Aut viam inveniam, aut faciam. Найду дорогу или проложу ее сам

Aut viam inveniam, aut faciam
Геннадий Георгиевич Калиновский

Книга о судьбе жителя Грозного, потерявшего родных и близких и нашедшего их там, где он меньше всего ожидал найти.Каждый прочитавший эту книгу поставьте себя на место героя повествования и спросите себя – как бы вы поступили на его месте?

Aut viam inveniam, aut faciam

Геннадий Георгиевич Калиновский

© Геннадий Георгиевич Калиновский, 2021

ISBN 978-5-0053-0916-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всем моим землякам, погибшим в Чечне, посвящается

Aut viam inveniam, aut faciam

(* Лат. Или найду дорогу, или проложу её сам)

ПРОЛОГ

Я назвал свое «творение» -роман, хотя правильнее было бы назвать его «записки графомана». Положа руку на сердце признаюсь честно, да и читатель сам поймет, если хватит терпения дочитать конечно, что писатель из меня как из собачьего хвоста сито. Но желание писать было столь велико, что я не взирая ни на что снова и снова пытался создать не роман —нет, хотя бы простенький рассказец который просто был бы кому-нибудь интересен, даже не так, а который просто кто-нибудь хотя бы дочитал до конца. Но все мои опусы были написаны настолько коряво, диалоги были настолько чудовищны, что я и сам не мог читать их без отвращения и содрогания. Не знаю почему но когда я в своем воспаленном воображением мысленно их рисовал то и сюжет и диалоги складывались настолько складно и интересно, что я был просто в неописуемом восторге. Я тут же хватался за бумагу и ручку и вот тут то происходило самое интересное- все мои остроумные обороты, искрометные диалоги, изящные фразы превращались в откровенную дрянь. Но я не отчаивался. Снова и снова с удвоенным упорством я продолжал писать. Изводились кипы бумаги. Мусорное ведро в доме наполнялось в два раза быстрее чем обычно. Но результат был все тот же-ничего путного я сочинить не мог. После я забросил на некоторое время свои литературные опыты, но не из-за того что охладел к сочинительству, нет, просто я стал размышлять что я делаю не так. Почему как только я беру в руки ручку чтобы записать очередной шедевр, мысли сразу превращаются в неуклюжие нелепые фразы? Может все дело в способе создания? И я обзавелся диктофоном! Дела пошли получше. Уже мои творения не напоминали мне уродов-мутантов, а смотрелись как вполне удовлетворительные инвалиды. Прогресс, хоть и небольшой был налицо. Я пошел дальше -стал просто записывать на диктофон рассказы разных людей, а после, с небольшой собственной корректировкой (я ведь все таки писатель),переписывать их на бумагу. Конечно это были не шедевры, но одно то что мои родные и близкие, которых я уже замучил чтением своих предыдущих творений, смогли дослушать их до конца и не послать меня по короткому и всем известному адресу, состоящему, как принято, из трех или пяти букв. Одно только это вселяло в меня оптимизм и надежду. Ввиду того что моя работа связана с поездками, порой очень долгими, а в поездах люди становятся очень разговорчивыми, то недостатка в сюжетах у меня не было. Так было и на этот раз. Дорога предстояла очень длинная —несколько суток да еще зимой. Моим попутчиком оказался мужчина лет сорока, прилично и со вкусом одетый и совершенно седой. Мы познакомились. Оказалось что он едет до той же станции что и я. Как обычно бывает в дороге мы разговорились, незаметно перешли на ты, потом немного выпили, я рассказал ему о себе, он о себе. Разговор был так ни о чем, обычный дорожный треп. Потом опять же как обычно водится мы еще немного выпили, потом еще и еще. Хорошо что в купе мы были одни, можно было не стесняясь говорить о чем угодно. Мы и говорили. Но я на всякий случай включил диктофон, и как оказалось впоследствии не напрасно. Рассказ моего попутчика я и предлагаю вашему вниманию, практически без сокращений и отсебятины.

ГЛАВА1

Я очень любил свой город. Именно любил. Потому, что его уже нет. Его убили зимой 95.Но он у меня в памяти остался навсегда живым. Я отчетливо, стоит только закрыть глаза, вижу его целым и невредимым. Мысленно гуляю по его улицам, встречаю на них друзей, разговариваю с ними. Наваждение порой бывает таким сильным, что очнувшись я даже не сразу могу понять где я нахожусь. А нахлынувшие воспоминания все идут и идут чередой -вот уже мне становится страшно -я гоню их прочь, но они все сильней и сильней наваливаются на меня. Наверное так сходят с ума. Если так то я наверное уже в конце этого пути….

