Год Волка

Смутные подозрения закрались в голову: «Чего это Костя ко мне свою добычу приволок? Ведь был же уговор: я краденого не скупаю. У него свои каналы давно налажены, а моя хата с краю».

Бакс продолжал шипеть и пятиться к выходу. Видимо, почуял запах от тряпки. Воняло не сильно, но неприятно. Не пойми чем. Но вот чтобы Бакс только из-за дурного запаха, отказался от сыра, нет, я такого не припомню.

– Брысь! – прикрикнул я на кота.

Бакса словно ветром сдуло. Хотя, обычно на слово «брысь» у него противоположная реакция. Он начинает спину изгибать, фыркать и всячески выражать свой гнев, а тут…

Кажется, от волнения у меня слегка задрожали руки, и я торопливо поставил стакан на стол.

«Ну, Костик, если ты меня во что-то втянуть хочешь!» – подумал я, но вслух сказал:

– Ты это… Не мудри. Чего у тебя там?

– А ты погляди. – прошептал друг, и в глазах его заплясали чёрные огоньки.

– Давай-ка, раз принес, сам и разворачивай. – слова вылетели раньше, чем я успел их осмыслить.

– Чего? – и Костя обидно рассмеялся. – Ты меня с кем-то перепутал! Не, бомбы я не тырю. И друзьям не впендюриваю.

Блин, до чего же глупая ситуация!

– Ладно, чёрт с тобой! – Костя демонстративно взвесил в руке сверток, ехидно так, с прищуром, посмотрел на меня. – Ты, чисто, глянь, что за пантовая вещь!

– Моем, моем трубочиста. Чисто-чисто, конкретно-конкретно. – я нашел в себе силы язвить. – Что там: канадское золото, запасы Третьего Рейха?

Костя молчал. Выдерживал значительную паузу человека, не желающего вот так запросто разглашать великие тайны. А с меня за эти мгновения семь потов сошло. Только бы это было что-нибудь нормальное, какая-нибудь золотая безделушка!

– Прикинь, мне, все-таки, в том грёбаном доме не хило подфартило! Маза конкретная! Типа, когда я на крыше чалился, споткнулся о балку, растянулся на керамзите, а эта цацка свалилась сверху, да еще и по затылку шарахнула. Ну, я и прибрал её, не пропадать же добру… – и Костя развернул сверток.

Комнату озарило мрачное сияние. Воздух наполнился вполне осязаемым дымом. Страх скользнул по спине холодной змеей. Возникло тягучее предчувствие чего-то очень нехорошего и неотвратимого.

Мгновение. Второе…

Уф, показалось! Нет никакого сияния. Лишь непонятный запах остался. Чего же это меня так колбасит? Вчера – обман зрения, сегодня – галлюцинации. Хотя, говорят, такое бывает с теми, кто головой сильно стукнется. А накануне мне по этой самой башке припечатали: будь здоров! Может, правда, не выпендриваться, подождать немного, пока синяки пройдут, и – к врачу? К невропатологу.

Я зажмурился, досчитал до трех. Сердце билось, точно я сдал стометровку. Надо же! А я думал, что смел, как Суворов, идущий через Альпы. Даже обидно как-то.

На Костиной ладони, на развернутой тряпице, по-прежнему, лежал нож. Судя по всему, ритуальный. Обоюдоострое лезвие из холодного черного металла блестело, как гематит.

Я нервно сглотнул. Почему-то разом припомнились вчерашние мысли о богах и бесах. Про выбор и самопожертвование. Словно кто-то добрый, Костиными руками, подсовывал мне сейчас последний шанс выйти живым из круговерти этой чертовщины. Мол, ладно, сразу струсил, но все ещё можно исправить. Бери, и вскрывай вены, или сразу – ударь себя в сердце, если сможешь.

И совершенно сумасшедшая мысль вдруг пронзила сознание: если я сейчас это сделаю, та девушка в реанимации очнется и пойдет на поправку.

Вот это бред!!!

Да, было дорожно-транспортное происшествие, но не более того! Оно не первое и не последнее в мире.

И все же…

Я поймал себя на страстном желании перекреститься. А Костя ехидно смотрел на меня.

