О более поздней датировке данных ларцов свидетельствует одинаковый с уже рассмотренными изделиями (датирующимися XIX веком) набор художественных техник и орнаментальных мотивов, принципы декоративного оформления, которых придерживались мастера. В РЭМ хранятся шкатулки,[131 - Инв. №№3413—11, 688—35.] датирующиеся XIX веком, художественное оформление которых полностью идентично рассматриваемым изделиям из ОНИ.
Листы жести желтого цвета, используемые мастерами XIX—XX веков при создании шкатулок и которые упоминаются в специальной литературе того времени, видны и на двух рассматриваемых ларцах[132 - На ларцах с инв. №№ М-22 и М-24 они отсутствуют, поэтому они исключены нами из ряда ларцов, датировку которых возможно изменить. Их можно датировать несколько более ранним временем – концом XVIII века.] (из коллекции ОНИ в качестве примера можно привести лист под инв. № М-174). По сведениям Н. Б. Бакланова, на Урале «производство жести… большого распространения не имело до XIX века», поэтому «в списках заводов XVIII века при перечне их „фабрик“ жестяные встречаются как исключение»[133 - Бакланов Н. Б. Техника металлургического производства XVIII века на Урале// Известия ГАИМК. Вып. 134. – М., Л.: Соцэкгиз, 1935, С. 110.].
«Зеркальные» вставки использовались сундучниками на протяжении длительного времени. Чаще они использовались в XIX столетии в определенном типе продукции – ларцах. На выставках рубежа XIX – XX веков уральские сундучные заведения демонстрировали «железные обрезки полированные, носящие названия зеркал»[134 - «…ими украшаются так называемые зеркальные сундуки; цена „зеркал“ от 2 руб. до 5 руб. за пуд» (Каталог с объяснительным текстом коллекций по кустарной промышленности, представленных губернским и уездными земствами Пермской губернии на… Всероссийскую кустарно-промышленную выставку 1902 года в Петербурге. – Пермь, 1902, С. 154).]. Именно они использовались как декоративное украшение в рассматриваемых ларцах. Однако в «Очерке кустарных промыслов Екатеринбургского уезда…», опубликованном в 1912 году, указано: «Существовавшее в прежнее время производство железных зеркал оказалось в настоящее время совершенно исчезнувшим, так как зеркала, в качестве сундучных украшений, уже вышли из моды»[135 - Очерк кустарных промыслов Екатеринбургского уезда, Пермской губернии, 1912. Под ред. В. Сумарокова. – Пермь, 1912, С. 70. В Казани в 1909 году невьянец И. И. Рогожкин еще экспонировал свои сундуки с зеркальными стенками.]. Это сведение позволяет ограничить время производства названных ларцов XIX веком. Cледует добавить, что П. Н. Зверев, описывая виды уральских сундуков и технику их изготовления (в XIX столетии), упоминает и подобные ларцы[136 - Промыслы Екатеринбургского уезда Пермской губернии / собр. и обраб. под ред. П. Н. Зверева; стат. отд-ние Екатеринб. земской управы. – Екатеринбург, 1889, С.13.]. Аналогичная вещь из собрания МЗ «Горнозаводской Урал» датируется началом XX столетия[137 - Музей горнозаводского дела. Нижний Тагил = Mining and Metallurgy Museum. Nizhny-Tagil: История музея: Природа края: Коллекции музея: Книга-альбом / [Сост. И. Г. Семенов, Л. П. Малеева]. – Екатеринбург: Баско, 1995, С. 112.], упомянутые выше аналогии из РЭМ в музейных описях находятся среди вещей XIX – начала XX столетия. При отсутствии признаков, указывающих на XVIII век как на время производства, ларцы – теремки по наличию «зеркальных» вставок и использованию желтой жести возможно датировать XIX веком. Тем самым датировку двух из пяти ларцов означенной группы сегодня можно изменить. Они были изготовлены не в восемнадцатом, а в девятнадцатом столетии.
Вероятно, самым богатым по украшению является другой вид уральской сундучной продукции. Эту группу произведений образовали шесть шкатулок. Они поступили из Кустарного музея в 1938 году.[138 - Инв. №№ М- 137, М-138, М-139, М-146, М-147, М-148.] Все они датируются XIX веком. Шкатулки украшены листами «мороженой» жести разного цвета. Некоторые из них декорированы листами жести с печатными узорами, выполненными на различных фабриках. Ярко блестящие цвета «мороженой» жести в соединении с геометрическими и растительными узорами, выполненными в техниках тиснения и гравировки, создали своеобразное художественное оформление.[139 - Аналогичные шкатулки из РЭМ (инв. № РЭМ 11970 1/1, ГМЭ 1037 и др.) и СОКМ (инв. №№ СМ 24192.9, СМ 24192. 10, СМ 7022) дополняя этот ряд произведений, свидетельствуют об устойчивости данного вида уральских изделий.] Подобные шкатулки, т.е. украшенные листами жести разного цвета, на Урале назывались «бухарскими».