В тот день я как всегда собрался идти на работу. Жил я один- почти все родные и семья из Грозного уехали, устроились кто где а я остался. Не уехали и мои престарелые родители, которые жили на другом конце города. Отец считал себя потомственным терским казаком и категорически отказывался уезжать, считая все эти беспорядки временным явлением и что скоро все будет как раньше. Да и ехать нам было некуда если честно говорить. Я собственно и остался из-за родителей и надежды выручить за свою квартиру какие-нибудь деньги, но увы, время шло а ее никто не хотел покупать. В урочное время я уже стоял на остановке с такими же бедолагами как я. Работали мы далековато и на работу нас возил вахтовый автобус. Разговоры как всегда были одни и те же- как продать жилье, как уехать, как устроились соседи на новом месте, как кого из соседей убили, ограбили, где раздобыть продуктов, денег, когда будут давать зарплату, как вообще жить дальше. Эти разговоры производили на меня тягостное впечатление. Жизнь которая у меня и так как говорится «не текла молоком и маслом» казалась вообще невыносимой. Я стоял с края автобусной остановки, в разговоры не вступал и старался думать о своем.

Однако прошло уже около часа нашего стояния под пронизывающим, холодным ветром, а автобус так и не появился.,что с ним ранее никогда не случалось. Надо отдать должное на работу нас привозили всегда вовремя, правда с работы привозить, как и платить зарплату отчего-то иногда забывали.

Возле нас остановился «УАЗик». Водитель не спеша вышел и подошел к нам. Я узнал его. Это был водитель начальника пожилой и полный мужчина.

– Автобуса не будет.-грустно сообщил он.– Завтра тоже. Меня начальник послал сообщить, что и работы пока не будет.

На нас его слова произвели тягостное впечатление. Мы стояли как окаменевшие. У всех в голове бились одни и те же мысли: как жить дальше? В одну секунду рушились все призрачные надежды. Теперь зарплату нам дадут нескоро, если вообще дадут. Уже давно уехал УАЗик, а мы все стояли и смотрели друг на друга, перебрасываясь ничего не значащими словами. Декабрьский холодный ветер безжалостно выдувал остатки тепла и мы стали расходиться по домам.

Я пришел домой выпил горячего чая и залез под одеяло. У меня начинался озноб. Незаметно я впал в забытье. Мне привиделся летний день и я маленький мальчик (что меня особенно удивило то, что я видел себя со стороны) иду с мамой по городу. она ведет меня за руку и что-то ласково мне говорит. Слов я не разбираю, но чувствую что говорит она что-то хорошее и от этого на душе становится спокойно-спокойно и почему-то я плачу. Я очнулся. В комнате было темно. День уже прошел. Кое-как я выбрался из постели, озноб не проходил. Из-за нервного срыва, одиночества, или просто из-за простуды я чувствовал себя отвратительно. Кое -как поел и обратно в постель, так проболел я несколько дней. Приближался новый год. И тогда я решил- плюну на эту квартиру, на эти вещи, на весь этот жалкий скарб и уеду на праздник к своей семье в гости. Стал готовиться, покупать подарки, хотя какие я мог купить подарки на свои гроши- так, чисто символически, просто как знак внимания. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды вечером мне в квартиру позвонили. Я пошел открывать. Вы не замечали что в каждом городе дверь открывают по разному? В крупных городах России, вначале спрашивают кто там?, в лучшем случае откроют на длину дверной цепочки и только после этого возможно откроют ее полностью. У нас на Кавказе было принято вначале открывать дверь, а потом уже интересоваться целью визита.

Возможно от того, что большие города раньше столкнулись с криминалом и от того оказались и более приспособленными к жизни по «законам джунглей» которая сменила «ужасный» период застоя. Я родился и всю жизнь прожил на Кавказе поэтому поспешил открыть дверь. Едва только щелкнул замок, в дверь сильно ударили. От неожиданного и сильного удара я улетел в дальний конец прихожей. В комнату вместе с трехэтажным матом ввалилась толпа людей в камуфляже. Мне часто приходилось слышать о налетах на квартиры от своих знакомых. Сценарий был как правило один и объекты как правило однотипны- квартиры русскоязычного населения. Русские, армяне, украинцы, евреи, и как ни странно -татары, несмотря на свое магометанское вероисповидание, а как в последствии стало очевидно -все нечеченцы вот основные объекты внимания у этих представителей «гордого и свободолюбивого»народа. Не зря же на знамени этой людоедской банды —волк. Животное не отличающееся ни благородством ни особой разборчивостью к жертве. Главное для них чтобы их стая была больше а жертва как можно более слабой, чтобы ни дать отпора ни убежать не могла.

Но те кто ворвался в мой дом напоминали мне даже не волков, а шакалов. Грязные, провонявшиеся потом и анашой типы. Их заросшие щетиной рожи напоминали маски из фильмов ужасов. В одной газете мне как-то попался заголовок: «обожравшиеся человечиной» -это о моих визитерах, как говорится ни убавить не прибавить, в самую десятку.

