Двадцатый век Натальи Храмцовой

Что-то жаль, чего уж не верну.

Так мы все волнуемся и ищем

То, что нас согрело и ушло.

Товарищи! Как радостно быть нищим,

Если в сердце нежно и тепло.

3 мая 1994 года. Наталья Сергеевна – А.С. Бутурлину в Москву.

Дорогой Александр Сергеевич!

Пишу Вам в Страстную пятницу, опаздываю поздравить, правда, говорят, можно всю Святую неделю. Долго молчала, потому что попросту не о чём было.

Вы молодец, вот статью написали, – не сомневаюсь, что хорошую, уверяю, что для моей веры есть очень серьёзные основания (…)

Я согласна с Вами и с О.Е. Бородиной, что дела энтузиастов, в том числе и молодых, как говорится, «на культурном фронте» внушают надежды, что ещё не всё потеряно. Только ведь их так мало, и не их поддерживает так называемое «общественное мнение», с его афоризмами: «хочешь жить – умей вертеться», «а что я с этого буду иметь?» и пр.

О политике писать и думать противно и страшно. Президентская команда снесла яичко – «Согласие», и все закудахтали. Ну какое может быть согласие с фашистами, коммунистами и уголовниками?

Читаю С. Довлатова – московская приятельница подарила трёхтомник – очень талантливый, остроумный, увы, рано умерший писатель из наших эмигрантов «третьей войны».

С большим интересом прочитала сборник статей и воспоминаний о Ленине: «Вождь, которого мы не знали». Нет, всё-таки недаром я «питаю слабость» к А.М. Горькому – там у него замечательная, умная, искренняя статья. А потом дошёл до прославления Соловков и Беломорканала. Жалко.

Очень мерзок Солоухин – и цитаты из Ленина все убийственные и правильные, и верно вроде всё, – только пахнет злобным национализмом (…)

Настроение у меня совсем не такое, каким бы должно быть накануне великого праздника. Дело в том, что медленно и мучительно умирает мой старый кот – ему через месяц 17 лет. Умирает, очевидно, от рака, у него под горлышком опухоль. Не может есть, с трудом пьёт. Кормлю его яйцом и молоком из пипетки, боюсь причинить боль, – его мучаю и сама мучаюсь. Но знаю, что теперь живодёры-ветеринары не усыпляют – наверное, экономят снотворное, а колят какую-то гадость – и бедные божьи твари умирают в муках.

Вот на ночь и читаешь Сименона, чтобы ни о чём не думать. Если бы не болезнь моего бедного Кузи, жила бы я наредкость беспечно, как в молодости иногда бывало, – одним днём.

Пора кормить моего больного, потому заканчиваю письмо и жду вестей от Вас.

Ваша Н. Храмцова.

– Проучившись года четыре в Петербурге, папа поехал в Москву и поступил в коммерческий институт. Поехал туда от первой мировой войны, это, стало быть, 1914-й.

Мои будущие родители познакомились на балу Симбирского студенческого землячества. Мама рассказывала, что студенты жили трудно и подрабатывали – кто как мог. Мой отец, скажем, какие-то заметки в газеты писал, репортажи коротенькие. А Костя Кабанов, будущий симбирский археолог, – он изображал море в Мариинском театре, нагишом бегал под шелками на сцене, «делал море».

Я всё маму спрашивала: «А Костя за тобой ухаживал?» – «Да». – «А почему ты за него замуж не пошла?» – «Ну потому что в отца твоего влюбилась». Я говорю: «Мам, а ты бы взяла и вышла замуж за Костю. А папу взяла бы в любовники». – «Я тебя воспитала, а ты такие вещи говоришь! Как тебе не стыдно!»

Кабанов Константин Андреевич (1894, Симбирск – 1982, Москва), геолог, палеонтолог. Окончил Петроградский университет. Много лет посвятил изучению нашего края, работал в геологических партиях; с 1944 по 1950 в Ульяновском областном краеведческом музее. Сделал ряд открытий в области палеонтологии, собрал ценную коллекцию из мезозойских и палеогеновых отложений Ульяновской области, которая насчитывает более 18 тыс. останков ископаемых организмов (…)

Е.Г. Чернова.

Ульяновская-Симбирская энциклопедия, том I, 2000 г.

– Свои стихи папа почти никогда не читал, относился к ним иронически и насмешливо, цитировал слова генерала и коллекционера Жиркевича: «Что ж это вы, Сергей Павлович, порядочный человек, а пишете, как Демьян Бедный?»

Папа читал охотно лишь свои стихи, которые принадлежали его студенческой молодости.

Прямо съ Волги, р?къ царицы,

Гд? наивны острова,

Мы пришли къ теб? учиться, (Старорусский символ «Ять» вставить)

Прапрабабушка Москва.

Наши школы, гд? глаголы

Нав?ваютъ л?нь и сонъ,

Наши долы, наши сёла

Низкiй шлютъ теб? поклонъ.

Мы веселою оравой

Вдоль по улицамъ пойдемъ:

Всё сiяетъ – сл?ва, справа,

Электрическимъ огнемъ.

Ты звони, звони, звонница,

Переливный перезвонъ;

Прямо съ Волги, р?къ царицы,

Мы прi?хали учиться,

Отряхнувши л?нь и сонъ.

Поклонясь Москвы святынямъ,

Вс?хъ обнимемъ, всё поймемъ!

Мы царь-колоколъ поднимемъ,

Мы царь-пушку повернемъ.

Съ нами мощь родного края,

Съ нами п?сни мужика:

– "Эхъ, ты, Волга, мать родная,