Быль и небылицы или фантастика реальности и реальность фантастики

Он игриво оглянулся, посмотрел вокруг и недоуменно пожал плечами, потом снова, шутливо повертев головой в разные стороны, растянул губы в веселой улыбке:

– Кто тут что видит, тем более, почти все в темных очках.

Но она шутку не приняла, надулась, поджала губы, затем строгим тоном школьной математички с полной серьезностью произнесла:

– А тебя не озадачивает, что видно все Сверху.

Он с еще большим удивлением посмотрел на нее, опять смешливо поглядел туда-сюда, поднял голову вверх и вонзил взгляд в потолок.

– Нет-нет, ничего не вижу – над нами крыша, кроме того, сегодня пасмурно, сквозь облака бог нас никак разглядеть не может.

Однако просвещенная особа еще больше посуровела, глаза ее уткнулись в пол и вдруг, когда двери автобуса на остановке открылись, она, даже не оглянувшись, стремительно к ним метнулась и спрыгнула наружу.

«Вот дура», – ругнулся он про себя, поколебался немного, но за ней на выход не пошел, поехал дальше.

Ложка дёгтя

Он положил на нее глаз, когда ехал в автобусе. Это была маленькая, хорошенькая, улыбчивая девушка с длинной шейкой, искристыми черными глазками и очень привлекательным бюстом. Он выбрал момент и бросил девушке заинтересованный многозначительный взгляд.

Она его поймала и мячиком отправили обратно, сопроводив веселой игривой улыбкой. Они разговорились и, вот чудо – оказалось, что ее фамилия ему знакома, причем с самого раннего детства, его мама много лет работала с ее дядей.

Неужели, это была судьба?

Конечно, Судьба.

Они поженились в августе и сразу же уехали в свадебное путешествие на Черное море, в небольшой приморский городок возле Адлера.

Беззаботные, веселые, прямо с поезда отправились на пляж, бывший в это вечернее время тихим и пустынным.

Быстро темнеющие серые облака, уходя на ночлег, низко склонялись к необъятной полуплоскости моря. Они дождались, пока почти совсем стемнело, и яркая лунная дорожка легла на черную и гладкую, как рояль, поверхность воды. О, какое же это было наслаждение, взявшись за руки, бухнуться голышами в ласковое морское парное молоко!

Потом долго бродили по берегу, мягко освещенному серебряным светом луны. Звонко шлепали босыми ногами по колкой гальке у кромки воды, без остановки целовались, обнимались. болтали об общих знакомых, и внешний мир отступал, таял, скрывался в сумраке наступавшей ночи.

И вдруг он напомнил о себе – ложка дегтя плюхнулась в бочку их медового месяца.

Подул боковой порывистый ветер, и сильный противный запах чего-то незнакомого, тревожного неожиданно ударил в нос. Это был запах тлена, запах смерти.

Они прошли еще немного, и за высокой черной громадой скалы на берегу небольшой бухты перед ними открылась страшная картина трагедии живой природы. В тусклом матовом свете луны темнели большие мертвые тела странных морских существ с тупыми рыльцами и короткими русалочьими хвостами. У многих из них сквозь уже разодранные стервятниками бока белели крупные кости.

– Что это? – испуганно спросила она, прижавшись к нему и вздрагивая всем телом. – Может быть, акулы или киты?

– Кто их знает, возможно, дельфины, – с сомнением ответил он.

Подхватив сумки, они бросились бежать назад: в поселок, к людям, к фонарям, к свету в окошках. Постучались в первый же попавшийся домик у самого моря и сняли маленькую хибарку-сараюшку.

Подсудное дело

В те времена Педагогические вузы традиционно были женскими. Поэтому на пером курсе он сразу попал в очень щекотливое положение – в его студенческой группе оказались одни девочки.

Нетрудно представить, как мог себя чувствовать в таком обществе семнадцатилетний юноша, почти все 10 лет учебы видевший своих сверстниц только на редких школьных вечерах, где он подпирал спиной стену и заливался густой краской только от одного случайного взгляда какой-нибудь разбитной танцующей девицы.

Здесь такая появилась в лице его однокурсницы Аллы, попросившей помочь ей подготовить домашнее задание по диамату. И он, крупный знаток марксистко-ленинской философии, однажды вечером оказался с ней вдвоем в отдельной квартире, где она жила со своими родителями.

После недолгого проникновения в тайны науки, он вдруг ощутил ее руку на своем колене. Этого оказалось достаточным для того, чтобы он понял ущербность исторического материализма по сравнению с сиюминутной материальной потребностью их собственных молодых тел. Поэтому он одной рукой нежно обнял свою приятельницу за плечи, а другую смело запустил ей под юбку. В страстном порыве их губы стремительно прильнули друг к другу и слились в крепком сексуальном поцелуе.

Но тут раздался стук в дверь, которая после короткой заминки широко распахнулась. На пороге стояла… Алла. Нет, не эта, а другая – более полная и менее высокая. Но главное отличие было на лице, под которым четко вырисовывался второй подбородок, а возле глаз, подпираемых серыми мешками, обозначались многочисленные морщины. Сразу становилось ясно, что ждет в будущем ту, с кем он так активно только что целовался.

– Это моя мама, знакомься, – подтвердила эту смелую догадку первая Алла.

– Здррасьте, здррасьте, – красиво грассировила та, – очень приятно. Мне Аллочка говорила о вас. Сейчас будем пить чай с малиновым вареньем собственного приготовления, из собственного сада. А у ваших родителей тоже, наверно, есть дача?

Оказалось, под «чаем», хоть и с вареньем, здесь понималось нечто гораздо большее. Стол был украшен бутылкой красного вина, менажницей с красной рыбой и черной икрой, грибочками, ветчиной, сыром.

Но еще больше удивляло, что к этой вкуснятине припали еще какие-то люди, может быть, соседи или родственники. Они по-свойски уселись за стол и стали хорошо выпивать и закусывать. А сидевшая рядом мамаша наклонилась к нему, и, направив руку в сторону остекленной горки с хрусталем и фарфором, громким шепотом доверительно сообщила:

– Это все мы отсюда уберем, поставим вам софу и комод.

Алла покраснела и потупила взор.

С трудом вырвавшись из этого дома, он старался в институте Аллу избегать. Не смотрел в ее сторону, отводил глаза, когда нечаянно встречал, и обходил по дуге, когда видел стоящей с кем-то в коридоре. Однако скоро ему дали понять, что такое поведение предосудительно.