Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова

– Иди, тебя девушка ждёт, – тихо произнесла она и обиженно отвернулась.

– Людочка, ты что, опять меня ревновать собралась?

– Нужно мне очень, иди играй, если хочешь.

– Нет, пойдём вместе, тем более доктор тебе сказал больше двигаться.

– Молодые люди, пойдёмте к нам, – теперь их позвал взрослый мужчина из круга играющих, – чем больше людей, тем веселее.

Люда отложила книжку в сторону и быстро поднялась.

– Значит, как позвал мужик, так ты сразу готова? – ехидно спросил Юра.

– Да, мне нужно больше двигаться, – ответила Люда и побежала к играющим.

Юра поплёлся следом. Но желания играть уже не было.

Вечером, как всегда, их забрал с пляжа Валерий Григорьевич, брат отца Юры. До посёлка Овидиополь было около тридцати километров. Юра с Людой сидели на заднем сиденье «Волги» и молчали.

– Что-то Вы не весёлые сегодня, у Вас всё хорошо? – спросил он.

– Дядя Валера, всё нормально. Перегрелись наверно немного, – ответил Юра.

– Может, Люде нужно поберечься в её положении и не быть подолгу на солнце?

– Валерий Григорьевич, всё отлично. Это Юра сегодня перегрелся, – ответила Люда с каким-то сарказмом.

Они сидели на веранде. Над ними блестели яркие черноморские звёзды. Посуда после ужина была убрана, на столе остался только графин с вином и стаканы. Валерий Григорьевич рассказывал о своей службе. Он был военный пенсионер, прослужил, начиная с войны, и до недавнего времени. Ему было что рассказать, да и рассказчик он был великолепный. Попивали красно вино, которое он делал в большом количестве и которое хранилось в подвале. Вскоре Люда сказала, что сегодня устала, и пошла спать. Посидев ещё немного Юра тоже пошёл в спальню. Люда не спала. Она, приподнявшись, посмотрела на него.

– Ну что, напился?

– Почему сразу напился, – обиделся Юра, – отличное вино, натуральный виноградный сок.

– Поехали в Москву, что-то мне надоело отдыхать.

– Ты что, у нас ещё неделя, да и билеты куплены. Что с тобой?

– Ты почему так ко мне относишься? – раздражённо спросила Люда.

– Не понял, как это так?

– До всех тебе есть дело, кроме меня. Ты меня вообще не замечаешь.

– Людочка, ты говоришь какие-то глупости. Что значит, я тебя не замечаю?

– А то и значит. Пялишься на пляже на девчонок, забыл, что с тобой жена рядом.

– Ни на кого я не пялюсь. Я не могу завязать себе глаза и, если мимо проходит девушка в купальнике, я на неё, естественно, смотрю, – ответил раздражённо Юра.

– Я ведь не разглядываю всех проходящих мимо парней.

– Что-то я не замечал, что ты глаза закрываешь.

– Юра, перестань, ты прекрасно понимаешь о чём я говорю.

– Нет, Люда, представь себе, не понимаю. Твоя ревность к каждой женщине, она меня начала уже доставать.

– Я тебя начала доставать? Скажи просто, что ты меня не любишь и никогда не любил, – в голосе Люды появились слёзы.

– Людочка, милая, я тебя всегда любил и люблю. А сейчас ещё в два раза сильнее, ведь ты теперь за двоих, – пошутил Юра и постарался обнять жену, но она отодвинулась от него.

– Не зря мама меня предупреждала, что тебе нужна не я, а московская прописка.

– Ну это история известная, тёще всегда не нравится зять, – ответил Юра.

– Не смей мою маму называть тёщей, – вскрикнула Люда.

– А как мне её называть? – раздражённо спросил Юра.

– Никак, – плечо Люды задрожало от слёз.

– Людочка, это, наверное, солнце и твоё положение, – попытался утешить её Юра. Он положил руку ей на плечо, но она столкнула её с себя и зарыдала.

