Золотые крылья

Можайский нарисовал вторую стрелку, которая вела от центра птицы вверх. Ваня решил не сдаваться, посему повторно поднял руку.

– Я вас слушаю, – вновь обратил на него внимание Можайский.

– Позвольте, может ли птица удержаться исключительно на подъёмной силе? Ведь даже самое лёгкое пёрышко, какой бы формы ни было, рано или поздно упадёт на землю, не приложи оно для удержания в воздухе никакой силы. Что-то же должно удержать птицу в небе помимо подъёмной силы и восходящих потоков ветра?

– Вы верно заметили, молодой человек. Действительно, – с этими словами Александр Фёдорович начертил третью стрелку, которая указывала вправо от центра птицы, – здесь имеет место быть реактивная сила. Сжигая энергию, полученную при потреблении пищи, птица машет крыльями, как бы опираясь их площадью на воздушные потоки и концентрируя их под крыльями, и отталкивается от воздуха, словно лодочник своими вёслами от поверхности воды.

Ваня с удовлетворением уселся на место, скрестив руки на груди.

– Впрочем… Не вы ли – Иван Николаевич Орлов? – всмотрелся Можайский в его лицо.

– Я, – взволнованно ответил юноша, пытаясь вспомнить, откуда тот знает его имя.

– Рад, что узнал вас. Не соблаговолите ли вы зайти ко мне после сей лекции? У меня есть к вам разговор.

– Так точно, – кивнул Ваня, будучи ещё более сконфуженным.

Александр с удивлением взглянул на товарища. Он решительно не мог понять, какое дело может быть у такого человека к обычному столичному студенту. «Впрочем, – подумал юноша, – они же все дворяне. У них свой мир… Никто даже не удивился». И действительно: оглянувшись, Александр не увидел ни одно смотревшее на них лицо. Тогда юноша решил не терять времени зря. Обмакнув перьевую ручку в чернильнице, он принялся делать зарисовку профиля крыла, дав оглавление данной теме: «почему летают птицы?». Можайский тем временем продолжал:

– Итак, мы знаем, что на птицу при полёте действует несколько сил: сила тяготения, сила тяги, подъёмная сила и, наконец, сила сопротивления воздуха. Здесь мы приблизились к очень важной части полёта. Глядите сами, – сказал Александр Фёдорович, изобразив на доске от центра птицы ещё одну стрелку, ведущую влево. – Сопротивление воздуха может очень ощутимо затормозить тело, летящее в небесном пространстве. К примеру, когда из безграничного космоса до нас долетает некое небесное тело, что мы ныне называем «метеорами», оно практически полностью сгорит в нашей атмосфере, ведь его скорость просто колоссальна – следовательно, так же колоссально и сопротивление, а равно и трение с воздухом. Тело раскаляется, плавится, теряет массу и скорость, долетая до поверхности Земли маленьким камнем, коих, как считают учёные, на нашей планете бесчисленные множества. Эта сила огромна, и тем она ощутимее, чем быстрее движется тело. Полностью избежать её влияния не получится, однако можно уменьшить её последствия для тела. Все тела летающих птиц похожи на веретено, а их перья столь гладки, что воздушный поток не сталкивается ни с одним препятствием, попросту огибая туловище.

Все трое – Александр, Ваня и Коля – заинтересованно слушали его. Первые двое старались усердно записывать каждый факт.

– И вот теперь мы подошли к самому главному: как использовать полученные знания на пользу нам, людям? Ответ на это уже дала инженерия: нужно лишь построить достаточно лёгкую и сильную машину, чтобы та смогла поднять в воздух человека. Попросту говоря, нам нужны аэропланы. Взгляните, господа, на тот плакат, что повесил я вам в начале лекции, – указал рукой он на чертёж. – Именно так я представляю, как будет выглядеть первый отечественный летательный аппарат.

Александр присмотрелся к рисунку. Аэроплан представлял собой длинный фюзеляж наподобие каяка, к которому с двух сторон были прикреплены огромные крылья прямоугольной формы. Чертёж впечатлил его, хотя он и отличался от его разработок. Все остальные студенты с интересом разглядывали рисунок.

– Наши французские, английские и немецкие друзья уже вовсю занимаются разработками подобных летающих машин. Нам не следует отставать от них. Целью моей лекции было рассказать вам о полёте. Надеюсь, я смог вас заинтересовать, уважаемые господа. В течение всего дня я буду находиться у вас в университете, общаясь с преподавателями. Вы можете подходить ко мне и задавать различные вопросы. На сим же я с вами попрощаюсь. Спасибо за внимание, – закончил свою речь Можайский. – Любите небо, господа! Полетели птицы – полетим и мы.

