Сборник романов и повестей

Бусова, за деньги (!), набирала мне рассказы, которые я готовил к изданию.

Говорила странные вещи. Например, что хотела бы эмигрировать, так как здесь не может реализоваться и ничто ее не держит, так как не любит никого! Ни мужа, ни дочь…

Радовалась за подругу, удачно устроившуюся в Италии, выносить горшки за тяжелобольными, и ожидающую вид на жительство!..

Для моего перманентного патриотизма, было испытанием, выслушивать ее откровения. Наверное, очередной «кризис среднего возраста». Она любила все проблемы сводить только к этой.

На просьбу: о помощи в напечатании книги и в ее издательстве, отмахнулась – нет денег! Машину надо купить…

Из восторженной комсомолки, Елена преобразовалась в расчетливую «торгашку». После общения с ней, всегда, оставался вязкий прострационный осадок и гнетущий дискомфорт.

Набираю книгу на компе, в офисе ее издательства.

В «бумбоксе» трещит радио «Европа Плюс»:

– Я тебя не долюбил,

– Я тебя не доглядел…

Попытка, к сожалению, – бесплодная! Тусклые разговоры о моей несостоятельности и ее удачном бизнесе, виной которому ее безразличие к «плотским утехам»…

После очередной лавины глав, дописанных в этот дневник, я вскакивал и бросался на ее поиски! Не находил! Концентрировался и вдруг находил. Жаль, что уже без былого пиетета, но изящно: «Просто Муза Номер Один»

Хотя Музы с номерами Два и Три, были не хуже, и даже, на порядок лучше, но первая – всегда первая!

Результат нулевой.

Потом, эта писанина, спрессованного годами, пухлого дневника о Бусовой, вытягивание из памяти, все новых и новых эпизодов, и подробностей.

Бумажная имитация чувственного оргазма, от детской влюбленности, так и не состоялась! Не смотря, на мои системные проецирования прошлого в сегодня. Как бы я не изнурял бумагу буквами, – я изнурил себя несостоявшейся любовью.

Вы скажете:

– Братан, да ты же сам «накосорезил», когда-то!

– Ну, да! Но мне, от понимания этого, нисколько не легче…

– Бросил бы, Елену, опять, как тогда?

– Скорее всего, да!

***

Переписка в соцсетях:

Геннадий:

Мне кажется – я начинаю понимать, почему время от времени, появляюсь в твоей периферии! Возможно, что пытаюсь, как-то нейтрализовать, тот негатив, что когда-то, ушел от меня к тебе и от тебя ко мне. Но каждый раз нейтрализую себя, еще более изолируясь от тебя. Пытаюсь оправдаться в своих глупостях и оправдать тебя, делая новые! Но и ты делаешь очередную пакость. Странная тактика… Обоюдно неадекватная. Сплошная боль и тоска! И твоя, и моя!

Но мне, очень важно утолить свою тоску, от воспоминаний о твоих слезах. И хоть задним числом, хоть текущим, утереть твои слезы и может быть, развеселить. У меня это не идет из головы. «Потому что я давно…»

Елена:

Гена! Слезы высохли еще тогда в 15 лет… Но ведь это первая любовь – слезы неизбежны!!! Даже нужны!!! Не мучайся, лучше ещё напиши для меня что-нибудь.

Геннадий:

Ты, говоришь: написать, что-то для тебя?

Все это время, когда что-то писал – делал это для тебя! Потому, что всерьез начал писать из-за тебя! Всегда надеялся, что ты это прочтешь. Оценишь или скажешь: фуфло, халтура, как Николай Завалишин, редактор «Приокского книжного издательства»! Я даже, пытался, читать как-бы, твоими глазами, мысленно советуясь с тобой, зная твой тонкий литературный вкус.

Ты мой бесконечный, литературный критик и… пинок.

Здесь, наверное, немного слукавил, чтобы угодить Бусовой. Была Муза за номером «Ноль» до нее. Девочка из моего класса и тоже Лена, только с «пожилой фамилией».

В восьмом «В» и в остальных, в том числе более старших классах, она притягивала своей красотой и умом многих. Художница, талантливая девочка с грустной улыбкой и сложной судьбой… Но уже тогда она умело манипулировала и сталкивала бесчисленных ухажеров. Первый пухлый дневник на выгоревшей зеленоватой бумаге о ней. Но его и читать-то сложно. Корректура и редактура не помогают…

Тридцать листов прозаического анахронизма кристаллизовались в тридцать стихотворных строк «Художницы».

14. Наивный дятел.

Романтик до мозга костей, всегда ценил в женщинах только их пристрастное отношение к себе, не связанное зависимостью от статусности и материальной насыщенности моих карманов.

Чего, собственно, я хотел от неё?

Всего лишь, прочтения моих многолетних воспоминаний о ней.

Возможно, пытался разглядеть за ее многослойной пестрой шелухой, ту удивительную девчушечку, которую так долго и бессмысленно любил!

Где-то в секретной глубине себя, всегда надеялся сказать:

– Мы глупо поссорились, и вот опять помирились. Я пробился, к тебе, сквозь года и твой ледяной панцирь! —

И только-то.

Но она, по-иному, прописала меня в своих приоритетах, задавая мне «жевательный» алгоритм и некое направление, понятное и удобное только ей.

Меня в очередной раз охолонула меркантильность Б.Е., которую та возвеличила в ранг смысла жизни. Наше общение она поставила в зависимость от того, что обязала меня покупать у нее «Хербалайф», называя это «бизнесом». Вела себя как сектантка. Все сетевеки, по сути, адепты одной секты.

Имя ей – Легион.

Теперь она набивала народные желудки подозрительными порошками, напрочь забросив огромные фолианты, которые никто не покупал!

Хитро, напористо, как профессиональная цыганка, разводила и втягивала меня. Те кто не попадал под её гипноз и не был зависим от «Хербофаков», тот распинался и сваливался в утиль…

Настойчиво намекала мне, убеждала в мысли, что именно я, имею безмерное счастье, спонсировать лифтинг её интерфейса и финансирование ее спортивных пристрастий!

Раньше я лелеял, ценил, наслаждался воспоминаниями и своими рассказами о Б. Е. Перебирал их, гордо и осторожно, как советские червонцы в хрустальной вазе. Но на текущий момент, в остатке только мутный, прогорклый осадок и стойкий, омерзительный привкус: тошнотворной, хитросплетенной, унизительной лжи.