Из истории русского сундучного производства. Сборник научных статей

Из истории русского сундучного производства. Сборник научных статей
Глеб Пудов

Книга состоит из 38 научных статей, посвященных истории русского сундучного производства. Оно рассматривается с разных сторон: художественной, технической, организационной. Сборник рассчитан на искусствоведов, историков, этнографов, культурологов и всех интересующихся историей сундука как части русской культуры.

Из истории русского сундучного производства

Сборник научных статей

Глеб Пудов

© Глеб Пудов, 2020

ISBN 978-5-0051-5650-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Сундук, скрыня, коробочка, шкатулка… Казалось бы, что может быть известнее и понятнее предметов, которыми в давние времена, да и, пожалуй, сегодня, многие пользуются каждый день? Эти изделия были всегда на виду, под рукой, поэтому на протяжении долгого времени не рассматривались как произведения народного искусства. Сундук как памятник культуры и искусства, несомненно, знаком коллекционерам и музейным сотрудникам. Об этих предметах неоднократно упоминалось в этнографической и искусствоведческой литературе. Сундуки, ларцы и шкатулочки становились экспонатами различных выставочных проектов, но, как правило, в качестве дополнительного, вспомогательного материала. Специалистами детально не рассматривались и не изучались не только художественные особенности русских сундуков, но и история их создания. Пожалуй, на сегодняшний день в литературе было представлено лишь сундучное дело Русского севера.

Такая ситуация складывалась до последнего времени… Настоящее издание призвано исправить эту несправедливость. В сборнике научных статей, подготовленном крупнейшим в стране специалистом по истории сундучного производства Глебом Александровичем Пудовым, собрано более тридцати научных статей, посвященных истории русских сундучных центров: уральского, муромского, вятского и других.

Автором тщательно собрана многообразная информация, касающаяся разных аспектов «дела» сундуков и шкатулок. Особенно важную роль сыграли архивные сведения, знакомство Г. А. Пудова с иностранной литературой, а также долгое изучение музейных коллекций не только столичных учреждений, но и многих провинциальных. В книге впервые введены в научный оборот доселе неизвестные имена промышленников и сундучные производства.

Глеб Пудов не просто характеризует разные виды сундучных изделий, периоды их существования, крупнейшие российские «фабрики». В сборнике уточняются данные о большинстве заведений, их местонахождении, владельцах, времени создания сундуков и шкатулок, даются развернутые характеристики приемов исполнения произведений.

Несомненную ценность изданию придают дополнительные материалы, сопровождающие статьи: изображения клейм, этикеток и штампов, биографии мастеров, краткие исторические справки, уникальные фотографии сундучников, предоставленные потомками… Все это ранее было неизвестно специалистам.

Научные работы Глеба Пудова, посвященные истории русского сундучного производства, неоднократно публиковались в специальных изданиях и научных сборниках, малодоступных широкому кругу читателей. В этой книге они собраны под одной обложкой.

В настоящем издании все разнообразие сундуков, ларцов, шкатулок русской работы впервые представлено как уникальная часть национальной культуры, во всем многообразии технологий, художественных материалов, стилистических приемов. Эта книга предназначена не только для специалистов в области декоративно-прикладного и народного искусства, музейных сотрудников, коллекционеров, но и для всех интересующихся историей русского народного искусства.

Сборник научных статей Глеба Александровича Пудова «Из истории русского сундучного производства» – ценный вклад в современное искусствознание.

Н. И. Ковалева,

заведующий отделом народного искусства ГРМ

ОТ АВТОРА

Русский сундук – замечательное художественное явление. Тем не менее, его нельзя назвать хорошо изученным. В настоящее время существует множество лакун, относящихся к тому или иному аспекту сундучного производства.

Предлагаемая книга состоит из 38 научных статей, посвященных разным центрам сундучного дела. Следует подчеркнуть, что это – не сборник избранных статей. Во-первых, в книгу попали далеко не все работы автора по истории производства сундуков, а лишь те, которые могут характеризовать какие-либо его стороны. Во-вторых, статьи расположены не по времени написания, а по хронологии сундучного дела в России и по значению того или иного центра для общей истории промысла. В-третьих, принималось во внимание, где была опубликована статья. Предпочтение отдавалось менее доступным для читателя работам (например, из сборников региональных музеев или университетов). В-четвертых, несколько работ в настоящее время еще не опубликованы.

В книге – шесть разделов и одно приложение. В первом разделе представлены общие работы. Они касаются некоторых теоретических проблем, вопросов, связанных с ролью международных художественных связей, особенностей некоторых музейных коллекций и проч. Второй, третий, четвертый и пятый раздел посвящены истории северного, уральского, вятского и муромского сундучных центров соответственно. В них освещены вопросы историографии, особенности некоторых видов изделий, истории конкретных мастерских. В шестом разделе – несколько статей, связанных с производством сундуков в других регионах страны. В качестве приложения – две работы об украинских и белорусских сундучных изделиях. В книге охватывается период с XVIII по XX век.

Все статьи исправлены и дополнены в соответствии с современным уровнем знаний о русском сундучном производстве (некоторые печатаются в сокращении). Подобраны новые иллюстрации. В сносках даны максимально полные пояснения и библиографические описания.

Вряд ли автору удалось избежать повторов. По истории сундучного дела того иного региона сегодня имеется определенный круг источников. Обращение к ним неизбежно приводит к повторениям каких-либо фактов, фамилий, статистических сведений и т. д. Автор выражает надежду, что читатель отнесется к этому с пониманием.

История русского сундука еще не написана. Настоящее издание – в некотором смысле, подготовительная работа для большого обобщающего труда по истории сундучного производства в России. В ней лишь намечаются главные моменты и расставляются основные акценты. Возможно, это послужит опорой для будущих исследователей.

I. ОБЩИЕ СТАТЬИ

ЗАМЕТКИ О «ПЕРЕХОДНЫХ ФОРМАХ» В РУССКОМ СУНДУЧНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

Эта статья – не Forschungbericht, а, как следует из ее названия, – лишь заметки, отражающие наблюдения автора над некоторыми особенностями русского сундучного производства. Некоторые из тезисов, выдвинутых в предлагаемой работе, дискуссионны. Тем не менее, автор счел необходимым опубликовать эти заметки, дабы привлечь внимание к интереснейшей проблеме – существованию «переходных форм» в сундучном деле.

Сундучный промысел – важная часть культурной жизни России. Производство сундуков и шкатулок имеет длительную историю. К концу XIX – началу XX столетия оно распространилось во многих губерниях. В одних регионах производство приобрело форму крупного промысла, ставшего постоянным занятием большого количества людей (например, в Поволжье и Владимирской губернии, на Урале), в других – сезонной деятельностью отдельных кустарей (Псковская губерния[1 - Промыслы крестьянского населения Псковской губернии и положение их в 1895—1897 гг. Псков, 1898, С. 23, VIII – IX (в статистических таблицах).]). После революции 1917 года в некоторых местностях на основе прежних сундучных мастерских появились крупные артели, затем – фабрики.

Изделия каждого центра имели отличия. Они проявились во внешнем виде сундуков. Мастера были носителями традиций, сложившихся в том или ином регионе. Поэтому, как правило, художественное оформление их изделий совпадало с продукцией других кустарей – изготовителей расписных подносов, утвари из дерева и проч. Сундучники использовали материалы и техники, широко распространенные именно в их регионе. Однако каждый промысел испытывал те или иные воздействия. Мастера ориентировались на предпочтения представителей конкретных социальных слоев, учитывали вкусы заказчиков. «Во все времена художественные промыслы жили в ногу со временем, постоянно испытывали внешние воздействия: влияния моды, вкусов заказчиков, по-своему воспринимали и интерпретировали элементы больших стилей искусства – барокко, рококо, классицизма. Все это требовало мобильности, оперативности, творческой активности и высокой культуры»[2 - Богуславская И. Я. Проблемы традиций в искусстве современных народных художественных промыслов // Творческие проблемы современных народных художественных промыслов. – Л., 1981, С. 38.].

Обмен знаниями, взаимовлияние различных традиций часто происходили в местах крупного сбыта изделий[3 - Московский исследователь А. А. Гилодо считает, что, например, устюжские мастера могли покупать листы «мороженой» жести у уральских сундучников (из личной беседы).]. В этом отношении огромную роль в существовании русского сундучного производства сыграла Нижегородская ярмарка, куда привозились уральские, вятские, макарьевские, муромские, великоустюгские сундуки и шкатулки. О количестве привезенной сундучной продукции В. П. Безобразов писал: «Как ни изумительны массы сундуков в сундучной линии, однако не меньшие массы их можно встретить и в разных других местах»[4 - Безобразов В. П. Очерки нижегородской ярмарки. – М., 1865, С. 25.]. Огромные цифры, характеризующие количество привезенных и проданных на ярмарке сундуков, приводил П. Мельников[5 - Мельников П. И. Нижегородская ярмарка в 1843, 1844 и 1845 годах / Соч. П. Мельникова. – Нижний Новгород: Губ. тип., 1846, С. 90.]. Поэтому Нижегородская ярмарка для сундучников имела не только экономическое, но культурное значение. Мастера не только закупали одни и те же материалы в одном месте, но и имели возможность общения между собой, видели изделия друг друга и могли использовать увиденное. Ни один центр сундучного производства не развивался сам по себе, «в вакууме».

Можно выделить несколько аспектов, от которых зависело восприятие сундучными центрами внешних воздействий: 1. Степень соответствия внешнего импульса тенденциям внутреннего развития промысла; 2. Степень соответствия внешнего импульса принципам и законам художественной системы сундучного промысла; 3. Степень соответствия внешнего импульса потребностям людей, непосредственно занятых в промысле: хозяев «заведений», мастеров, наемных рабочих, членов сундучных артелей и т. д.

Существует множество фактов непосредственного влияния одного сундучного промысла на другой. В. М. Федоров писал, что «сундучное мастерство» г. Макарьева «занесено сюда из Сибири торговцами сундуков, приезжавшими на макарьевскую ярмарку со своими изделиями, у которых макарьевцы и переняли ремесло это, имея под руками в изобилии те материалы, которые нужны для производства сундуков…»[6 - Федоров В. М. О производстве сундуков в городе Макарьеве //Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом под редакцией действительного члена и секретаря Комитета А. С. Гациского. Т. X. – Нижний Новгород, 1890, С. 193—194.].

Уральский промысел оказал влияние не только на макарьевских, но и на вятских мастеров. В Вятской губернии «дело» сундуков получило огромное значение, оно играло ключевую роль в социально-экономической жизни региона на протяжении длительного времени. Вятчане постепенно стали серьезными конкурентами тагильчан и невьянцев, их работы перестали уступать заводским по качеству. Однако по масштабам производства вятский промысел так и не сумел встать вровень с уральским, к тому же он был лишь частью столярного.

На вятский промысел оказал воздействие не только уральский, но и великоустюгский центр. Считается, что производство окованных «мороженым» железом сундуков появилось в Вятской губернии в середине XIX века. Завела его некая мещанка Лалетина, имевшая экипажное заведение («мороженое» железо использовалось при украшении экипажей). Она привозила шкатулки, обитые «мороженой» жестью, из Великого Устюга. Но секрет «морозки» рассказать не могла, так как не знала его. Его выведал у устюжских мастеров крестьянин д. Счастливцевой Троицкой волости Вятского уезда М. Н. Счастливцев. Затем он раскрыл секрет И. И. Никулину и Е. Кокореву, от которых это мастерство распространилось по всей губернии[7 - Кучин Ф. Г. Сундучный промысел//Материалы по описанию промыслов Вятской губернии. Вып. II. – Вятка, 1890, С. 75—76.].

Известны факты влияния макарьевского центра на муромский. В 1830 году купец Николай Степанович Тулупов, организовывая производство сундуков в селе Чулково Муромского уезда Владимирской губернии, привлек для обучения местных мастеров сундучников из Макарьева[8 - Помыслы о вачских промыслах: промыслы и ремесла Нижегородской области / [Фонд развития нар. худож. промыслов Нижегор. обл.]; авт.-сост. и ред.: Федор Лепеев. – Нижний Новгород: Литера, 2014, С. 104.]. Автору настоящей статьи также встречались вятские сундуки (в частных коллекциях), в росписи которых имитируется трафаретный орнамент макарьевских сундуков и лысковских шкатулок. Композиция их росписи привычно разбита на два квадрата, внутри которых – различные геометрические фигуры. По контуру этих фигур размещены полосы, состоящие из разноцветных кругов. Остальные декоративные мотивы и цвета росписи также типичны для вятских сундуков. Однако края рассматриваемых изделий отмечены широкими полосами с имитированным трафаретным орнаментом, характерным для макарьевских сундуков и особенно лысковских металлических шкатулок II половины XIX века (они старательно выполнены от руки). Несколько декоративных мотивов, в частности, изображение вазона, широко распространены в лысковском трафаретном орнаменте. Таким образом, в данном случае наблюдается сознательное смешение двух видов росписи.

