Возвращение не гарантировано

Все рассмеялись. Капитан этим воспользовался и снова поднялся.

– Итак, у нас два варианта: или сидим тихо и ждем от них продолжения, а там действуем по обстановке, – начал он, – или снимаемся с якоря и продолжаем свою «космическую экскурсию», в которую грозит превратиться наша экспедиция, если мы будем задерживаться у каждой планеты, встречающейся на пути. Наша основная цель – необитаемые планеты, пригодные для жизни на них землян. А мы застреваем на каждой уже занятой. А время идет. Если так будет продолжаться, наши шансы на возвращение на Землю будут уменьшаться с каждым новым годом.

Экипаж в полном составе промолчал, и никто даже не шевельнулся. Когда в свое время подбирался состав экипажа корабля дальнего космического поиска, возвращение которого на Землю не то, что не гарантировалось, но даже практически не предусматривалось, каждый из его членов навсегда оставил мысль завершить свои дни на родной планете. Возможно, после многих лет скитания в Космосе кто-то уже и сожалел о принятом когда-то решении, но никто до сих пор открыто не показал этого ни словом, ни делом.

– Хорошо, – продолжал Командир, обведя взглядом каждого из членов команды. – Если я правильно понял ваше молчание, вы не против задержаться здесь ради контакта с высокоразвитой цивилизацией. С точки зрения науки, контакт этот, без сомнения, нужен и нам были бы положены соответствующие почести за то, что мы впервые в истории Земли этот контакт установили. Но, Вадим, – он повернулся с улыбкой к энтузиасту контактов, – почестей этих мы не получим, ибо не сможем даже известить землян о своем свершении, если пойдем дальше. Связисты мне доложили, что мы уже вышли за пределы возможностей Дальней космической связи на Земле и не сможем ею воспользоваться. Нам останется, как и в случае с той первой планетой, только личное удовлетворение от того, что мы были первыми.

– С меня и этого будет довольно, – откликнулся Вадим весело, – вырублю свои подвиги на стенах своей каюты, и кто-то когда-нибудь найдет наш корабль, затянутый паутиной, прочтет и воздаст моей памяти славу, а то и Галактику моим именем наречет. Это будет покруче, чем стать просто богами на захудалой планетке, – съязвил он в адрес товарищей, оставшихся на «Планете трех стуков»

Все весело оживились, мол, хорошая идея с увековечиванием надписей на стенах жилых отсеков о своих подвигах.

Старший штурман предложил оговорить параметры контакта:

– Нам терять нечего, даже если мы попадем в коварную ловушку и сложим здесь свои головы. Наша миссия отныне нужна только лично нам, для Земли она имеет все меньше значения, в виду полной утраты нами связи с ней. Однако, исходя из здравого смысла и элементарной безопасности, насколько далеко мы можем зайти в общении с ними? Хотим ли мы только ознакомиться с устройством общества и образом их жизни или будем стараться что-то заимствовать у них для себя? И что мы можем поведать им о себе? Нужно ли открыть им местоположение нашей Земли в космосе?

Скрупулезное обсуждение многочисленных нюансов в рамках поставленных штурманом вопросов продолжалось долго и завершилось принятием решения пока не высовываться, контакта самим не инициировать и не искать его, ждать повторного появления хозяев планеты.

В ожидании контакта

Однако сутки проходили за сутками, а планета не давала о себе знать. Командир приказал Бортовому компьютеру вернуть корабль на прежнюю орбиту, ближе к планете. Как ни вглядывались члены экипажа в видеоизображения, которые непрерывно поставляли им камеры с мощной оптикой, абсолютно никаких движений на поверхности планеты замечено не было. Океан был безмятежно спокоен. Лишь изредка по его поверхности то в одном направлении, то в другом прокатывались невысокие волны. Любопытно было то, что при этом вода непосредственно вокруг белых сооружений не колебалась, оставалась чуть подернутой мелкой рябью. Один из инженеров высказал предположение, что эта рябь – производная вибрации сооружений. Он наблюдал такое явление на Земле при забивании вибромолотом свай в грунт под водой. Компьютеру удалось вычислить температуру воды. Она составляла всего четыре градуса и была неизменна и у берегов, и в отдалении от них. Океан пополнялся речными потоками, текущими в одном направлении с гор, мало-мальски высокие вершины которых находились под снегом и льдом. Вообще вся планета оказалось хаотично гористой, в ложбинах и ущельях хребтов безраздельно господствовала низкорослая красно-коричневая растительность.

