Ричард Длинные Руки – граф

Я сказал откровенно:

– А ничего. Только копать от забора и до обеда. Я ведь сельский, а в замке какая работа для сельчанина?

Он подумал, почесал затылок.

– В самом деле, хотя бы дрова рубил, так и дрова привозят уже готовые. И бойни у нас нет, коров режут прямо в селах, а сюда везут мясо. Ладно, пока будешь принимать зерно, когда привезут из сел. Говорят, хозяйка велела мельницу поставить подальше от замка, чтобы сюда везли готовую муку, а то скрип ее раздражает.

– Но не всегда, – заметил я с видом знатока, – а только в определенные дни?

Мы похихикали, чувствуя свое полное превосходство, у нас настроение не зависит от физиологии, мы если и дуреем, то просто так, нам причины не надо, у мужчин артистические натуры, можем взорваться и от скрипнувшей двери или недосоленного супа.

Дверь приоткрылась, заглянула молоденькая девушка с круглым личиком, задорно стрельнула в меня бойкими глазками и сказала быстро:

– Это тебя зовут Дик?.. Быстро, тебя изволит видеть госпожа!

Я торопливо вскочил. Девчушка тут же отпрыгнула от двери и поспешила через холл к широкой лестнице наверх. Я заторопился, догадываясь, что промедление бывает чревато, ибо если власть развращает, то власть волшебника развращает просто волшебно. Девчушка торопливо взбегала по ступенькам, у меня перед глазами маячил ее тугой вздернутый зад.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Она ответила торопливо, не оглядываясь:

– Мадина. Быстрее!

Мы взбежали на второй этаж, девчушка остановилась.

– Все, мне дальше не позволено. Иди сам. Еще этаж, а там налево.

– Ну, налево, – пробормотал я, – это мы всегда… недаром у мужчин левая симметрия. Ночью увидимся?

– Торопись! – крикнула она.

Мне почудился в ее голосе страх, я на всякий случай поддал ходу, взбежал на третий, свернул налево, сразу открылся зал, уютный и теплый, втрое меньше холла. Стены отделаны ценными породами дерева, светильники дают ровный мягкий свет, но достаточно яркий, чтобы все в зале выглядело празднично. Деревянные панели, закрывающие камень стен, украшены золотыми листьями, умело и со вкусом стилизованными, мебель покрыта резьбой, а ножки стола и кресел настоящие произведения резного искусства.

На массивных и широких пилонах окна из цветного стекла: красного, синего, оранжевого и желтого. В них столько света, что я лишь вблизи сообразил, что совсем не окна, мозаика выложена прямо на камне, а свет идет изнутри самого стекла, из-за чего они кажутся окнами.

В центре мозаики я рассмотрел фигуру бородатого короля с мечом в одной руке и щитом у ног – в другой. Вокруг головы оранжевый круг, что означает святость, я обалдело перевел взгляд на другую картину, там в центре композиции из таких же цветных стекол фигура полуголого или даже голого, с этими цветными стеклами не поймешь, мужика такого же мощного сложения, лысого и с остроконечными ушами.

Эльф или дьявол, мелькнула мысль. Впрочем, для воинствующей церкви нет особой разницы.

Я осторожно пересек зал, пришел в замешательство, что на хозяйском этаже нет ковров, только звериные шкуры. Конечно, хорошо выделанные звериные шкуры, да еще редких пород, стоят подороже, но все-таки шкуры как бы больше подходят мужскому менталитету, а ковры – женскому, если в случае с женщинами можно говорить о менталитете и прочей ерунде, когда они руководствуются гораздо более мощными и безотказными понятиями.

Я осторожно потянул на себя ручку двери. В щели блеснул свет, я осторожно заглянул, оторопел. Прямо на меня идет стройная женщина в длинном красном платье, черные как вороново крыло волосы свободно падают на плечи, но я оторопело уставился на странность в платье: скошенный вырез настолько глубок, что левая грудь целиком открыта, а платье даже не поддерживает ее, грудь и без того держится безукоризненно, лишь слегка подрагивает в такт шагам хозяйки.

Леди Элинор остановилась, резкий голос хлестнул, как хлыстом по голой спине:

– Что встал? Заходи. У меня к тебе вопросы.

Отвернувшись, она быстро прошла к роскошному креслу, там лежит откормленная кошка. Я сделал несколько шагов за хозяйкой вслед и наблюдал, как она с грацией хищного зверя развернулась и, подхватив кошку на руки, села, не делая ни единого лишнего движения.

Я поспешно оторвал взгляд от ее груди, четко очерченной, с коричневым кружком и таким же коричневым комочком в центре.

– Да, ваша милость?

– Расскажи о своем мире, – потребовала она. Пальцы ее перебирали длинную шерсть кошки, та противно замурлыкала. – Подробно.

Я взмолился:

– Ваша милость, я простой деревенский парень, а не барон или волшебник! Это они все знают. Я же ничего не видел дальше околицы… ну разве что ездил рубить деревья – да еще ставил силки на птиц. А так я все в поле, в огородах…

Она не сводила с меня темных расширенных глаз. Красивое породистое лицо серьезно, черные брови сдвинулись к переносице, губы остались пухлыми, но теперь в них чувствуется властность, сила характера. Левая грудь все так же обнажена полностью, однако никакой эротики в поведении волшебницы, это скорее сродни поведению добродетельных римских матрон.

– Ладно, – сказала она нетерпеливо, – рассказывай о деревне. Все. Подробно!

Обязательно провалюсь, если сочиню какую-то сказочную страну, дьявол в деталях, потому я взял за образец обыкновенную деревню и добросовестно и подробно рассказывал все, что госпожа пожелает узнать. Конечно, ей жаждется больше знать о самом свернутом королевстве, но я понятия не имею ни о каком королевстве, для нас, деревенских жителей, наша деревня – весь мир, а из другого являются какие-то вооруженные люди на крупных конях, очень красивых и покрытых цветными попонами, забирают приготовленный для них скот, птицу и подводу с головками сыра, увозят по дороге к замку, где мне довелось побывать только однажды, когда пришлось заменить прихворнувшего возчика Жана.

Глаза леди Элинор блеснули, я понял, что о замке мне придется рассказывать подробнее. А по обустройству деревни ничего особенно нового она не узнала, хотя я нарочито добавил несколько неизвестных здесь новинок, чтобы поверили в существование свернутого королевства, а не начали подозревать во мне лазутчика: пашем, дескать, плугами, а как же иначе, потом боронуем, созревшую пшеницу косим косами, а не серпами, дома покрыты соломой… а что, бывает по-другому?..

Расспрашивала о животных, я попросту добавил диким свиньям по паре ног, чем весьма разочаровал, зато удивил перечнем возделываемых овощей и фруктов. Собственно, я сам не копенгаген, что в какой полосе растет, потому рассказывал о салате из помидоров, кабачков, огурцов, спаржи, не зная точно, что растет в нашей зоне, а что привезли из-за кордона, а потом еще все это поливается оливковым маслом или из виноградных косточек…

Глава 5

Она хлопнула в ладоши, из-за портьеры появился плотного сложения мужчина средних лет, лицо непроницаемое, остановился сбоку от двери в ожидании приказаний. Снова мужчина, отметил я автоматически. Женщин среди прислуги достаточно, но леди Элинор, похоже, чувствует удовольствие, что ей прислуживают именно мужчины. К тому же заметно, что отбирает как самых рослых и крепких, так и с хорошими лицами, их с натяжкой можно бы назвать благородными. Во всяком случае, я не замечаю в них привычной тупости простолюдинов, которым бы кое-как отработать, нажраться да напиться, «чтобы не думать», да завалиться спать. А если удастся затащить за сарай жену соседа – то это уже рай, больше ничего не надо.

– Марат, – сказала она ясным голосом, – подай нам вина и фруктов.

Он в замешательстве взглянул в мою сторону, перевел взгляд на хозяйку.

– На… двоих?

– Да, – бросила она коротко.

Он отступил и растушевался, а по губам леди Элинор скользнула загадочная улыбка. Когда он вернулся и, переставив с подноса на стол две широкие вазы с фруктами, а также кувшин и две чаши, удалился, она сказала насмешливо:

– До чего же тупые, до чего тупые… Все чего-то ждут. А что ты думаешь, зачем это вино и фрукты?

Я сдвинул плечами.

– Вы желаете узнать, чем отличаются наши. А узнать можно, только попробовав…

– Не совсем дурак, – произнесла она с удивлением. – Хотя все и так на поверхности. Ладно, налей себе вина.

Я послушно налил, она поймала мой вопрошающий взгляд, кивнула. Я сделал осторожный глоток, задумался, отпил еще чуть. Она с интересом наблюдала за моим лицом.

– Ну как?

– Наверное, – сказал я осторожно, – это очень хорошее вино.

– Почему так думаешь?