Обратно в СССР

Ну, с Богом! Расплющенным концом лома я аккуратно поддел скобу, на которой висел замок. Нажал сильнее… Ага, вроде поддаётся. Стальное тело продвинулось поглубже, гвозди постепенно выбирались из своих деревянных норок. Хм, ну и сравнения лезут в голову, поэт блин…

И вот наконец скоба вместе с замком с глухим стуком падают на землю. Весь двор заасфальтирован, а именно в этом месте зияет земляная проплешина. И очень хорошо, не хватало ещё мне лишнего шума.

С лёгким скрипом открываю дверь, шагаю во влажную темноту с ломиком наперевес и включаю фонарик. Желтоватый круг света с тёмной точкой посередине высветил мне дальнейший путь. Вот и тот самый поворот, за которым начинается старинное ответвление. Снова заколоченный проход на месте дыры в стене, тут я ломиком работаю более споро и так же продуктивно. Пытаясь унять бешено колотящееся сердце, двигаюсь дальше. Всё, пришли, дальше тот же завал, где я потерял сознание и очнулся уже в этом мире. Покрутился на месте, осматриваясь, нагнулся, потрогал ладонью влажный кирпич древней кладки. И что дальше-то? Нужно каким-то образом терять сознание или я уже незаметно переместился в будущее?

Биться головой о стену мне не улыбалось, поэтому я понадеялся на второй вариант. Молясь про себя, чтобы всё удалось, двинулся обратно. Аккуратно приоткрыл обеззамоченную дверь, выглянул наружу… Твою мать! Хрена лысого тебе, Серёга, а не будущее! Всё тот же двор, те же светящиеся окна и замок на земле свидетельствовали о полном провале моей миссии. Попытка возврата потерпела крах.

Не в силах признать поражение, я вновь ломанулся в глубину подвала. Добравшись до завала, выбрал на стене место почище и треснулся о кирпич лбом. Тут я понял, что значит выражение «искры из глаз». И даже, как мне показалось, на какое-то мгновение я потерял сознание, но при этом сумел устоять на ногах.

Крови на лбу не было, но уже вздувалась ощутимая шишка. Покачиваясь от звона в голове, я вновь двинулся к выходу. В мозгу ещё билась тоненькой ниточкой надежда на благополучный исход. Но и эта ниточка оборвалась, когда я выбрался наружу. Ни-че-го не изменилось.

Понятно, факир был пьян, фокус не удался. Ну, тогда хотя бы спрячу в подвале паспорт и телефон, а то зря, что ли, устроил себе приключение на ночь глядя. Завернув документ с аппаратом в носовой платок, спрятал их в самой глубине подвала, заложив тайник кирпичом. А «ридер» мне ещё пригодится, хочется в это верить.

Снова выбрался наружу и с тяжёлым сердцем, подобрав на автомате лом, поплёлся к дому, где днём ныкал шанцевый инструмент. Там же его и припрячу до завтра, потом незаметно верну в овощной магазин.

На душе было муторно. Почему же не получилось? Может, звёзды не так встали, на солнце должна буря случиться? Или вообще нужен какой-нибудь парад планет, чтобы вернуться в будущее? Гадать смысла нет, тем более что в пространственно-временных континуумах я разбирался слабо, чай не физику преподавал, а историю. С таким поганым настроением я и припёрся к Валентине домой.

Она не спала. А увидев на моем лбу приличных размеров шишак, округлила глаза:

– Сергей, тебя где же носило-то? Тебя что, избили?

– Да нет, всё нормально в этом плане, – успокоил я свою домохозяйку. – В потёмках полез, куда не надо, вот и треснулся лобешником обо что-то. Но даже это не помогло вернуть память.

Последние слова я произнёс с улыбкой, пытаясь обратить всё в весёлый казус. Но Валя всерьёз занялась моей шишкой, устроив вечер примочек из бадяги. Благодаря её стараниям к утру волдырь заметно спал, а после съеденной на завтрак яичницы на сале под телевизор, где славили сегодняшнего именинника Владимира Ильича, и настроение как-то улучшилось. О вечернем обломе я старался не вспоминать, решив теперь полностью сосредоточиться на своей адаптации в СССР второй половины XX века.