Раз за разом планета проплывала под кораблем, но никаких признаков жизни космонавты не обнаруживали. Тем временем инженеры и механики подготовили миниатюрные беспилотные аппараты для проведения анализа почвы, растительности, воды и воздуха на поверхности планеты и запустили два из них. Поступающая с них информация была в какой-то мере ожидаемой, и тем не менее удивительной. Воздух оказался вполне приемлемым для дыхания землян, хотя и сильно разряженным.

– Примерно такой, как на вершине Эльбруса, – заметил Геофизик – бывший альпинист. – Жить можно, но очень осторожно, – скаламбурил он.

Вода в океане была по земным меркам почти пресной, но совершенно непригодной для питья из-за обилия химических элементов. Пробы воды, взятые в устье одной из рек, были еще менее благоприятными. Это был просто бульон из тяжелых химических элементов.

– Стоит на этой речке поставить сепаратор и можно в чистом виде получать половину таблицы Менделеева. И никаких шахт, и карьеров, – восхитился Химик. – Эти горы – чистый природный рудник с готовым выходом продукции без особых затрат.

Один из аппаратов был оборудован небольшой бурильной установкой для взятия проб грунта. И она сразу же пошла вразнос при первой же попытке пробурить одну из борозд. Оборудование просто вышло из строя. Анализ нескольких каменных крошек, застрявших между алмазными наконечниками сломанного бура, показал, что значительные участки поверхности планеты покрыта гранитом. Снимки отвесных стенок борозд демонстрировали следы механического воздействия на них с помощью дискообразных пилящих инструментов. Не оставалось сомнений, что на планете длительное время велись разработки гранита, причем в гигантских масштабах. Полям борозд, казалось, не было ни конца, ни края.

Поверхность планеты, выложенная особо твердыми каменными породами, исключала ведение здесь сельского хозяйства. То же можно было сказать и об остальной части планеты, занятой океаном и горами. Самое удивительное состояло в том, что растительность на ней отсутствовала. Вообще. Ни деревьев, ни травы. То, что астролетчики считали красно-коричневыми джунглями, оказалось полукаменными, полу соляными цветками, порой значительных размеров. Поднимаясь от почвы вверх, они напоминали земные сталагмиты. Но в отличие от последних они не были образованиями, возникающими в результате падения капель соляных растворов сверху, как это имеет место в пещерах, а росли вверх из каменно-рудных жил и других природных плотных минеральных образований. Эти металло-каменные произведения природы имели широкую цветовую гамму и в целом были довольно живописны. Чего земляне не могли понять, так это откуда в атмосфере кислород, да еще в количествах, достаточных для дыхания, если на планете нет растительности?

Нетрудно было предположить, что в таких условиях животному миру здесь просто нет места. И, действительно, беспилотники ни зверей, ни птиц, ни следов их присутствия на планете не обнаружили. Но жизнь на планете все-таки имелась и была представлена червеобразными и микроорганизмами. Последних в сталагмитах были целые колонии. Они, собственно, эти сталагмиты и формировали, откладывая день за днем результаты жизнедеятельности своих организмов, в виде солей и окислов металлов. Микроорганизмы питались рудами.

В воде океана жизнь обнаружить не удалось. Впрочем, возможности аппаратуры позволили заглянуть под воду лишь у самого берега.

– Что же получается, – говорил командир в кают-компании, подводя итоги анализа данных, переданных аппаратурой на борт, – мертвая планета с хорошим воздухом и удивительным творением разумных существ – красивым гигантским белым городом на воде. Если и возможна здесь среда обитания для живых существ – это подводная среда. В убийственном рентгеновском излучении на поверхности выживают здесь только какие-то невероятные рудные микроорганизмы.

