Ричард Длинные Руки – эрцфюрст

– Я выше правил и церемоний, – гордо сказал я. – Но на рожон не полезу, одену. И даже надену.

– Спасибо, ваше высочество.

– Пожалуйста, – ответил я сердито. – Придет время, вообще все одежды отменю высочайшим декретом!

– Ваше высочество?

– Вы против Библии? – спросил я с угрозой. – Адам и Ева ходили голыми, как и повелел Господь! Одежда – это следствие грехопадения, но и его когда-то преодолеем в годы полного расцвета демократии и гуманизма.

– Как скажете, ваше вели… ох, ваше высочество.

– Как и скажу, – буркнул я грозно и подвигал бровями. – Лорды на заседание Тайного Совета как?

– Собрались, ваше высочество.

– Все?

– Почти, ваше высочество.

– Хорошо, – сказал я милостиво, – идите. Шкуру сдеру позже.

После его ухода я привел в порядок те бумаги, что успел проверить, покинул кабинет и, пройдя по коридору личных апартаментов, остановился, чтобы посмотреть через окошко вверху, как в том небольшом зале, убранном со сдержанной пышностью, собираются лорды в уже расширенном составе: старые – бароны Альбрехт Гуммельсберг и Фортескью, первый держится сдержанно, однако по-свойски, второй уже не мнется, привык, как и барон Торрекс Эйц. С достоинством вошел и сразу сел за стол отец Тибериус, настоятель цистерианского монастыря.

Отдельной группой держатся земляные магнаты, чьи владения и по отдельности превосходили земли короля Кейдана, а сейчас превосходят мои – верховный лорд Джералд Бренан, Джеймс Гарфильд, лорд Уильям Дэвэнант и лорд Томас Фуллер…

Справа от моего трона барон Альбрехт и барон Эйц, неизменный сэр Растер, сэр Жерар, это как бы понятно, старые и преданные соратники, немного неловко чувствуют себя в столь высоком собрании барон де Брюс и трое командиров, которых Ришар прислал еще до высадки пиратов, хотя все четверо уже не первый раз здесь…

Отец Стоундерий, строитель башен в порту, сидит с очень озабоченным лицом, он добавочно опекает теперь еще и учебные лагеря, в которых молодых парней, массами прибывающих из вербовочных пунктов Турнедо, Варт Генца и Скарляндов, обучают обращению с оружием, ходьбе строем и умению сражаться плечом к плечу с себе подобными и во взаимодействии с конницей, лучниками, копейщиками, ратниками.

После ремонта башен оставшись на какое-то время без работы, он настойчиво прививает рекрутам мысль, что для Господа нет турнедцев, вартгенцев или скарляндцев, все мы – христиане, что значит – единый народ, и здесь сплавляемся по воле Господа в то, что угодно Творцу, что он и хочет от нас.

Я вошел быстро и упруго, сюзерен должен каждым жестом демонстрировать силу, энергию и жизнестойкость, все-таки в человеческом обществе сильна эта доминантная черта. В прежние времена теряющих силы вождей вообще убивали и съедали, а сейчас делается хоть все то же самое, но чуточку завуалированнее.

Они все встали, если кто успел сесть, склонили головы в почтительном поклоне и стояли так, не двигаясь, пока я шел к своему месту во главе стола.

Я опустился в кресло, оно с по-королевски высокой спинкой, оглядел всех и сказал отрывисто:

– Прошу садиться!.. Сэр Жерар, прочтите мой последний указ.

Сэр Жерар развернул трубочку из бумаги и, держа ее на вытянутых руках, сказал громко:

– По милости его высочества лорда Ричарда и с его высокого изъявления в Совет Лордов вводятся за особые заслуги стальграф Филипп Мансфельд, рейнграф Чарльз Мандершайд и граф Максимилиан фон Брандесгерт!

Я видел недовольную гримаску на лице лорда Томаса Фуллера, одного из самых могущественных лордов королевства, беспокойство в глазах верховного лорда Джеральда Бренана и тень неудовольствия Уильяма Дэвэнанта.

Прирожденные политики, что позволило им достичь богатства и могущества в королевстве Кейдана, они сразу ощутили и то, что я ввожу незнатных, обязанных лично мне и потому преданных, и то, что время выбрано самое удачное, кто посмеет возразить против чествования героев?

Все верно, я как бы не знаю, чем еще наградить и чем ублажить вернувшихся, так это расценивают в стране, а то, что заодно ослабляю роли магнатов и усиливаю свой командный голос, это вроде случайно.

Все трое удостоенных встали и кланялись мне и аплодирующим присутствующим, но я жестом остановил изъявление восторгов.

– Тихо-тихо, у нас рабочее заседание, а поздравить успеете вечером на пиру. Сэр Куно, докладывайте.

На этот раз поморщился только лорд Фуллер, остальные из его группы приняли как должное, что человек низкого звания отчитывается, все-таки управлять не дело лордов, их дело царствовать.

Куно поднялся, еще больше тихий, безликий, такому только тосты провозглашать громовым голосом.

– Нами, – проговорил он бесцветным, как дистиллированная вода, голосом, – спущено двенадцать больших кораблей. Трое из них уже вышли из бухты и осторожно маневрируют… не слишком отдаляясь от берега.

– Под всеми парусами? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

– Парусину не подвезли?

Он ответил с поклоном:

– С парусиной задержек нет, ваше высочество. Но обучение идет трудно.

– Ладно, – сказал я нетерпеливо, – если зайца бить, как сказал сэр Чехонтэ, косой научится костер разжигать. Что с остальными?

Он ответил с поклоном:

– Пока что обучаются работе с парусами и такелажем. Ведутся работы по отбору из лучших рекрутов в будущие экипажи. Жалованье им положено вдвое больше, чем тяжелым пехотинцам.

Я кивнул.

– Хорошо. Но мало. И медленно! Нужно постараться изыскать места для добавочных доков.

Он поклонился.

– Да, но…

Я прервал:

– Если думаете, что двенадцать кораблей – много, то скажу вам, и двенадцати сотен будет не хватать, увидите!.. Что с железной дорогой?

– От Тоннеля, – сказал Куно, – протянута через Тараскон прямо в порт. Заканчиваем строить подъездные пути, чтобы грузы можно было сразу на борт.

– Оставьте, – велел я, – с этими мелочами управятся сами тарасконцы. Они заинтересованы! Ветку железной дороги нужно спешно и даже срочно тянуть в северном направлении.

– В Армландию? – спросил он.

– Через Армландию, – поправил я.

– В Турнедо?

Я кивнул и ответил с крохотной заминкой, которую Куно однако понял, единственный из всех собравшихся: