Ты видишь каблучок мой? Красный-красный?
Да? Хорошо: ты видишь здесь орешек?
Вот меж двух пальцев я его беру.
Ступай под каблучок. Вот так, отлично.
Крак! Видишь? И орешек пополам.
Ну, что же – это тоже сон?
Гейнрих
Бог знает!
Раутенделейн
Ну, посмотри еще. Вот, я иду,
Сажусь к тебе – я на твоей постели –
И преспокойно ем орешек мой…
Тебе не тесно?
Гейнрих
Нет. Но расскажи мне,
Откуда ты и кто тебя послал?
Чего ты ищешь? Я – пред тобою,
Разбитый, жалкий, – образ горькой муки,
Считающий последние шаги, Мгновенья!
Раутенделейн
Ты мне нравишься. Откуда
Я родом, не могла бы я сказать,
Куда иду, мне тоже неизвестно.
Меня однажды Бабушка Кустов
Подобрала на мхах и на травинках,
И молоком меня вскормила лань.
Я дома – на горах, в лесу, в болоте.
Когда свистит, ревет и воет ветер,
Когда, как кошка дикая, он бьется,
Мурлыча и мяукая, – со смехом
Я в воздухе тогда ношусь, кружусь.
Я хохочу, ликую, кличет эхо,
И лесовик, ундина, водяной,
Внимая вне, от хохота трясутся.
Я злая, и когда я рассержусь, –
Царапаюсь, кусаюсь, больно-больно,
Тот, кто меня рассердит, берегись!
Но если и никто меня не сердит,
Немногим это лучше, потому что
Я по капризу зла или добра,
Как захочу. Сегодня так, а завтра
Совсем иначе. Но тебя люблю я.
Тебя царапать я не буду. Хочешь,
Останусь здесь; но лучше, если ты
Пойдешь со мной в мои родные горы.
Увидишь, как тебе служить я буду.
Карбункулы тебе я покажу
И бриллианты в ямах первобытных,
Где от начала дней они лежат,
Топазы, изумруды, аметисты:
Что молвишь, все я сделаю тебе.
Пусть я хитра, упряма, своевольна,
Ленива, непослушна, все, что хочешь, –
Твои желанья я всегда исполню,
И прежде чем успеешь ты моргнуть,
Тебе кивну я: да! Ты знаешь, даже
И Бабушка Кустов…
Гейнрих
Дитя мое,
Ты говоришь, а я ведь и не знаю,
Кто Бабушка Кустов?
Раутенделейн
Как, ты не знаешь?
Гейнрих
Нет.
Раутенделейн
Как, ее?
Гейнрих
Я человек, и слеп.
Раутенделейн
Ты скоро будешь видеть. Я умею
Открыть глаза для всех небесных далей,
Кому я поцелую их.
Гейнрих
Открой мне.
Раутенделейн