– Да ты не бойся. – маг уселся и потер переносицу. – Я никого не убиваю. Ты сам всё сделаешь.
– Я не… – снова попытался оправдаться парень. – Не брал ножа!
– Неужели тебе мама не говорила, что врать – не хорошо? – колдун щелкнул пальцами и в комнате сам собою зажегся электрический свет.
Да, здесь был стол, на котором стояли свечи, но сейчас они не горели. В старомодном серванте лежали черепа, но они могли оказаться бутафорскими.
И только черный кот, только что запрыгнувший и угнездившийся на кресле, не вызывал сомнений и в своей реальности, и в принадлежности этой квартиры к месту силы.
Это был не просто котяра, как толстопузый Бакс Володьки, это был настоящий черный зверь, прикидывающийся мягким и пушистым. Это животное, точно, не домашнее и раньше убивало ради еды. А еще глаза у кота были человеческими: осмысленными, страдающими и ненавидящими своего хозяина. Это был тот самый наглец, что вылизывался на улице. Он ведь всем своим видом показывал, что в тот дом ходят одни только волшебники да послушные их воле марионетки. Как же Костя сразу не понял этого намека! А теперь – слишком поздно.
– Мне бы выйти отсюда! – пролепетал Толстый. – Я ничего не сделал. Ошибся дверью.
– Ты попал, куда нужно! – нахмурился черноризец. – Сюда без надобности не входят! Сядь!
Костя подчинился: дошел до стула и плюхнулся на него, не отрывая взгляда от мага.
Колдун взирал властно и строго, но, в тоже время, в его глазах плясало безумное пламя веселья. Костя еще раз отметил, что черную ткань его одежды не украшала ни одна безделушка: ни крест, ни пантакль, ни козья морда. На руках не было: ни браслетов, ни магических колец. Это не сумасшедший, иначе он был бы обвешан, точно новогодняя елка. И не колдун, ибо в его руках не было: ни посоха, ни бубна. Но жилистые руки, покоящиеся поверх мантии не давали Косте покоя. Эти пальцы с большими ногтями, казалось, в любой момент могут сомкнуться на воровской шее. Это с виду хозяин не был атлетом, но сила жила в его зрачках, она таилась там, точно пригревшаяся на солнцепёке змея.
– Я бы с радостью поговорил с вами ещё, но мне, правда, нужно идти. – едва ворочая языком, выдавил Костя. Конечно, это был блеф. Вор ни на что и не рассчитывал. Просто тянул время.
– А, пожалуй, ты прав. – задумчиво покрутил локон своих волос незнакомец. – Ты не тот, кого я ждал.
Костя почувствовал, что сдавившая его грудь сила отступила и, хватая ртом воздух, он закивал:
– Вот видите, я не врал. Ошибся дверью. Ну, теперь-то я уже пойду?
– Идиот! – вдруг взорвался черноризец и вскочил со своего кресла.
Мгновенно вспыхнувшие свечи взметнули пламя чуть не до потолка. Это было завораживающе. По стенам пробежали тени. Казалось, колдун вырос.
– Отсюда нет выхода! Ты знаешь, о чем я! – колдун наклонился и заглянул Косте прямо в глаза. – Смерть всегда забирает лучших.
Кот согласно мявкнул из своего кресла и выпустил когти.
– Я не понимаю! – запротестовал Толстый, отодвигаясь вместе со стулом и вскакивая.
– Да, ты не понимаешь. И ни черта не чувствуешь. – раздраженно буркнул хозяин квартиры. – Но это – поправимо.
И в тот же миг с пальцев колдуна сорвались маленькие черные молнии.
«И все-таки, видеть негра – не к добру». – отрешенно подумал Костя, падая на деревянный пол.
Черноризец склонился над Костей. В его глазах показался кровавый отблеск. Прикоснувшись к телу обездвиженного вора, маг вдруг отскочил, и зашипел, точно бойцовский кот. На губах книжника появилась белая пена, левый глаз непроизвольно задергался. Колдун был в ярости:
– С-с-сука!!! – прошипел черноризец. – Солгал! Трижды солгал!
И, поддразнивая самого себя, книжник прошипел, почему-то обращаясь к коту:
– Вот тебе, Феликс: и сам пришел!
Костя лежал неподвижно. Он понимал, что человек, разговаривающий с котом, – скользит по грани безумия. Но, с другой стороны, здесь больше и обратится-то было не к кому.
