Сокровище нумизмата

Глава 5. Гражданин начальник

Утро наступило раньше, чем планировалось: телефон начал разрываться от звонков. С огромным трудом я открыл глаза. На дисплее виднелись три пропущенных от брата, два от коллеги и еще два с разных незнакомых номеров.

– Чего им всем надо?! – сонно проговорил я. – Времени – часов семь, не больше. Что?! Одиннадцать?! Какого черта…

Придя домой поздно, я совершенно забыл поставить будильник, теперь результат был налицо. В первую очередь, я решил набрать Диму. Звонил он мне обычно крайне редко, а тут такая настойчивость.

– Ало, – проговорил я в трубку хрипящим и сонным голосом.

– Олег, какого хрена?! Ты еще спишь?

– Стою в пробке, – попытался я соврать.

– В очереди за мозгами? Ноги в руки – и в следственный комитет, адрес скину.

– Зачем? Я же в это… как его, Замуравино должен ехать.

– Заплескавино – это, во-первых, а, во-вторых, я выяснил имя следователя, который выезжал на место. Точнее, выезжала. Дуй сначала к ней, знаю ее лет пять, договорился о том, чтобы ты с ней пообщался. Имей в виду: по телефону они не особо любят такие вопросы обсуждать. Будет ждать тебя в кафе за углом комитета через час. Поплавская Ольга Валерьевна, фото пришлю в ватсап. После нее сразу дуй в его дом, только ей не говори, куда поедешь.

– Окей, – ответил я, но телефон уже дал отбой.

Почистив зубы и умывшись холодной водой, я накинул стоптанные кеды и пальто, уже на самом выходе из квартиры вспомнил про то, что я теперь автомобилист, и прихватил с комода ключи от машины.

На улице снова шел дождь. Мой внешний вид явно не вязался с образом владельца дорогого черного внедорожника, который терпеливо ждал меня под окнами. Мотор плавно и игриво зарычал, и автомобиль унес меня на встречу.

В кафе за углом следственного комитета было достаточно пусто, завтрак уже давно закончился, а обед еще не начался. Я сел в дальний угол лицом к входу и, заказав кофе с сэндвичем, принялся есть. До назначенной встречи оставалось около десяти минут. Однако ни через десять, ни через двадцать минут, ни через полчаса никто не пришел. Ожидание тянулось мучительно долго, я поел, выпил кофе, успел собрать домик из зубочисток и принялся за укладку крыши из кусочков салфетки. Уже начал подумывать о том, что приехал напрасно.

– Сажин? – послышался звонкий и при этом строгий женский голос.

– Да, – ответил я, чуть вздрогнув от неожиданности.

Передо мной стояла женщина лет тридцати в гражданской одежде.

– Диме скажи, чтобы не задавал мне больше никаких вопросов по телефону, только лично. Столько лет знакомы, а запомнить не может!

– Он в больнице.

– Да хоть в морге! Только лично!

– Но…

– Ближе к делу. Что вы хотите узнать про Шульца? На моей памяти одинокими сердечниками СМИ еще не интересовались.

– Он выдающийся…

– Да, нумизмат, я слышала это несколько раз от граждан Панина и Громова. Только суть дела это не меняет. Сердечный приступ, начал падать, ударился об угол комода затылком.

– Кто такой Громов?

– А ты, в отличие от Димы, вообще не готовишься?

– Не успел, – ответил я.

В глубине души мне было обидно слышать это второй раз подряд. Обычно бабки, кошки и соседи—алкаши не упрекают меня за незнание каких-то нюансов.

– Ну, так что помешало? Громовы – его ближайшие соседи.

Ольга Валерьевна Поплавская была сама деловитость, она не желала тратить на меня ни одной минуты из своего драгоценного рабочего времени.

– Шульц очень закрытый человек, как вы узнали про Панина? – спросил я.

– Он обнаружил покойного, он же вызвал полицию и скорую. Этот неадекват буквально кричал в трубку про убийство.

– Он был в доме, когда вы приехали?

– Да, натоптал там жутко, все заляпал руками.

– Почему вы не подумали, что это он? – спросил я, но тут же пожалев об этом, поймав на себе откровенно укоряющий взгляд.

– Потому что подъехать к дому Шульца незаметно невозможно. Соседи пенсионеры и всегда дома. Они видели, как такси с Паниным приехало в полдень, через час поступил звонок в службу «112», а смерть наступила, как выяснил криминалист, тремя днями ранее. Последний, кто был у него при жизни, опять же Панин, но это было примерно с неделю до того, соседи видели, как он приезжал и уезжал.

– А сам сосед? – спросил я.

– Что сосед?

– У него, получается, нет алиби?

– Я тебя умоляю! Он еще старше Шульца, скрюченный весь, передвигается с ходунками. Живет с сиделкой не сильно младше себя. Они там от одышки чуть не померли, пока мне свою дверь открывали.

– Как ситуацию видите вы?

– Старый сердечник с плохим зрением и больными ногами, отрезанный от мира, сидит в своем замке один, в депрессии из-за того, что отрезан от мира, а после ссоры с единственным другом зачем-то решает полезть на третий этаж, там ловит приступ и при падении разбивает голову о комод. Все! Других вариантов я не вижу. Все проверили, дело закрыто. Мне надо идти.

– Подождите, два вопроса! – торопливо сказал я, слегка придержав следователя за руку.

– Только быстро, – сказала она, усаживаясь обратно на стул.

– Вы сказали, из-за ссоры с другом. С чего вы взяли? Филипп Самуилович ничего не говорил мне про ссору.

– Раз вы общались, то можно было заметить: он очень странный человек. Они ссорились и даже кричали друг на друга в последнюю встречу. Это слышали сосед с сиделкой, которые в тот момент сидели в беседке на заднем дворе. Да и Панин этого не скрывал. Сказал – мол, да, действительно, поругались, с кем не бывает, потом остыл, приехал мириться. Вот только опоздал. Он же осмотрел дом и заключил, что ничего, кроме нескольких монет на двести-триста тысяч рублей, не пропало. Оставшуюся часть коллекции мы забрали для передачи сыну и жене.

– Двести тысяч?! Это он так сказал? Мне он назвал другую сумму.

– Какую?

– Триста пятьдесят тысяч рублей, – сказал я, вовремя опомнившись, чтобы не ляпнуть лишнего.

– Беда! – саркастично улыбнулась следователь.