Ну а что?! В конце концов, мне выпал уникальный шанс оказаться в недалёком прошлом. Неужели с моими знаниями из будущего я не смогу чего-то здесь добиться? Да хотя бы стать известным писателем. Имея под рукой сочинения тех же Пикуля с Семёновым, можно и на государственную премию замахнуться. А Валентин Саввич и Юлиан Семёнович, надеюсь, вместо своих ещё ненаписанных произведений родят что-то не менее гениальное. Природа же не терпит пустоты, в конце концов. Таким образом, историю пополнит больше хороших книг, чем оно могло бы случиться без моего посильного участия в этом процессе.

Своей идеей относительно того, что планирую написать книгу, я поделился с Валентиной.

– Понимаешь, в голове уже готовый сюжет приключенческого романа, – расхваливал я, сам пока не зная, чьё произведение. – Только садись и переноси на бумагу. Жаль, нет пишущей машинки, а то я через неделю уже отправил бы рукопись в издательство. А там и государственная премия, всеобщие почёт и уважение. Как тебе такая перспектива?

– Ну ты и балабол! – Валентина заливисто рассмеялась. Вот уж не думал, что она может так заразительно смеяться.

– Нет, я серьёзно. Книга должна получиться неплохая. Может, я в прошлой жизни был писателем? Не слыхала писателя с похожей фамилией?

– Губернский? Нет, не слыхала. Я помню только Джанни Родари, которого мне в детстве мама читала, Достоевского и Тургенева из старших классов. Ещё пыталась «Войну и мир» Толстого прочитать, но даже первый том не осилила. Книжки вон стоят, ещё от мужа, дочка читала, пока в Москву не уехала. А я никак не соберусь, скучным мне кажется это занятие.

– А я осилил «Войну и мир»… Кажется. Ну так как, может выгореть вариант с машинкой?

– Погоди, нужно подумать… Есть у меня знакомая делопроизводитель, подруга детства, может, получится с ней как-то договориться.

Этой знакомой оказалась невзрачная особа с огромными очками на носу и короткой, мальчишеской стрижкой. Она занимала небольшой кабинет в облпотребсоюзе, была патологической, как выразилась Валя, холостячкой и частенько засиживалась допоздна. Кабинет был рассчитан на двоих, но второй делопроизводитель уже полгода пребывала в декретном отпуске. Что меня порадовало – её место находилось в некоем закутке, за большим шкафом, откуда можно было выбраться только бочком. То есть я смогу печатать текст, спокойно заглядывая в электронную книгу и не отвлекаясь на внимание посторонних. Вот это удача!

Договориться с Зинаидой, как звали знакомую, Валентине удалось быстро. Сначала позвонила, а потом привела меня сюда буквально за руку. На проходной Зина представила меня вахтеру, усатому Иван Санычу, заявив, что иногда я буду к ней наведываться вечером по работе. Тот понятливо усмехнулся в свои пожелтевшие от курева усы и махнул рукой. Мол, парус вам в дышло и ни в чём себе не отказывайте.

Когда мне было показано моё рабочее место, Зинаида поинтересовалась, доводилось ли гостю когда-нибудь иметь дело с пишущей машинкой. Не рассказывать же, что я привык работать на компьютерной клавиатуре, а эту «Ятрань» вижу впервые в жизни. Тем более нужно придерживаться версии потерявшего память. Поэтому ответил, что в этом деле я профан, но всячески уповаю на помощь делопроизводителя.

Зинаида тут же с энтузиазмом принялась объяснять мне, как обращаться с машинкой: включать её, вставлять лист, как печатать под копирку и менять красящую ленту, закрашивать ошибки корректором… Я кивал, стараясь всё запомнить, чтобы потом лишний раз не отрывать человека от дела. Ещё порадовало, что раскладка клавиатуры практически совпадала с компьютерной – QWERTY/ЙЦУКЕНГ.

– Зин, ты во сколько сегодня уходишь? В девять? Ну, значит, Сергей дома появится где-то в половине десятого. Я тогда ужин приготовлю к этому времени. Дорогу до дома найдёшь? Ну ладно, писатель, я пошла.