Секунды бежали, ничего не происходило. Костя не превратился в рогатого демона. Никто не кинулся меня убивать, или покупать мою душу. И стало так стыдно перед другом. Хотя, он тоже хорош: понагнал страху! Игрушка, конечно, знатная. Только вот где он её, на самом деле, взял? И пусть не заливает, что такое можно найти на чердаке бомжатника! Музей ограбил что ли?

Несколько минут я тупо смотрел на нож.

Костя улыбнулся и протянул мне кинжал.

Сначала я отдернул руку, а потом понял, что похож сейчас на труса, и подставил ладонь.

Вещица была холодной, но приятной на ощупь. Видимо, старинной работы. Рукоять была особенной, в форме миниатюрного божества. Я держал в ладони тело неведомого языческого владыки, но не ощущал никаких неудобств. Непостижимо!

Идол был опоясан семью мечами, и еще четыре – держал в крохотных ручках. Однако эти аляповатые отростки, смахивающие на щипы роз, совсем не мешали, ибо ложились аккурат между пальцами, да еще при этом могли оцарапать противника во время драки.

Грозные лики бога смотрели во все стороны. Их тоже было семь, этих мордашек, растущих из одной шеи и находящихся под единым шлемом.

А я, почему-то, всегда думал, что славянские боги четырехлики. Или это какое-то неизвестное, скажем, иранское божество?

Грудь и спину идолу прикрывали щиты: круглые, с широкой каймой, а в центре – бычья голова. Какая-то правильно-геральдическая. И чуб похож то ли на барвинок, то ли на древний солярисный знак.

Резьба на одежде и доспехах бога была уникальна! Видны не только ромбы и круги на ножнах мечей, но – различима каждая бляха кольчуги! Нет, никогда я такой уникальной и тонкой работы не видел!

При ближайшем рассмотрении, глаза на лицах бога показались живыми. Я явственно различил, как двигались зрачки смотревших на меня голов, будто идол, и в самом деле, следил за мной. Я даже различил в белке тех глаз красную ломаную нить. У меня самого такое бывает, когда не высплюсь или мучаюсь с похмелья.

Я моргнул, наваждение пропало.

Все же надо, ой, надо, на досуге врачу показаться. И, похоже, одним невропатологом не обойтись. Лучше, сразу – к психиатру.

Костя смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Чего он ждал? Восторгов, страха? Ишь, чего захотел! Облезет! Не доставлю я ему такой радости. То, что вещь антикварная, ещё ничего не значит.

Ну, люблю я старинные безделушки, но ворованное, всё равно, не возьму. Я же не помешавшийся коллекционер, готовый за эксклюзив душу продать!

– Ты ничего странного не находишь? – друг швырнул тряпку, в которой был прежде замотан кинжал, обратно в сумку.

– Нет. – я пожал плечами и аккуратно положил нож на стол.

Кажется, получилось не очень естественно. Ритуальный клинок поблескивал. Он словно жил своей, особенной жизнью. А я вдруг поймал себя на мысли, что мне уже хочется выяснить его истинное происхождение. Раскопать историю его появления и связанные с этим легенды.

Не может быть, чтобы такой артефакт не оброс суевериями! Странно даже само его существование. Какие мастера могли такое сковать, из какого металла? Мы ведь не Средиземье, где мохноногие малыши бегают до вулкана и обратно, чтобы расплавить кольцо Всевластия; это – реальная жизнь, а в ней нет места мистике и чертовщине.

А кинжал, уже одним фактом существования, насмехался над здравым смыслом.

«Стоп! – скомандовал я себе. – Хотя Костя и утверждает, что нашел нож, игрушка, точно, – ворованная. Не верится, что такое могло валяться на чердаке полуразрушенного дома! А по сему: посмотрели и забыли. Пусть сам это сбывает».

И все же оторвать взгляд от клинка было невозможно!

Более того, приглядевшись, я увидел, как из миниатюрных ладоней бога, сжимающих игрушечные мечи, потекли тонкие струйки настоящей крови.

Что за ерунда? Это же не Христос и не слезоточивая икона Богородицы. Это языческий ритуальный предмет! Или я чего-то не понимаю в религии?