Внутри этой группы выделяются два изделия, в украшении которых была использована привозная жесть с литографическими изображениями. Одно из них – шкатулка[140 - Инв. № М-148.]. Согласно инвентарной книге ОНИ, она была выполнена в Невьянске в XIX веке. Шкатулка имеет стандартную прямоугольную форму, разнообразно украшена. Ее поверхность покрыта листами «мороженой» жести светло – зеленого цвета (оборотная сторона покрыта вороненым железом). Поверх них наложены полосы блестящей желтой жести, образующие крупную клетку. Каждая сторона шкатулки обрамлена литографированными жестяными полосами, на которые нанесен разноцветный геометрический орнамент. Вещь отличается тщательностью, аккуратностью отделки.
На одной из жестяных полос обнаружена надпись. От нее сегодня сохранились буквы: «Лит… сьвенск..о Г. О. Н-въ П. П. Шу..алова». В настоящее время она прочитывается как «Литография Лысьвенского горного округа наследников Павла Петровича Шувалова», т.е. свидетельствует о том, что лист был изготовлен на фабрике металлических изделий наследников графа П. П. Шувалова. Эта фабрика находилась на Южном Урале. Вместе с заводом она составляла единый производственный комплекс. Согласно Отчету Правления округа за 1909/1910 год в это время на фабрике был начат выпуск литографированной жести[141 - РГИА, ф. 65, оп. 1, ед. хр. 327, л. 27.]. Нижней границей датировки шкатулки может быть время после 1909 года. Известно, что в 1918 году фабрика и завод были национализированы[142 - РГИА, ф.65, оп.1, ед. хр. 294, л. 1,16—17.]. Вещь из собрания ОНИ была изготовлена в период времени после 1909 – до 1918 года.
Другое изделие – тумба, лицевая сторона которой покрыта листом с сюжетным изображением. Поверхности изделия покрыты листами «мороженой» жести коричневого цвета, поверх которых в виде сетки укреплены желтые жестяные полосы. Края подчеркнуты орнаментальными полосами. Это придает ясность форме вещи. На листе, расположенном на ее верхней горизонтальной поверхности, в картуше изображена молодая пара: крестьянка и парень с балалайкой. Они беседуют на фоне деревенского пейзажа.
Мастер четко различал те роли, которые играют поверхности изделия при его восприятии зрителем. Боковые стороны украшены одинаково – сегментами, заполненными «мороженой» жестью и пересекающимися полосами. Лицевая поверхность покрыта листом с литографским сюжетным изображением. Это, по мысли мастера, – наилучшее украшение. Не видная зрителю сторона оставлена без декорировки <…>[143 - См. статью в настоящем издании.]. На внутренней стороне верхнего ящика – надпись чернилами: «2576/1205 Пермская губ., Невьянский заводъ. Ц. 7 рублей». В каталоге выставки в Петербурге (1902) под номером 214 указано: «Тумба, заменяющая ночной столик, работы невьянских сундучников. Цена 7 рублей».[144 - Каталог с объяснительным текстом коллекций по кустарной промышленности. С. 153.] Именно это изделие было экспонировано на выставке. Время его создания определяется следующим образом (фабрика Г. А. Хаймовича была основана в 1858 году[145 - ЦГИА, ф. 1229, оп.1, ед. хр. 1097, л. 8.]): нижняя граница – время после 1858 года, верхняя – до 1902 года.[146 - См. подробнее: Пудов Г. А. О роли фабрик металлических изделий в истории сундучного промысла Невьянска (конец XIX – начало XX века) // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. – 2011. – №5. – С. 84 – 88.]
Другие произведения этой группы[147 - Инв. №№ М-137аб, М-138, М-139, М-146, М-147, М-149.] украшены листами «мороженой» жести с узорами, выполненными краской по трафарету. На одном изделии часто сочетаются жестяные листы разного цвета. Кроме того, на листы, лишенные «мороза», нанесены в технике гравировки и тиснения многообразные геометрические и растительные мотивы.