–Но ведь кто-то же построил эти сооружения над водой под этим излучением, кто-то же десятки, если не сотни, лет управлял механизмами, нарезавшими гранитные блоки и вывозил их куда-то, – сказал кто-то из инженеров.

– Может быть, здесь не всегда были такие чудовищные условия? – задумчиво задался вопросом один из врачей.

– Это исключено, – ответил Физик, – это все присутствует здесь от века. Выскажу предположение, что это сырьевая планета для другой – обитаемой, которую нужно искать где-то рядом.

–Но тогда где-то здесь должны быть погрузочно-разгрузочные площадки, места складирования вывозимых материалов.

–А если вывозили на другую планету, то и космодромы.

–И ничего этого мы пока не видели. Не пора ли нам поменять орбиту, чтобы хорошенько осмотреться?

«– Это всегда успеем сделать», – сказал Капитан. – Мы не давали им обещания ждать их на этом же месте. А с нынешней орбиты нам удобнее всего наблюдать за Белым городом.

Решили начать с предварительного зондирования Океана вдали от берегов. Оно не выявило присутствия жизни под водой. Сам Океан в том месте, где над ним возвышался Белый город, был неглубоким и составлял всего несколько десятков метров. Нечеткость сигнала, отраженного от дна, могла свидетельствовать о его рыхлости или даже «студенистости», как заметил Химик. Основание под куполообразными башнями представляло собой сплошную платформу черного цвета на несколько метров ниже уровня воды. Она лежала на дне в этой желеобразной массе и геометрически была четко прямолинейна. Памятуя о следах разработки черного гранита на поверхности планеты, астролетчики предположили, что всё это массивное подводное сооружение в десятки метров высотой и бесконечной длины было сложено из добытых там гранитных блоков.

Помехи, зафиксированные датчиками при зондировании подводной гранитной платформы, были истолкованы, как следствие ее вибрации.

–А если вибрация, значит, внутри есть что-то, что ее вызывает, – переглянулись между собой инженеры. – Надо бы серьезно заняться этим гранитным монолитом.

–Если внутри что-то есть, значит, должен быть и вход туда. Следует начинать с его поиска.

–Вход может быть и на другой стороне океана, этот городок на воде ведь не имеет ни конца, ни края.

–Здесь не найдем, двинемся туда, а пока пустим робота вдоль стен, – решили инженеры и запустили машину с камерой под воду.

Они приготовились к долгому сидению у монитора, наблюдая подводную съемки, и запаслись бутербродами и кофе. Но едва на экране появилась черная стена в луче света от головного прожектора робота, как изображение зарябило, а потом и вовсе исчезло, как будто робота никогда и не существовало.

Предупреждение

-Такой режим охраны характерен для объектов стратегического значения, – заметил Капитан по поводу блокирования работы разведывательного робота при всеобщем молчании команды. – Ему даже приблизиться к цели не позволили. Очень серьезная штука этот Белый город. В таком случае, оставим пока Океан, сменим орбиту.

Не прошло и трех часов, как перед наблюдателями на орбите открылась оконечность гигантского гранитного плато, испещренного бороздами. Они заканчивались невдалеке от побережья Океана, где явственно просматривались следы некогда существовавшей здесь мощной производственной и портовой инфраструктуры. У наблюдателей почти не было сомнений, что именно здесь осуществлялись обработка каменных блоков и доставка их на подводную строительную площадку. Уходящие под воду широкие лотки, говорили о том, каким образом это делалось. В лотках могли находится транспортирные ленты или колесные платформы. Все это было теперь аккуратно демонтировано.

–Как можно было заниматься строительством в таких чудовищных радиационных условиях, в таких масштабах и в продолжении столь длительного времени, исчисляемого, наверно, несколькими десятками лет, по меньшей мере? – удивлялись многие.

