Честь имею

– Ладно, командир, обещаем тебе с Михалычем, что обязательно будем жить, – пообещал Заимов.

– Слово офицера? – спросил Джузеппе.

– А вот это уже как комиссар скажет! – ответил с улыбкой Заимов, прибавил. – Да и как повезет.

6.

Война уже совсем подходила к концу, жизнелюбивый Джузеппе старался, чтобы русские, как можно меньше участвовали в ней, поэтому, когда однажды он вызвал Заимова к себе, многие подумали, что наконец – то о них вспомнили.

Заимов вернулся вскоре, подошел к Семену, как – то совсем не по – военному сказал:

– Михалыч, приготовь, пожалуйста, людей, через полчаса к построению.

И ушел к себе в палатку.

Когда в указанное время люди уже собрались у палатки, весело переговариваясь между собой, Заимов вышел к ним, все замерли от удивления и замолчали.

Он был одет в гражданский костюм, в котором они увидели его впервые, в руке его был зонтик, шляпа и небольшой вещевой мешок.

– Стройся! – скомандовал Семен, как только люди построились, сделал два шага к Заимову для доклада.

– Отставить, – махнул рукой Заимов, положив у ног котомку, зонтик и шляпу.

– Товарищи мои, – заговорил он затем. – Сегодня я получил приказ возвращаться обратно во Францию, а приказы, как вам известно, не обсуждаются. Мне очень жаль, что не пришлось быть с вами до долгожданной победы над врагом, но я уверен, все мы до конца своей жизни будем помнить о нашей братской военной службе. Хочу каждого из вас поблагодарить за службу и ваш боевой подвиг, особенно за то, что вы позволили мне быть в ваших рядах, тем самым послужить моей родине. Командиром вместо меня назначен Семен Михалыч. Верной вам службы, товарищи мои, желаю вам всем встретить победу и вернуться на Родину живыми и здоровыми!

После этих слов он подошел к каждому в строю, пожимая руку и обнимая на прощание. Затем стал перед строем, вглядываясь в лица людей, как бы стараясь навсегда запомнить их.

– А что, Петрович, зачем тебе Франция?! – вдруг сказал кто – то из строя. – Айда с нами, домой!

– Нельзя мне домой, – покачал головой Заимов. – Думаю, что меня там не забыли, а вот вам лучше забыть про меня.

Он склонился, поднял зонтик и котомку, которую перебросил через плечо, надел шляпу, еще раз взглянув на строй, поднял ладонь к шляпе и сказал:

– Честь имею!

Заимов развернулся и ушел, а люди молча смотрели ему вслед, не понимая, как им реагировать на эту неожиданную живую потерю на войне.

Вечером, на ужине, Семен, оглянувшись вокруг и убедившись, что все люди в сборе, неожиданно громко сказал:

– Ну, что, мужики, все поняли, что имел нам сказать Петрович, про то, что его надо забыть?

– Вот – вот, поясни – ка нам, Михалыч, – зашумели партизаны.

– А тут пояснять нечего, – сказал Семен. – Петрович – белый офицер и нас, на родине, могут не понять, что мы под командованием белого офицера воевали, тем более его нет с нами.

– Так что же мы за такого хорошего человека молчать должны?! Так понимать? – откликнулся один из людей.

– Так и понимать, – твердо сказал Семен. – Тем более он сам об этом попросил, спасибо ему. И усвойте это твердо для себя. Я – один был у вас командир, и никакого Заимова мы знать не знаем, понятно? Если, конечно, вы домой хотите попасть без проблем. Еще неизвестно, без его имени, не будут ли эти проблемы у нас. Все мы бывшие пленные, про то не забывайте!

Тут все замолчали, на лице каждого было видно смущение и сомнение.

– Михалыч правильно говорит, – сказал казах Салимжан. – Меня еще до войны попрекали, что байский сын, а как узнают, кто был мой командир, совсем худо будет.

Здесь поднялся Василий, поправил свои усы и заявил:

– Не нужно митингов мужики! Нам до победы не только дожить нужно, но и жить после нее. Не всякой правдой мы до этой жизни доживем. На голосование ставить не будем. Раз он сам просил, так тому и быть. Не было его и баста!

Больше никто говорить не захотел, люди снова принялись за еду. Через несколько минут вдруг кто – то сказал:

– А что это он, когда уходил, за честь сказал?

– Какую честь? – откликнулся Василий.

– Ну, мол, честь имею…

– А – а, – вспомнил Василий и пояснил. – Это у них у офицеров из дворян означает, что честь свою он в службе не замарал, перед присягой и родиной чист.

– Это ты сам выдумал или подсказал кто? – не унимался спрашивающий.

– В книжке одной читал, в ней много чего такого есть, про честь эту офицерскую, – ответил Василий.

– А что, Петрович – наш мужик, что надо, – сказал кто – то рядом. – Он за спинами нашими не отсиживался, честно воевал.

– Да, храни его Господь! – перекрестился за столом кто – то.

7.

На следующий день Семен пришел к Джузеппе, но кроме подтверждения, что он снова командир, никакого нового задания он не получил.

Джузеппе был в хорошем настроение, и все время о чем – то подшучивал над своей подругой монашкой.

– Чую, Джузеппе, – сказал ему Семен, кивая головой в сторону монашки. – Что не на войне ты помрешь!

Джузеппе весело рассмеялся и ответил:

– Спасибо за добрые пожелания, дружище!

Потом вдруг спросил:

– А вот ты мне скажи, Семен, как ты думаешь: за кого воевал Заимов, за Францию, Италию или Россию?

– Ишь, ты! – покачал головой Семен. – Вспомнил, как в первый раз его человеком без родины назвал.

– Точно так, – согласился Джузеппе.

Семен еще раз взглянул на своего веселого итальянского друга, твердо ответил:

– За нас он воевал, за нашу родину! – не дожидаясь, когда его спросят, почему он так считает, добавил. – Дух в нем наш, корни наши, предков наших наследие.