Студенты встали и, проводив Александра Фёдоровича аплодисментами, стали собираться. Собрались и Александр с Колей и Ваней.

– Не знаю, как вам, – сказал Николай, – но мне лекция показалась скучной. Я наслушался о подъёмной силе и сопротивлении воздуха от Саши.

– Как ни странно, но мне было интересно послушать о том, что я и так знаю, – сказал Александр. – Кстати, Ваня, что за дело у тебя к Можайскому может быть?

Ваня пожал плечами.

– Ума не приложу. Александр Фёдорович является меценатом эскадрильи «Золотые крылья», куда настойчиво с моей помощью рвалась моя двоюродная сестричка.

– Какие же связи у тебя с эскадрильей? – спросил Коля.

– Самые прямые. Мой отец очень дружен с Романом Ивановичем Корниловым – тамошним командиром. Я регулярно получаю от него самые различные новости, а с недавних пор командование эскадрильи занято набором новых воздухоплавателей и инженеров.

После этих слов Александр осознал, что сейчас – самое время испытать удачу. Какое-то чувство гордости и бывшего соперничества всё ещё не давали ему сделать это, но чем дальше секунды уходили от сказанной Ваней Орловым фразы, тем меньше шансов, думалось юноше, оставалось у него.

– Ваня, раз уж тебя вызывают… – начал он, – не можешь ли ты замолвить за меня словечко?

– Хочешь в «Золотые крылья»? – улыбнулся Ваня. – Я ещё не знаю, зачем меня вызывают.

– Признайся, ты тоже просился туда. К тому же, тебя возьмут с большей охотой только лишь по праву рождения.

– Не надо здесь рассказывать эти сказки. В нашем современном обществе человека ценят не за происхождение, а за его достижения. Я скажу тебе так: если в нашей беседе речь зайдёт об эскадрилье, я упомяну тебя.

– Спасибо тебе большое, – склонил голову Александр, внешне оставаясь спокойным. В его сердце же поселилась то жгучее ожидание чего-то приятного и захватывающего, а вместе с этим, хоть ещё ничего не было решено, – и надежда.

– Эх, братцы, хотелось бы и мне вступить в ряды эскадрильи, – улыбаясь и поправляя волосы, молвил Николай, стоящий между ними.

– А тебе зачем? – спросил Ваня.

– Я же тоже хочу полететь… Или, по крайней мере, дать возможность полететь другим.

– Правильно мыслишь, Коля, – поддержал своего друга Александр. – Ваня, сможешь же ты и за него словечко замолвить?

– Я подумаю… По крайней мере, не могу отказать. Признаться честно, и мне бы хотелось видеть вас двоих под руководством Романа Ивановича.

– Мы будем тебе благодарны, – пожал ему руку Александр. – Что же, а сейчас, джентльмены, я отлучусь в библиотеку. Вынужден покинуть вас.

– До скорого, – попрощался Николай и пожал ему руку.

– Бывай, – ответил Ваня.

Свернув за угол, Александр пошёл в сторону университетской библиотеки, оставив Николая и Ваню наедине.

***

Вечером этого же дня Александр сидел в своей комнате, в свете настольной лампы чертя устройство авиационного двигателя. Вокруг было темно и тихо. Почти все его соседи либо задерживались на работе допоздна, либо проводили время в прогулках, либо наоборот – рано ложились спать. Глаза слипались и у Александра. Пообещав себе лечь спать сразу после того, как он дочертит начатый контур, юноша сжал в руках линейку с карандашом.

На лестничной клетке послышались шаги, которые направлялись к квартире Александра. Спустя мгновение он услышал стук в свою дверь.

– Кого же это могло занести ко мне в столь поздний час… – тихо бормотал он про себя, поднимаясь с места. Подойдя ко двери, он спросил громче, – Кто там?

– Свои, Саша, – послышался знакомый голос из-за двери.

Открыв, Александр увидел перед собой Колю, который держал в руках лист бумаги.

– Коля? Отчего так поздно?

– Ваня передать просил, – протянул Коля ему лист.

– Что это?

– Просьба… Приглашение. Да, скорее оно. Приглашение на беседу в администрацию университета.

Такое приглашение, как правило, не предвещало ничего хорошего ни для кого из студентов, поэтому Александр поёжился и пристально всмотрелся сперва в лист, который не был ещё открыт, а потом в невозмутимое лицо своего друга.

– По какому вопросу? Неужто я что-то натворил? Или моя индифферентность по отношению к университетской футбольной команде вызвала недовольство? Я решительно не понимаю причин…

– А… Прошу прощения, брат. Тебя хочет видеть Александр Фёдорович.