, мои дела идут намного лучше, хвала святой Агнес!

Агнес рассеянно смотрела на неё, думая о чём-то своём.

– Ах! – сказал она. – Разве святые могут радоваться, зная, сколько душ находится в аду? Неужели нам не следует поститься и молиться и изнурять себя, лишь бы спасти хоть одну душу?

– Всё это непросто, – кивнула Джокунда, – но какой смысл об этом думать? Отец Анзельмо сказал на одной из своих проповедей, что Господу угодно, чтобы святые радовались наказанию грешников. Ещё он рассказывал нам историю об одном святом, который был очень расстроен тем, что один языческий автор, книги которого он любил читать, находился в аду. Он долго постился и молился, пока не вытащил его оттуда.

– Значит, это возможно? – воскликнула Агнес обрадованно.

– Да, но Господь приказал ему больше не пытаться это повторить, и для убедительности поразил его немотой. Да, отец Анзельмо говорил, что даже спасение душ из чистилища – нелёгкая работа. Он приводил пример одной монашки, которая провела девять лет, молясь и постясь за душу своего жениха, который был убит на дуэли, а потом в видении ей было показано, что за всё это время он был лишь чуть-чуть приподнят из огня. Она предложила Богу свою жизнь ради его спасения, но даже после её смерти он не был полностью спасён. Принимая это во внимание, таким как я вообще не остаётся надежды, если я не позабочусь о своём спасении сама. Хотя даже монашки не всегда идут в рай. Когда-то в Пизе я видела большую картину Судного дня; там было изображено много настоятелей, монахов и епископов, которых демоны тащили в огонь.

– О, Джокунда, как это должно быть страшно!

– Да, – сказала Джокунда, – отец Анзельмо говорил, что адский огонь – не такой, как наш огонь, у которого мы согреваемся и на котором готовим пищу. Он создан специально для мучения души и тела, и ни для чего другого. Вспоминаю одну историю, которую он нам рассказывал. Была одна старая, очень злая графиня, которая жила в большом старом замке. Её сын привёл домой красивую молодую невесту, но графиня начала к ней ревновать, потому что не хотела ей уступать своего места в доме, семейных драгоценностей и всего такого. Однажды, когда девушка была одета в кружевное платье, старая ведьма взяла и подожгла её!

– Какой ужас! – ахнула Агнес.

– Да; а когда бедняжка стала кричать и метаться, старуха сорвала с неё жемчужные чётки, чтобы те не испортились в огне.

– Святая Мать! Возможно ли такое? – сказала Агнес.

– Но она получила возмездие за свой поступок. Чётки были старинные, они находились в семье более ста лет. Но с того дня Господь проклял их, и наполнил адским огнём, так что к ним невозможно стало прикоснуться. Старая грешница притворялась, что очень скорбит по своей невестке, и что произошедшее было несчастным случаем, но она никак не могла избавиться от чёток. Она не могла их ни отдать, ни продать, потому что каждую ночь они возвращались на её сердце и жгли её адским огнём. Она дарила их монастырю, продавала купцам, – но они возвращались снова и снова; она запирала их в своём самом тяжёлом сундуке, прятала в подземельях замка, но они возвращались каждую ночь, пока она совсем не высохла и не отправилась туда, где было ей место. Её нашли утром мёртвой на кровати, а чётки исчезли. Но когда её стали одевать для погребения, то нашли следы от чёток, которые прожгли её кости до самого сердца. Отец Анзельмо рассказывал нам эту историю, чтобы объяснить, каков адский огонь.

– Джокунда, давай пока что не будем об этом больше разговаривать, – попросила Агнес дрожащим голосом.

Старая Джокунда обладала спокойным характером и крепкими нервами. Она не привыкла церемониться в выражениях и не могла себе представить боли, которую весь этот разговор причинял чувствительному ребёнку рядом с ней. То, что Джокунду слегка оживляло и развлекало, для Агнес было подобно ножу, который врезался в самое её сердце.

Это может звучать парадоксально, но религия, которая принесла с собой сочувствие и доброту, создала больницы для страдающих, приюты для сирот, освобождение порабощённым, – вместе с тем принесла также весть о вечном безвозвратной погибели большей части человечества в настоящем и прошлом.

Современные посетители Италии с отвращением смотрят на выцветшие от времени фрески с изображением адских мук. Но живой итальянский ум видел в теме вечного проклятия огромный источник вдохновения. Каждый монах, который пытался произвести впечатление на своих слушателей, на свой лад использовал приёмы Данте. Именно благодаря произведению этого поэта нам открывается фантазия средневековья, которая наделила ад тем физическими мучениями, которые были их повседневностью.

До сих пор Агнес замечала лишь благостные стороны своей веры, представляла себе мир святых и райское блаженство, надеясь в глубине сердца, что они станут участью всех знакомых ей людей. Её возвышенные идеи разделяла мать Тереза; страшные истории Джокунды обычно не попадали в её кругозор.

Стараясь избавиться от пугающих образов в своей голове, Агнес отправилась украшать алтарь, что было её любимым делом.

Для глубоко верующих христиан тех времён мир усопших святых не был абстрактным, безжизненным понятием, но одним великим «облаком свидетелей». Умершие праведники не покинули этой земли: и видимая, и невидимая церковь находятся в постоянной взаимосвязи, исполненной любви и сочувствия друг ко другу. К святым обращались за заступничеством, веря, что они присутствуют в кругу своих прежних друзей и разделяют их радости и печали. Слова гимнов, написанных Савонаролой, прекрасно отражают отношение передовых христиан того времени к общению с умершими: любовь и почтение к усопшим, вера в единство церкви вдохновляют живых на новые подвиги.

Со временем это искреннее общение переросло в поклонение и приобрело признаки идолопоклонства, когда почитание любимых невидимых друзей заслонило доступ к самому Богу. Однако маленькая Агнес, суетившаяся у алтаря своей покровительницы, верила, что девочка, улыбающаяся ей с иконы, видит каждый её шаг на пути веры и ласково направляет вперёд.

За этим занятием быстро пролетело время и, когда вечером за внучкой пришла Эльси, та удивилась, что день уже закончился.

Старую Эльси распирала гордость за собственную мудрость и предусмотрительность. В течение дня к её прилавку несколько раз подходил всё тот же молодой человек. Один раз он даже осмелился спросить про отсутствующую внучку, и Эльси похвалила себя саму за ту ловкость, с которой она приняла необходимые меры.

Одним словом, она была в прекрасном настроении.

Когда обе вышли из монастыря и спустились по крутой горной лестнице к самому морю, перед ними открылся восхитительный закат, всю загадочность и прелесть которого может представить себе только тот, кто хоть однажды прогуливался вечером по пляжу Сорренто.

Агнес побежала вдоль берега, выискивая маленькие чёрные и красные кораллы, а также ошлифованные волнами разно-цветные кусочки мозаики из древних храмов и дворцов, которые никогда не устаёт выбрасывать море в этих местах.

Занятая поиском сокровищ, она неожиданно услышала за спиной голос Джульетты.

– Эй, Агнес! Где ты пропадала целый день?

– Я была в монастыре, – ответила Агнес, останавливаясь и улыбаясь Джульетте всем своим открытым, доверчивым лицом.

– Что! Неужели ты и в самом деле отнесла кольцо в монастырь святой Агнес?