Золотые крылья

– Он?! – лицо Александра стало ещё более напряжённым, хотя внутри него все эмоции развернулись в противоположную сторону.

– Ты не рад, что ль? – усмехаясь, спросил Николай. – Меня-то он визитом обделил. Значит, не замолвил Ваня за меня словечко…

– Когда приходить?

– Видимо, в приглашении и написано, – пожал плечами Коля.

– Спасибо, брат. Даю слово, что сделаю всё возможное, чтобы Александр Фёдорович взял тебя, – пожал ему руку Александр.

Николай в ответ лишь улыбнулся и, откланявшись, покинул квартиру своего товарища.

В назначенное время Александр вошёл в комнату ректора университета.

– Здравствуйте, Пётр Васильевич, – поздоровался он и склонил голову перед сидящим за столом Никитиным. – Добрый вечер, ваше превосходительство, – склонил он голову перед Можайским, который сидел чуть поодаль.

– Добрый вечер, господин Стефенссон, – ответил ректор. – Знакомьтесь, Александр Фёдорович, это – ваш тёзка, Александр Стефенссон.

Можайский внимательно всмотрелся в его лицо.

– Славно, именно вы мне и нужны, – проговорил он немного дрожащим голосом, прокашлявшись в конце. – Пётр Васильевич, не можете ли вы нас оставить с Александром наедине на некоторое время?

– Безусловно, – откланялся Никитин и, встав со своего места, вышел из своего кабинета.

– Славно, славно, – сказал Можайский, когда шаги ректора отдалились. – Прошу, садитесь на освобождённое место.

– Благодарю вас, – вновь склонил голову Александр и сел за место ректора. – Итак, ваше превосходительство, чем же я могу быть вам полезен, позвольте спросить?

– Отвечая буквально на ваш вопрос, решительно всем!

– Позвольте?..

– Я был удовлетворён вашими ответами на сегодняшней лекции. По ним сразу стало понятно, что вы – тот человек, который явно заинтересован в теме воздухоплавания. Надеюсь, я, как бывалый моряк и пожилой человек, прочитал вас правильно?

– Вы правы, ваше превосходительство. Ce sujet m'intеresse[3 - Данная тема мне интересна (фр.)].

– Славно! – удовлетворённо молвил Можайский. – Господин Стефенссон, так ведь?

– Так точно.

– Господин Стефенссон, насколько сильно вы заинтересованы в данной теме? – спросил Можайский и прищурил глаза, положив руки на стол и вперив взгляд в Александра.

Юноша всё понял по его взгляду. Конечно, старик Можайский обо всём знает. Знает не только о его проекте аэроплана, а и о его основных характеристиках. Он сейчас просто-напросто испытывает его, проверяя его способность представить своё изобретение. «Ему мог разболтать лишь Ваня. А Ване… Чёрт возьми. Либо Коля, либо Гладерика, – подумал Александр. – В любом случае… Либо сейчас – либо никогда более!». Сделав короткий вдох, юноша ответил:

– Ваше превосходительство, я настолько заинтересован в теме воздухоплавания, что у меня есть собственный проект летательного аппарата.

– ?a semble intеressant[4 - Звучит интересно (фр.)], – сказал Можайский, не отводя взгляда от лица Александра. – И что же это за проект?

– К сожалению, я не был уведомлён о целях визита к вам, ваше превосходительство, посему подробные и точные чертежи лежат в университетской библиотеке. Я сделаю, если вы позволите, некоторые зарисовки на бумаге, а если вы пожелаете – я принесу основные чертежи.

– Если вам нужен лист для объяснения, можете взять один у Петра Васильевича. Карандаш также в вашем распоряжении. Я внимательно слушаю вас.

– Благодарю, – сказал Александр и, взяв лист бумаги с карандашом, нарисовал фюзеляж и два крыла. – Для начала – характеристики. Скажу сразу, что я не представляю точную её массу, поскольку не знаю точное количество деталей. Мотор будет установлен такой, что сможет разогнать машину до ста пятидесяти узлов. Её крыльевые поверхности позволят набрать ей высоту в три с половиной тысячи футов над уровнем моря. Летательный аппарат рассчитан на одного воздухоплавателя при дополнительной полезной нагрузке и на двух при её отсутствии.