Я попытался встать но сильный удар ногой вернул меня на прежнее место немного в поврежденном виде.

– Ты русская свинья, разве так гостеприимный хозяин встречает гостей? -выдохнул мне в лицо перегар и табачный дым один из гоблинов, который у них видимо был за старшего, на боку у него болталась то ли шашка толи японская катана.-Короче или ты сейчас сюда выносишь золото, деньги, ключи от машины и от гаража или я тут тебя зарежу как барана!

Остальная публика сосредоточенно разбрасывала домашние вещи и рылась в шкафах, временами сумасшедшими криками «аллах акбар»выражала полную поддержку своему главарю-упырю.

Я, как можно спокойнее, ответил что золота у меня сроду не водилось, деньги уже несколько месяцев подряд забирают их коллеги на нужды молодой ичкерийской республики, машины у меня уже год как нет а мои носильные вещи их навряд ли порадуют, т.к. они поношены и их даже на барахолке не продать.

– Что ты брешешь собака? (Вообще я даю, так сказать, литературный перевод того что говорил этот потомок Зелимхана, так как в оригинале его фразы состоят из одного мата и междометий и полностью повторять его речи просто неприлично.) -Все знают что у тебя есть машина, а ты тут мне пытаешься баки забить.

Сразу после выступления предводителя два закамуфлированных гостя подняли меня с пола и одновременно ударили в живот. Вас никогда не били в живот два человека одновременно, причем изо всех сил? Непередаваемое ощущение доложу я вам. Оно было настоль ко сильным, что я смог только пару раз открыть рот, силясь вдохнуть воздух, но мне это не удалось и я провалился в темную бездну. Дальнейшая беседа проходила в режиме монолога моего истязателя и непрерывных побоев и продолжалась около получаса. Когда же они немного подустали, я смог отдышаться и предложил им взять ключи и самим убедиться в том что гараж пуст.

Да у меня была когда-то в той далекой хорошей жизни машина, не последней модели «жигули»,в меру потрепанная жизнью, но меня она устраивала да и вообще в те времена любой автомобиль считался если не роскошью то показателем того что жизнь удалась. И вот прошлым летом не дожидаясь когда у меня ее экспроприируют воины джихада, я посадил в нее жену и детей и отвез к теще в тихий уголок нашей родины, где и оставил их всех под присмотром многочисленной жениной родни.

Вся компашка звериными криками и улюлюканием выразила горячее желание проверить содержимое моего гаража. Мне все таки дали возможность кое-как одеться и вытолкали из дома. Гараж был почти рядом с домом, ухоженные и смазанные замки открылись без труда. Взору разочарованных охотников за чужим добром предстал абсолютно пустой бокс и лишь с плаката на стене сурово глядел Чингачгук-Гойко Митич-большой змей кумир всех чечен прошлого настоящего и наверное будущего.

– Где твоя машина сволочь? -стоящий сзади со всей силы ударил меня прикладом автомата. Земля вдруг стремительно понеслась мне навстречу, в глазах вспыхнуло и наступила темнота. Сколько я так пролежал не знаю. Когда очнулся почувствовал что лежу головой на чем-то холодном. Руки и ноги не слушались. Тут же послышался громкий разговор на чеченском языке. Это орали мои сопровождающие. Они громко обзывали последними словами какого-то Хамзата, который не рассчитал силу удара и убил этого «русского козла, ишака, и масса других не менее приятных названий которыми они наградили меня. Я благоразумно после этого решил и далее оставаться трупом, тем более что вопли их становились все громче и все пронзительней и на меня вообще никто не обращал внимания. Как я понял из дальнейших перепалок этому Хамзату предводитель кинул предъяву что благодаря его пустоголовости пропал такой удачный вечер, на это он очень неуважительно отозвался о предводителе и его родне. (Я повторю что это в меру литературный перевод их диалога.) Следом за этим послышались глухие удары. Били по видимому Хамзата, а может быть наоборот. После короткого но содержательного мордобоя послышался всхлип или стон и затем шумное падение в смотровую яму человеческого тела.

– Зря ты его Арби -раздался голос из темноты -ты что кровников не боишься?

– У меня этих кровников уже пятнадцать человек -одним больше, одним меньше. Если бы я кровников боялся я бы вообще из дома не выходи л.Я вообще никого не боюсь.-и через некоторое время добавил -У них в роду уже и мужчин не осталось -кого бояться?