Необходимо отметить, что в этом контексте уже не столь важно, кто и что у кого позаимствовал. «В отношении чисто утилитарных технологических элементов… нет принципиальных различий в путях распространения между самостоятельным изобретением и заимствованием. То и другое распространяется в определенной социально-профессиональной среде, заимствуется путем подражания»[9 - Арутюнов С. А. Процессы и закономерности вхождения инноваций в культуру этноса//СЭ. – 1982. – №1. – С. 19.].

Неудивительно, что сегодня встречаются сундуки, представляющие в некотором смысле «переходные» типы. Предлагаемые заметки посвящены именно им. В научной литературе эта проблема еще не затрагивалась, хотя, как можно судить по вышеприведенным цитатам, на факт влияний одного центра на другой уже указывалось.

Сундуки-«гибриды» несут в себе художественные и технические особенности, как правило, двух – трех центров производства, чаще всего географически близких. Необходимо отметить, что «гибридность» наиболее четко просматривается в сундуках II половины XIX – начала XX века (однако можно выразить уверенность, что она существовала значительно раньше, хотя, вероятно, была видна не так отчетливо[10 - Например, не исключено, что форма уральских ларцов-теремков заимствована от великоустюгских и холмогорских изделий. С момента основания заводов (I половина XVIII века) изделия мастеров Русского Севера широко бытовали в домах уральцев. См.: Корепанов Н. С. Иконы и прочее в домах екатеринбуржцев в XVIII в.//Вестник музея «Невьянская икона». Вып. III. – Екатеринбург, 2013, С. 291—318.]). Это объясняется тем, что к этому времени сундучный промысел, развиваясь на протяжении длительного времени, значительно окреп, и распространился почти повсеместно. При этом всероссийский рынок того времени давал возможность наладить крепкие экономические связи, обеспечить быстрое перемещение товаров. Все это способствовало стремительной циркуляции форм, конструкций и орнаментальных мотивов.

«Гибридность» по большей части касалась использования одинаковых материалов и орнаментальных мотивов, а не изменения основных принципов того или иного сундучного центра (порой крайне сложно отличить действительно «переходную форму» от простого использования одних и тех же материалов, покупаемых на Нижегородской ярмарке; во втором случае тот или иной сундук никак не связан с традициями других центров). Каждый промысел во II половине XIX – начале XX века выработал главные принципы художественной системы и мог свободно оперировать «чужими» элементами. Сила сундучных центров в ту пору проявлялась именно в этой гибкости, способности плодотворно использовать чужие наработки. Кроме того, наличие «переходных форм» вовсе не отменяет факт наличия большого числа «чистых» форм. «Гибриды» являются исключениями. А последние, как известно, лишь подтверждают правило.

Рассмотрим несколько сундуков. Сундук из коллекции Владимиро-Суздальского музея-заповедника[11 - Инв. № В-28608.] по форме и конструкции представляет типичное изделие нижегородского центра: стенки и покатая крышка, окрашенные в зеленый цвет, укреплены тонкими жестяными полосами «в сетку», ножки отсутствуют, по бокам – по две литые ручки (петля по форме также характерна для нижегородского центра). Однако украшение сундука своеобразно: лицевая сторона композиционно разбита на две части, покрыта жестью и окрашена в зеленый и красный цвета (краска почти стерлась), ее края декорированы трафаретом наподобие использовавшегося лысковскими мастерами. Кроме того, изделие декорировано «зеркалами», т.е. жестью различной формы, начищенной до блеска. Последнее стало яркой особенностью уральских сундуков и шкатулок II половины XIX – начала XX века (но такие композиции из «зеркал» не встречаются на уральских изделиях). Если б сундук сохранил типичные черты, связанные со своим происхождением (павлово-макарьевский тип), то на его лицевой стороне можно было бы предполагать наличие «подносной» росписи – пышных венков или букетов, состоящих из полевых и садовых цветов[12 - Например, сундук из Вологодского краеведческого музея (инв. № ВОКМ 8881).]. В стиле этого изделия произошло соединение типичных черт различных сундучных центров, что несколько затрудняет атрибуцию. Тем не менее, рассматриваемое изделие возможно датировать II половиной XIX – началом XX века и отнести к Нижегородской губернии[13 - Другие примеры подобного рода – сундуки из коллекций музея фресок Дионисия (филиал Кирилло-Белозерского музея-заповедника, инв. № Д-2422), музея-усадьбы В. И. Сурикова (инв. № Д-82), Кузбасского государственного краеведческого музея (КОКМ ОФ 15378).].