Все, что Толстый мог, – это балансировать на грани сознания. Больше всего он боялся сейчас отключиться полностью, словно это и будет смертью.
Однако зверь, похоже, понимал человеческую речь. Возможно, он сбежал от местного Куклачева. Черный кот, в ответ на пламенное к себе обращение, вдруг прыжком покинул свое персональное кресло, с шумом запрыгнул на стол, изогнул спину. Он, явно, злился.
– Пшел прочь, князь! – буркнул черноризец и пренебрежительно отмахнулся от зверя.
Чуда не произошло. Кот не ответил, лишь оскалился в непривычной для кошек гримасе и зашипел.
– Да, я и без тебя понял. – проворчал колдун. – Мне опять решили подставить другого. С-с-сволочи!
Чёрный кот склонил голову и угрожающе взвыл, словно угрожая.
– А вот в этом, дорогой князь, ты не прав. – усмехнулся книжник и тряхнул сальными волосами. – Убивать я никого не собираюсь. Этот мальчик не так прост, как кажется. Ведь это он украл атаме. А эту вещицу мудрено взять, если она сама в руки не попросится. И, значит, рано или поздно, этот болван выведет нас на след. А, может быть, он сам все и сделает. Как знать?
Колдун склонился над Костей и выдохнул ему прямо в лицо светящийся шар:
– Так-то будет лучше. Надежнее.
Кот прижал уши и попятился. А колдун тем временем взял из темного угла посох, на вершине которого две переплетающиеся змеи со странными, драконьими ушами поддерживали хрустальный шар. Они смотрели друг на друга и касались магического шара своими жалами. Этот посох был похож на кадуцей.
Книжник воздел руки к потолку и обронил какое-то резкое, свистящее слово. Пыль взметнулась вокруг черных одежд. На месте человеческой фигуры появился ворон. Птица взъерошила перья и вылетела в форточку.
Костя обнаружил, что может двигаться, хотя мышцы повиновались с трудом. Он лежал на спине и несколько мгновений тупо смотрел в потолок, на котором, возле старой трехрожковой люстры, сновал жирный паук. Осознание происшедшего приходило медленно. Грудь жгло.
Костя вскочил и огляделся: пусто. Лишь чучела птиц, погасшие черные свечи на столе, да два пустых кресла с опрокинутым стулом говорили, что всё это не пригрезилось. На пороге кухни сидел черный кот со странным, сочувствующим, выражением на морде.
Дверь в коридор была распахнута! И Костя кинулся прочь. Он никогда так быстро не бегал. Сердце рвалось из груди! Воздуха не хватало. Но, все равно, казалось, что он едва двигается.
Уже вырвавшись на перекресток, Костя услышал пронзительный визг тормозов и громкий мат водителей, но не обернулся. Это было выше его сил! Он мчался прочь от дома. Ноги несли прямиком к реке. В груди жгло. Перекрестки сменяли друг друга, но невидимая сила берегла беглеца.
Выскочив на набережную, Костя не успел затормозить и с разбега плюхнулся прямо в воду. Громкий всплеск привлек внимание. Раздался смех. Зато в голове прояснилось.
Выбравшись на каменные ступени, Костя разделся, отжал брюки и рубашку, вылил воду из обуви, и обратно облачился в прохладную одежду.
Полиции поблизости не оказалось. Впрочем, Костя не сильно-то и боялся блюстителей порядка.
А на дереве, наблюдая за ныряльщиком, сидел одинокий ворон. Это была огромная черная птица с пушком на клюве. Но главное – это глаза птицы: умные, почти человеческие.
Костя почувствовал пристальный взгляд, поднял голову и обнаружил соглядатая.
Ворон встрепенулся и взлетел. Его прощальный крик не был похож на грай. Скорее, – на вопль обиды и досады, на старческий глухой кашель.
И в тот же миг набежали тучи. И, хотя дожди частенько обрушивались на город внезапно, на этот раз Косте стало жутко. Он ощутил связь между гневом птицы и разразившимся ливнем.
Почерневшее небо всклубилось мраком. Водяная стена, колышимая чудовищными порывами ветра, секла по лицу. Молнии вспороли набежавшие тучи как огненные стрелы. Грохот заложил уши, и Костя не сразу понял, что за спиной, с треском, рухнула увесистая тополиная ветка.