Проводив Валентину, я занял место за клавиатурой уже подключённой к сети «Ятрани», вставил в каретку три листа формата А4, проложенных двумя чёрными копировальными листочками, установил межстрочный интервал и задумался. С чего начать? Пожалуй, нужно выбрать между Пикулем и Семёновым. С Акуниным и его монархическими замашками никакие публикации в это время не светят, разве что буду звездой подпольного самиздата. Кстати, тоже вариант. Стану величиной уже при Горбачёве. Вон Аксёнов издал в СССР свой роман «Остров Крым» уже в перестройку. Да и Войнович с Чонкиным прославился сначала за границей. Правда, в итоге его всё же выслали из Советского Союза… Интересно, а меня с Акуниным тоже вышлют или посадят? По-любому придётся издаваться под псевдонимом, дольше искать будут. В общем, лучше пока заглянуть в электронную книгу и посмотреть, когда были изданы романы Пикуля и Семёнова. Ведь словно чувствовал, скачал с сайта, где к каждому роману написано небольшое предисловие критика и указан год издания книги. Так что в этом плане проколоться не должен.

Убедившись, что Зинаида меня не видит, достал из сумки-планшета «ридер» и включил его. Включался он, к счастью, без всяких звуковых сопровождений. Посмотрел заряд – два кубика из четырёх. Надо подзарядиться. Итак, что мы имеем… Из ближайшего у Пикуля намечена публикация романа «Битва железных канцлеров». Тут нужно держать ухо востро. Кто знает, возможно, в черновике роман уже написан, а вдруг и вовсе уже лежит у редактора, ждёт публикации. Издательств в СССР вроде было не так много, а писателей хватало и тогда. Хотя, конечно, не сравнить с нашим временем, только на самиздатовских сайтах столько графоманов встречается, что просто диву даёшься!

Может, сразу взяться за «Крейсера»? Год издания 1985-й, да ещё и премию получил. Хочется верить, что Пикуль пока не задумался о написании книги, посвящённой Русско-японской войне.

А что там у Семёнова? Та-а-ак, листаем… Цикл о Штирлице-Исаеве пропускаем сразу, нужно смотреть что-то, выходившее вне серий. Ну, например, «ТАСС уполномочен заявить». Выйдет из печати в 1979-м, затем экранизируется. Судя по фильму, вполне увлекательная история о похождениях полковника госбезопасности Славина и деятельности советской контрразведки по поимке агента ЦРУ. Правда, прочитать сей шедевр у меня как-то не было ещё возможности, хотя и закачал уже как полгода. Ну, пока буду печатать, как раз и прочитаю.

Хотя это тоже своего рода серия, я точно помнил, что мне попадалась на глаза ещё одна книга о Славине. Ну да, вот она, закачивал же вместе, одним архивом, называется «Межконтинентальный узел», издана в 1986-м. Надеюсь, Семёнов ещё не приступил к сбору информации для своего произведения, а то ведь в противном случае, если я издамся, и книга попадёт писателю в руки, может случиться скандал. Так что на всякий случай нужно будет в рукописи кое-что изменить. Хотя бы имена.

Итак, пора уже решаться, с чего начинать. Не положиться ли на волю случая? Была не была! Достал из кармана 20-копеечную монету и загадал: если орел – то Семёнов, если решка – Пикуль. Подбросил, поймал – решка. Ну, значит, такова моя планида – писать о судьбах русских офицеров в годы горчайших поражений Флота Российского от сынов Ямато. «Крейсера» вы мои, «Крейсера»… Честно говоря, конечно, не мои, а Валентина Саввича, но я был уверен, что вместо «Крейсеров» Пикуль родит нечто не менее эпохальное.

Мысленно помолившись, открыл произведение, положил «ридер» на стол справа от пишущей машинки и принялся долбить по клавишам.

Глава 8

Печатать получалось не так шустро, как на компьютерной клавиатуре, да к тому же первое время я невольно подпрыгивал на месте, когда каретка, звякнув, доезжала до крайней правой отметки и с пугающим грохотом возвращалась в исходное положение. Но где-то минут через тридцать вроде привык к шумовым спецэффектам, от которых всё равно никуда не деться. Так втянулся в процесс, что едва не прозевал момент, когда Зинаида появилась в поле моего зрения. Едва успел накрыть электронную книгу лежавшей рядом папкой для бумаг.