Однако не всегда стиль сундуков приобретал «переходный характер» изначально. Порой он был лишь следствием сложной истории бытования вещи. В качестве примера можно привести сундук из коллекции Муромского музея – заповедника[14 - Инв. № М-19121. Согласно инвентарным книгам, приобретен у жительницы Мурома и датируется началом XX века.]. Он представляет собой простой прямоугольный ящик с плоской крышкой, окрашенный в синий цвет и укрепленный жестяными полосами «в сетку». По своим стилистическим и конструктивным особенностям это – типичное изделие муромских мастеров (подобные сундуки изготовлялись в огромном количестве заведениями Н. С. Тебекиной, И. И. Рудакова, С. В. Рудакова, В. Н. Трофимова, С. С. Корешкова, М. В. Овсова). Однако позднее, на одном из этапов своей истории, сундук был переделан. К его лицевой стенке прикрепили лист жести с «подносной» росписью. В результате произошло соединение характерных черт сундуков муромского и макарьевского центров. Кроме того, трафаретные орнаменты, обрамляющие изображения букетов, типичны для лысковских металлических изделий. Наличие «исходного варианта» облегчает атрибуцию сундука – он был изготовлен в Муромском уезде Владимирской губернии в конце XIX – начале XX века. Рассмотренный сундук свидетельствует о том, что «подносная» роспись высоко ценилась в народе, поскольку для украшения рассматриваемого изделия жестяные листы были сняты с другого, вероятно, не подлежащего ремонту.

Необходимо упомянуть сундук из коллекции Вологодского музея-заповедника[15 - Инв. № ВГМЗ 34048/4. Подобные вещи встречаются в музеях Вологодской области, например, в краеведческом музее Сокольского района (СГМ-3799).]. По конструкции это изделие муромских или макарьевских мастеров (зачастую именно конструкция сундука, а не декор, позволяет правильно его атрибутировать). Использование висячего замка в сочетании с металлическим стержнем, вставляемым в три небольшие круглые петли, типично для сундучников Муромского уезда Владимирской губернии. Мастер использовал листы «мороженой» жести, тонкие жестяные полосы, слагающиеся в геометрические узоры, а также широкие полосы, окрашенные в красный и синий цвета, на которые нанесены волнистые линии. Последнее напоминает роспись «под резинку» (другое название – «под гребенку»), распространенную в Вологодской губернии во II половине XIX – начале XX века. «Мороз» по жести типичен для сундучных изделий Вологодской, Вятской губерний, и – особенно – Урала. Сложные геометрические узоры из тонких полос типичны для муромских сундуков, а полосы, окрашенные в красный и синий цвета, встречаются на сундуках и шкатулках Горбатовского уезда Нижегородской губернии[16 - См., например, произведения из Музея художественных промыслов Нижегородской области.] и на Урале. Таким образом, в художественном отношении для этого изделия характерна некая «гибридность», сложное сочетание различных стилистических особенностей. Однако визуальный анализ позволяет предположить, что сундук подвергался ремонту на протяжении своей истории и, возможно, «гибридность» является лишь его результатом.

Надо отметить, что при смешении в том или ином изделии особенностей нескольких сундучных центров, как правило, было преобладающим одно. В большинстве случаев возможно определить «оригинал», т.е. те сундуки, которые послужили образцом. Например, во Владимирском музее-заповеднике хранится сундук, украшенный «зеркалами»[17 - Инв. № В-55605.]. По форме и конструкции он представляет характерное изделие нижегородского центра: стенки и покатая крышка, окрашенные в красный цвет, укреплены тонкими жестяными полосами «в клетку», ножки отсутствуют. Лицевая сторона композиционно разбита на две части, покрыта жестью и окрашена в зеленый и красный цвета. Изделие декорировано «зеркалами». Последнее, как указывалось выше, часто встречается на уральских сундуках и шкатулках II половины XIX – начала XX века. Стилистические особенности сундучных центров, расположенных неподалеку от Нижнего Новгорода, в этом произведении преобладают. Мастер лишь разнообразил украшение сундука «чужими» элементами.