Юра долго не мог заснуть. Это был их первый большой скандал, хотя сцены ревности Людмила ему устраивала и до этого. Не сделал ли он ошибку, женившись на Людмиле? Почему она ему сразу понравилась? Может, потому, что в их группе девушек было всего три, и все не в его вкусе. На танцы он ходил редко. Во-первых, он был ограничен в деньгах. Родителей не было, помогать было некому. Жил только на стипендию, да случайные приработки. Во-вторых, он очень тяжело сходился с людьми. Познакомиться с новым парнем, а тем более с девушкой – для него это была настоящая пытка. Поэтому Люда была первой девушкой, с которой он подружил. С ней было просто и легко. В лаборатории их поставили делать кальки с чертежей. Кульмана стояли рядом, и он частенько заглядывался на Люду, которая смешно морщила лоб и глаза, когда у неё что-то не получалось. Как-то само собой получилось, что он стал провожать её каждый вечер до дома. А в выходные дни они вместе ходили в кино, на выставки и вообще всё время проводили вдвоём. Так что незаметно для себя он стал её женихом. Затем диплом и снова та же лаборатория, где они стали работать техниками. Поэтому никто не удивился, когда они однажды пригласили всех к себе на свадьбу. И вот так он в двадцать лет женился. Прошел год после свадьбы, и теперь он начал сомневаться в правильности своего поступка. Почему-то раньше он не замечал, сколько кругом красивых девушек, а теперь они были постоянно вокруг него. В лаборатории работали две молоденькие чертёжницы. Ещё до его женитьбы они пытались завести с ним дружбу. Даже предложили всем вместе сходить на концерт. Он с Людмилой и они. Юре эта идея понравилась, так как гулять компанией всегда веселее, чем вдвоём. Но когда он рассказал об этом Люде, она устроила первый скандал. «Или только со мной, или гуляй с кем хочешь», – обиженно заявила она. На концерт они не пошли. И здесь, на пляже, очень много привлекательных девушек, которые были бы не прочь с ним познакомиться, если бы он был один. Куда ни глянь, красивые, молодые. Да и характер, наверное, не Людмилин. Но что сделано, то сделано. Плохо, что он поторопился, нужно было завести больше знакомств и затем выбирать себе подругу жизни. С этими мыслями он заснул.

Утром Люда встала, как ни в чём небывало поцеловала Юру, и они пошли завтракать. Полина Тимофеевна приготовила свои фирменные баклажаны, или как она их называет, «синенькие». На пляж решили сегодня не ехать, а помочь своим дяде и тете по хозяйству.

Через неделю они под стук колёс возвращались в Москву. Что-то изменилось внутри Юры после той ночи. Он не понимал что, но что-то произошло. Видимо, пошатнулась в нём вера в крепость и нерушимость их брака. Он уже не был тем счастливым молодожёном, и даже ожидание первенца не так его радовало, как до поездки в отпуск.

2.3. НАДЮХА

Константинов понял, что проголодался. Несмотря на то, что была ночь, он встал и достал с верхней полки открытую банку и ложку. В котелке оставалось немного воды, она была холодная. Подошёл к решётке и посмотрел на конвоира, который сидел на стуле.

– Товарищ, можно мне Вас попросить, – тихо проговорил Константинов, – мне бы горячей воды.

– Тамбовский волк тебе товарищ, – грубо ответил конвоир, но тем не менее взял котелок и набрал в него воды.

Вода была не очень горячей, видимо, ночью титан не топился.

– Спасибо, – так же тихо проговорил Константинов и сел на своё место.

Высыпал в воду немного каши из банки, размешал её и съел. Затем снова лёг на своё место.

***

За вагонным окном солнце клонилось к горизонту. Оно было оранжевым, почти красным и освещало заснеженную степь каким-то фантастическим светом. Давно закончилась зона лесов и теперь они ехали по бескрайней степи. Она была вся засыпана снегом и только верхушки кустарников и сухой травы, словно штрихи карандаша на белой бумаге, оставляли на ней причудливые полосы. Ехали туда, где им предстояло пробыть целых полгода. Почему выбор Леонида Парфёновича пал на чету Константиновых было понятно. Во-первых, они работали вместе в лаборатории. После окончания аспирантуры оба защитились и были теперь младшими научными сотрудниками. Во-вторых, они самостоятельно не вели каких-то серьезных разработок и их временный уход из лаборатории никак не скажется на её работе. И в-третьих, им было с кем оставить их маленького сына. Родители Люды жили в Москве, и трехлетний Ваня с удовольствием остался с ними.

– Когда устроимся, заберём Ванюшу, – сказала Люда своей маме.