– Неужто ваша форма двухъярусного крыла поможет набрать такую высоту? – спросил удивлённый Можайский.

– Так точно. При наборе высоты и скорости растёт и сила у завихрений. Двухъярусная форма крыла будет в большей мере расщеплять набегающие вихри на мелкие, ничего толком не значащие. К тому же на такой большой скорости традиционная конструкция рискует просто развалиться. Моя модель гипотетически может выдержать и виражи.

– Вот как… – молвил Александр Фёдорович. – Что же, мне достаточно этого. Скажите, Александр, являетесь ли вы дворянином?

– Н-никак нет, ваше превосходительство, – проговорил явно растерянный таким неожиданным вопросом юноша.

– А кем будете?

– Из ремесленников.

– А ваши батюшка с матушкой откуда?

– Из северной провинции, из глухой деревни.

– Вот оно что… Славно, – молвил Можайский. – Должен отметить, господин Стефенссон, что вы и впрямь человек блестящего ума. Сказать по секрету, моя модель летательного аппарата смогла лишь оторваться от земли, но не пролетела и десятка метров, рухнув недалеко от места запуска. Я вижу, что, поработав над проектом в соответствующей обстановке, вы сможете достигнуть таких высот, каких не достиг ещё ни один инженер. Что же… Можете ли вы дать мне слово, что ваша машина достигнет такой высоты?

– Так точно, ваше превосходительство, – твёрдо ответил Александр, чувствуя, как жар окатывает его с головы до ног. – Мой аэроплан полетит, и полетит так высоко, что увидеть его станет возможно лишь птицам.

– Красиво говорите, мой друг. Вы прошли то испытание, что я вам – грешен! – приготовил. По правде говоря, ваш друг Иван Орлов мне рассказал о вашей разработке. Я сперва не поверил, решив, однако, вас расспросить подробнее. Вы же сами понимаете – такие высоты могут нам только сниться. Что же… Славно, господин Стефенссон! Теперь ваше пожелание, после чего мы можем считаться квитами.

– Что вы… Я не вправе просить у вас что-либо, – смутился Александр.

– Я настаиваю, мой друг, – усмехнулся Можайский. – Надеюсь, служба в рядах эскадрильи «Золотые крылья» пройдёт для вас с пользой. Им требуются такие умы, как вы. Согласны ли вы с сегодняшнего дня состоять в ней? Ведь это, по словам Ивана Николаевича, кажется, было вашим вожделением?

– Так точно, ваше превосходительство, – ответил Александр. Со стороны стало заметно, как загорелись его глаза. – Я согласен.

– Славно! И всё-таки ваше желание так и не было высказано.

Тут-то Александр и вспомнил о своём друге, который тоже изъявил желание вступить в ряды эскадрильи. К тому же, именно так он и представлял совершенный тандем: втроём – и никак иначе. Можайский уже доставал лист бумаги, как юноша сказал:

– Ваше превосходительство… Пожелание касается моего друга – Кирсанова Николая Андреевича. Если вам сие будет не в тягость – не соблаговолите ли вы написать рекомендацию и на него? Он так же, как и мы с Ваней, достоин, по моему мнению, должности в рядах эскадрильи.

– Какие же у вашего друга превосходные стороны?

– Он понимает меня с полуслова и во всех моих задумках готов поддержать меня. Он живой и умный, ему по плечу любые знания, которые он может поглощать так, как поглощает воду паровой двигатель.

– Что же, я не должен просить у вас иного. В ряды эскадрильи войдёт и ваш друг Николай Кирсанов.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – встал и склонил голову Александр.

– Ныне мы квиты, – усмехнулся Можайский. – Прошу обождать меня несколько минут, пока я буду писать рекомендательные письма. По окончании полугодового курса и сдачи по нему экзаменов вы будете направлены в Ш-бург для занятия инженерной работой.

– Вас понял, ваше превосходительство.