Если при использовании термина «гибрид» провести параллели с ботаникой и зоологией, то можно вспомнить, что гибриды делятся на внутриродовые и межродовые. О первых в настоящей работе речь шла выше, а ниже речь пойдет о вторых. Сундучный промысел обнаруживает неожиданные связи с другими явлениями русской культуры, например, с кондитерским делом. В качестве примера приведем сундук из коллекции отдела народного искусства Русского музея[18 - Инв. № Гр. Б – 890 аб.]. Он датируется временем «после 1879 года – до 1918 года»[19 - См. подробнее: Пудов Г. А. О роли фабрик металлических изделий в истории сундучного промысла Невьянска (конец XIX – начало XX века) // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. – 2011. – №5. – С.84—88.]. Деревянная основа по краям покрыта листами жести, на которых изображены цветы с белыми лепестками и черной сердцевиной. Между ними находятся тонкие черные стебли. Остальная поверхность сундука, как часто делалось в то время, покрыта полосками желтой жести, образующими клетку. Под полосками – бархат, слегка выцветший от времени. На литографической жести обнаружена надпись: «Хромолитография по жести Фабрич. Торг. Тов. Н. С. Растеряевъ Москва», что означает «Хромолитография по жести Фабрично-торговое товарищество Н. С. Растеряевъ Москва». Фабрика Н. С. Растеряева изготовляла жестяные листы, которые использовали кондитерские фабрики при производстве упаковки. Неслучайно уральские сундучники чаще обивали этими листами шкатулки, а не большие сундуки[20 - В качестве примера можно указать на произведения из коллекции отдела народного искусства Русского музея и МЗ «Горнозаводской Урал» (инв. №№ М-148, ТМ-6543 соответственно).]. Таким образом они имитировали художественные упаковки для конфет и шоколада (склонность к имитации свойственна многим русским сундучным центрам).

Анализ сундука из собрания Русского музея подтверждает тот факт, что «инновация, которая, в принципе, может начинаться в любой отдельно взятой сфере культуры и в любой социальной прослойке или группе, обычно рано или поздно в той или иной мере приводит к некоторым изменениям и в других культурных сферах и социальных группах»[21 - Арутюнов С. А. Указ. соч., С. 12.].

В качестве особого случая надо указать на сундук из коллекции уральского коллекционера Е. В. Ройзмана, свидетельствующий о связях сундучного промысла и иконописи. Он изготовлен из различных икон, скрепленных «в ласточкин хвост» (просматриваются изображения св. Николая, Христа и Богоматери). Крышка покатая, ручки и ножки отсутствуют. Крышка соединяется с задней стенкой с помощью шарниров, внутри сундука – специальное отделение. При всей неоднозначности этого сундука как явления культуры плодотворно его рассматривать в контексте постреволюционной эпохи. Это одно из свидетельств того, как реагировал сундучный промысел на изменения, происходившие в обществе.

Анализ «сложных форм» можно продолжать очень долго, они встречаются во многих музейных собраниях. Не всегда подобные смешения удачны в художественном отношении. Однако порой мастера находили такие решения, которые закреплялись в будущем и становились неотъемлемой частью художественной системы того или иного промысла, приобретали некую стандартность. Стало быть, «гибриды» могут быть плодотворны для развития стиля конкретных центров и русского сундучного промысла в целом (это, в некотором смысле «лаборатория», в которой отрабатывались те или иные решения).

Изучение «переходных» форм осложняется, во-первых, тем, что каждый сундук отражает лишь определенный этап существования художественной традиции[22 - И. Я. Богуславская справедливо писала: «…наше сегодняшнее представление о традициях промысла охватывает лишь определенный этап, небольшую часть всего исторического пути развития местного искусства. Незнание подчас его истоков, древней поры, доступность для исследования только периода, ограниченного главным образом XIX—XX веками, весьма сужают возможности анализа самого процесса сложения традиций…» (Богуславская И. Я. Указ. соч., С.25).], а последняя на протяжении своей жизни может продуцировать хоть и родственные, но порой очень разные по внешнему виду изделия, во-вторых, вещи, даже созданные в одно время в одном сундучном центре, могут значительно отличаться по своему художественному решению. Это происходит, как правило, в сильных центрах с длительной традицией, и свидетельствует лишь о богатстве, глубине и разнообразии их истории, а не о различии в происхождении изделий. В большинстве случаев мастера-сундучники находили такие решения, которые были в некотором смысле «подготовлены» всей историей промысла, а также всей историей искусства того региона, где расположен сундучный центр. Например, роспись уральских сундуков можно связывать не только с цветочной «маховой» росписью подносов или домовыми росписями, но и c изображением цветов на невьянских иконах и в старообрядческих рукописях. Однако каждый сундучный промысел – не только энциклопедия местного искусства, он также сохраняет элементы, пришедшие извне. К примеру, сочетания красного и зеленого цвета, часто встречающиеся на уральских сундуках и шкатулках (ткани, цветная бумага и проч.) – «воспоминания» о таких же цветах изделий Русского Севера, широко бытовавших в домах уральцев в XVIII веке.