Щелкнула зажигалка, в воздухе поплыл противный запах анаши вперемешку с табачным дымом. Кто-то смачно плюнул, возле моего лица упал зловонный окурок. Вдруг, за воротами гаража послышался шум подъехавшей автомашины. По удаляющемуся топоту ног я определил что вся команда поспешила вон из гаража. Я попробовал подняться. С третьей попытки мне удалось встать на четвереньки, с четвертой —встать на ноги придерживаясь руками за стену. К горлу подкатила тошнота, голова закружилась и я едва не упал в смотровую яму, где уже лежало нечто. что по видимому когда то, откликалось на имя Хамзат.

Хотя стояла ночь и нигде не светили фонари, мои глаза привыкли к темноте и я довольно-таки неплохо все видел. Кое-как я добрался до ворот и выглянул наружу. То что я увидел было ужасно. В свете фар двое громил держали под руки человека, а главарь банды колотил его кулаками по лицу. Старческий голос умолял пощадить его, но разве можно мольбами и уговорами остановить волка который уже обожрался человечиной?

– Ты говоришь воевал? Отфашистов нас спасал?!А на х… ты это делал ….!… …. ….!Еслиб не ты, и не такие как ты мы бы баварское пиво пили и на мерсах разъезжали! -с мерзким смехом глумился предводитель шакалов.

Я узнал того над которым издевались бандиты. Это был хозяин старого «Москвича», старый, больной инвалид войны. Я хорошо знал его, как знал всех своих соседей. Несколько лет назад по нелепой случайности погиб его единственный сын и он остался вдвоем со своей старушкой женой. До последнего дня он занимался тем что таксовал на своем старом авто которое ему бесплатно выдал военкомат как инвалиду войны. (В свободном государстве Ичкерия была свобода во всем, в первую очередь сделали свободными пенсионеров. Их освободили от пенсий! Поэтому каждый пенсионер выживал как мог.) По видимому он хотел поставить машину в гараж. Немощный, больной старик-инвалид лакомый кусок и достойная добыча для настоящего волка!

Тем временем главарь шайки негодяев не унимался. С садистским наслаждением он продолжал избивать несчастного. Старик уже не просил а негромко стонал от страшных ударов которыми одуревший от наркотиков зверь осыпал его.

– Оставьте его! -громко приказал этот звериный вожак. Двое державшие старика одновременно бросили его и в этот момент тяжелый удар армейского ботинка обрушился на его седую голову. Звука падения не было слышно -он утонул в зверином вопле радости и восхищения которым наградили своего главаря ублюдки.

Вся банда ликуя, устремилась к вожделенной добыче —вечер прошел не зря!

За руль влез сам главарь. Двери захлопнулись, двигатель взревел и автомобиль набирая скорость помчался к выходу из гаражного кооператива. Вдруг он остановился со скрежетом включилась задняя скорость. Они вернулись что бы переехать машиной старика! Никому даже в страшном сне я не пожелаю увидеть (и услышать!) как автомашина наезжает на живого человека. Причем наезжает СПЕЦИАЛЬНО ЧТОБЫ УБИТЬ! Когда машина умчалась я держась за стены кое-как добрался до места казни. Зажигалкой я осветил лежащего. Он был мертв.

Я с детства очень боялся крови. Сам вид крови, своей или чужой, мог надолго отправить меня в обморочный нокаут. Да и вообще жизнь в те проклятые нынешней продажной властью, времена, воспринималась как высшая ценность и на убийцу смотрели как на монстра, как на нелюдя. Соответственно и поступали с ними. Зато сейчас благодать-сколько ни завали народу, смертной казни не получишь. А если покойные простая рабочая биомасса-максимум четвертак да и то далеко не факт. Я например знаю что в некоторых зонах юга России даже чеченских боевиков выпускали на волю досрочно, на верное за большие трудовые успехи и отличное поведение.

В этой части повествования произошло досадное недоразумение. После того как мы в очередной раз выпили и закусили, то почувствовали острое желание закурить. Для этой цели мы отправились в тамбур и не успел я выдохнуть первую порцию дыма, как мой интеллигентный и обходительный попутчик схватил меня за горло и чуть не придушил.

– Что сучара ментовская, не нравится? Ты думал че, на фраера напал? Щас я тебя падлу кончать буду! -Его глаза горели таким бешенством, что казалось еще немного и он меня не просто кончит а разорвет на мелкие кусочки.

Это было настолько неожиданно и дико, что я даже не успел испугаться.

– Говори ганд..н, кто тебя приставил ко мне? Чехи или фсбэшники? -он слегка ослабил хватку и я сполз по стене и уселся на заплеванный и замусоренный пол.

Я буквально лишился дара речи, настолько эти фразы не вязались с благородным обликом моего визави, но добрый пинок ногой по ребрам сразу вернул мне его.

– Я пи-пи-са —ттель, на-на-чи-нающий.– заикаясь от страха тихо промямлил я.

– Писатель? Оперу пишешь? Кого ты лечишь? Я твой диктофон сразу срисовал. Ты такой же писатель как я балерина.