– Ну, как успехи?

– Вроде приноровился, благодаря вашей науке сладил с этим монстром, – выдал я женщине дешёвый комплимент.

– Ну спасибо, – улыбнулась она краешком губ. – Значит, вы просто хороший ученик. А я уже домой собираюсь.

– Понял! Буквально минуту. Главку закончу как раз и выключаю агрегат.

Зинаида не стала стоять над душой, и правильно, а то я просто не знал бы, как незаметно убрать «ридер» в сумку. А так спокойно дописал главу, заканчивающуюся словами «Стемман ожидал войны с Японией, он даже хотел её, чтобы оснастить свои плечи эполетами контр-адмирала», после чего упаковался, аккуратно убрав отпечатанные листы в стол. Зина заверила, что рукопись не обязательно каждый раз забирать домой, здесь с ней ничего не случится.

Первый свой день за машинкой я закончил с, пожалуй, приемлемым результатом. Прикинул, что такими темпами, может, уже к субботе – за оставшиеся два дня – успею перепечатать весь роман. Я ведь мог бы приходить сюда и пораньше, после дневной разгрузки, но приходилось выжидать, когда контору покинет большинство сотрудников, чтобы лишний раз не отсвечивать своими визитами к одинокому делопроизводителю.

На пороге коммуналки меня встретила Валентина. В руках она держала полиэтиленовый пакет с сине-красным принтом «ABBA», похоже, только что постиранный, что вызвало у меня непроизвольное удивление.

– Зачем ты его стираешь? Проще новый купить!

– Ну, у тебя точно что-то в голове отшибло, – хмыкнула Валя. – Только дураки такими пакетами разбрасываются. Да ты знаешь, сколько они стоят?!

– Ну, в пределах рубля? – рискнул предположить я, уверенный, что даже с рублём я перегнул.

Но услышанный ответ меня реально огорошил.

– Ага, щас! Пять рублей, не хочешь?! Когда с Ленкой прошлым летом в Москву ездили поступать в вуз, я и купила у цыган в переходе. Вроде турецкий. – И она так любовно посмотрела на пакет, словно держала в руках новорождённого младенца.

Обалдеть! И вот эта хрень стоит ПЯТЬ рублей?! Да ещё и с ошибкой в слове «ABBA»: в оригинале первая В пишется задом наперед. Блин, если бы я заранее знал, что провалюсь в прошлое, то захватил бы с собой упаковку нарядных пакетов… Да тут и простые майки шли бы на ура! Так, так, так… нужно как следует обмозговать идею с производством пакетов. Таким макаром в итоге придётся всё же становиться цеховиком, слишком уж заманчивая идея. Хотя, помнится, мы с Валей обдумывали идею поставки фруктов с южных плантаций нашей необъятной родины. Но это пока далёкая и мутная перспектива. Вот только знаний о том, как делают пакеты, у меня ноль. А там ведь и оборудование нужно соответствующее, рабочие площади… Интересно, во сколько влетит по финансам небольшая линия по производству пластиковых пакетов?..

Роман к субботе я действительно перепечатал. Причём по ходу дела в текст добавлял кое-что от себя, чтобы суховатое повествование Пикуля сделать чуть более ярким в литературном плане. Все три экземпляра я забрал домой, предварительно договорившись с Зинаидой, что на следующей неделе начну печатать в её кабинете новое произведение. Даже настоял на том, что бумагу и ленту для машинки принесу свои, а то как бы начальство делопроизводителя не заинтересовалось, куда в таких количествах уходят расходные материалы. Зина упорствовала, но в итоге сдалась, подсказав, где можно приобрести всю эту канцелярщину.

Первым моим читателем стала Валентина. Начала в субботу вечером, а к вечеру воскресенья, потерев уставшие от чтения глаза, положила рукопись на стол. За сутки она отрывалась от чтения только дважды – чтобы приготовить поесть и устроить постирушку в той самой «Малютке» без двух букв.