К концу дня заметили определенную дисгармонию в гористой местности, а на следующий день на том месте обнаружили высокогорную долину, которая почти полностью выглядела, как обширная рудная разработка. Она раскинулась между хребтами, окаймлявшими территорию с трех сторон. И это был действующее производство. В направлении узкого выхода из долины стояли или медленно перемещались с разных концов предприятия цепочки груженых платформ. Они двигались, останавливались, пропускали друг друга так четко, что не оставалось сомнений – это было полностью автоматизированное производство. По каким направляющим происходило движение, не было понятно: не просматривалось ни рельсов, ни лотков.

И куда все это попадало, куда девались пустые платформы после разгрузки, также было непонятно. Обратного движения не наблюдалось. Чтобы разобраться, что происходит там, за выходом из долины, требовалась дополнительная корректировка орбиты. И увидеть этот объект снова смогли только на следующий день. Первым делом наблюдатели бросились искать пустые платформы, возвращающиеся назад. Но их не было.

Многочисленные пути платформ сходились к «горлышку» долины всего в две линии, а выйдя из него опять разбегались, но только в пять линий. Они все кончались у стены с пятью тоннелями, куда вагонетки и ныряли сходу. Стена представляла собой почти вертикально стоящий откос горы, являвшейся частью горного отрога. На этом производственная цепочка для наблюдателей обрывалась. Дальше тянулась горная страна, где никакой деятельности не просматривалось.

–Предположим, тоннели ведут к подземным обогатительным фабрикам, но где выход готовой продукции, чистой руды или ее концентратов? – не понимали инженеры, отходя от экранов «покурить», как они называли прием нескольких глотков кислорода из автомата на входе в Рубку.

Не успели они взять в руки дыхательные трубки, когда услышали:

–Да вот он, выход. Ловко придумано. Это же подземная река.

Действительно, внизу можно было видеть довольно широкий водный поток, который шлюзами делился на несколько ниспадающих отрезков, по которым двигались баржи, груженые контейнерами.

Оставалось поискать пристань. И она скоро нашлась. На берегу, далеко внизу по течению, находилось несколько пеналов, куда заходили баржи. Они скрывались под крышей ангаров над береговой частью пеналов … и все. Больше наблюдатели на орбите не видели ни груза, ни баржи! Другим своим концом ангары были вписаны в крутые склоны высоких гор. Но на противоположной стороне хребта наблюдатели не обнаружили выходных порталов. А надеялись увидеть там либо космодром, либо транспортные коридоры к нему. Потому что общим мнением было то, что руда или ее концентраты вывозились на другую планету.

Некоторым стало казаться, что загадкам на этой планете не будет конца. Здесь бесследно исчезали не только вагонетки, но даже большие груженые баржи! И не две-три, а целые вереницы, одна за другой.

Все настолько были увлечены этими «чудесами» планеты, что Капитану ничего не оставалось, как дать разрешение на включение на несколько секунд малого орбитального двигателя, чтобы «порыскать туда-сюда», как сказал один из пилотов. Но космодрома они так и не увидели. Потому что не успели даже приступить к подготовке к включению двигателя.

Внезапно раздался сигнал тревоги, сопровождаемый голосом Компьютера, предупреждающего о приближении к кораблю со стороны планеты быстро движущихся объектов. Экипаж привычно занял свои боевые посты. На экранах появились три летательных аппарата, похожих на тот, что посещал их несколько дней назад. Но тот появился скрытно, зашел с тыла и какое-то время никак не проявлял себя. Теперь же «катера» явно демонстрировали свое присутствие: двигались относительно медленно, сияли разноцветными огнями и, наконец, зависли в отдалении перед Рубкой звездолета. Несколько минут ничего не происходило, потом над «мордой дельфина» среднего катера раскрылся двухстворчатый люк и из него, кувыркаясь, вылетел вверх подводный робот землян, с которым у них прервалась связь, едва он приступил к работе у стены черного «саркофага», как уже некоторые стали именовать подводное сооружение под белыми куполами.

–Опля, наш робик исполняет цирковые трюки, – выдохнул кто-то.