Особое внимание привлекает шкатулка, лицевая и боковые стороны которой украшены листами «мороженой» жести золотистого цвета[148 - Инв. № М-137аб.]. В инвентарных книгах ОНИ местом ее производства называется Невьянский завод Пермской губернии, время не указано. Поверх листов расположены тонкие полосы желтой жести, образующие клетку наподобие шахматной. Кроме «мороженой» и желтой жести мастера также использовали геометрический орнамент, состоящий из различных фигур. Он в техниках гравировки и тиснения нанесен на металлические полосы, обрамляющие края шкатулки. Углы отмечены узором в виде перечеркнутых квадратов с точками внутри. Это придает отчетливость, ясность форме вещи. Гравированный узор, широкой лентой обегающий боковые и лицевую поверхности шкатулки, завершается ромбами, заключенными в прямоугольники. Они напоминают пилястры, фланкирующие фасады жилых и промышленных построек Урала. В гравированном орнаменте эти мотивы имеют функцию ограничения, сдерживания движения орнамента. Надо отметить, что тонкие полосы жести, покрывающие ее поверхности, также вносят некий оттенок упорядоченности в общее художественное решение. Строгая симметрия, свойственная шкатулке, умело завуалирована мастером яркими праздничными цветами мороженой жести. Изделие своим богатым украшением вносило цветовой акцент в оформление любого интерьера, будь то дом горнозаводского служащего или юрта жителя Азии.
На изделии обнаружен ярлычок – «Пермская». На дне вещи – надпись карандашом: «Мастер О. П. Лаптев». Известно, что в Нижнем Тагиле, на Старо – базарной улице, на рубеже XIX – XX веков существовало сундучное заведение Осипа Поликарповича Лаптева. Эта была крупная «фабрика», участвовавшая в выставках[149 - Каталог с объяснительным текстом коллекций по кустарной промышленности. С. 152.]. Заведение представило на петербургскую выставку (1902) среди других произведений «шкатулку 9 – вершковую. Цена 90 коп»[150 - Там же. С. 152.]. Размеры рассматриваемой шкатулки 39х38 см., что вполне соответствует указанным в каталоге. В собрании ОНИ оказался образец продукции одного из самых заметных уральских сундучных заведений. Шкатулка, скорее всего, изготавливалась именно к петербургской выставке. Таким образом, рассматриваемое произведение можно атрибутировать как тагильское (а не невьянское), и ограничить время его создания: конец XIX века – до 1902 года[151 - Аналогии из собрания СОКМ (инв. №№ СМ 24192.9, СМ 24192. 10, СМ 7022), датируемые в музее рубежом XIX – XX веков, подтверждают предложенную датировку.].
На ручке другой шкатулки[152 - Инв. № М-146 аб.] этой группы сохранился ярлычок с надписью «Шкатулка сибирская». В инвентарных книгах ОНИ указано, что она изготовлена в Невьянске в XIX веке. Изделие украшено листами «мороженой» жести синего и черного цветов. Как было принято, задняя сторона вещи обита листом вороненой жести. Мастером использованы тонкие полосы желтой жести, складывающиеся на лицевой и боковых сторонах шкатулки в различные геометрические узоры. Эти полосы играют важную роль не только в художественном оформлении вещи, но и в ее конструкции – они укрепляют шкатулку. Гравированный и тисненый орнамент в виде кружков, точек, ромбов нанесен на широкие жестяные ленты, обрамляющие изделие. В целом его художественное решение напоминает декоративное оформление вышерассмотренного произведения мастерской О. П. Лаптева.
«Шкатулка сибирская» поступила в Кустарный музей в 1897 году из Русского сельскохозяйственного комиссионерства «Работник».[153 - РГИА, ф. 400, оп. 1, д. 31, л. 102. Комиссионерство было, по сути, «посредником между музеем и кустарями». Известно, что музеем и «Работником» на рубеже веков были организованы распродажи изделий с целью их популяризации у кустарей (Богуславская И. Я. Из истории коллекции народного искусства Русского музея// Из истории собирания и изучения произведений народного искусства. Сб. научных трудов. Л.: ГРМ, 1991, С. 6).] Поэтому ее датировку, принятую ранее (XIX век), сегодня можно несколько уточнить: конец XIX века. Пути попадания вещи в комиссионерство несколько проясняются из рекламного листа этой организации, помещенного в указателе нижегородской выставки 1896 года. Там указано: «Отдел кустарных изделий принимает как от отдельных кустарей так и от разных учебных мастерских и других учреждений кустарные изделия на продажу, а также покупает и заказывает таковые при наличном разсчете и служит посредником при поставках в казенные и общественные учреждения»[154 - Общий указатель Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде. М., 1896, LVIII. «Работник» принимал участие и в Казанской выставке (1909). Об истории комиссионерства см.: Нарыкова Н. М., Зейналов И. М. Деятельность сельскохозяйственного комиссионерства «Работник»: правовые основы и эволюция стратегии (II половина XIX- начало XX вв.) // Известия СПбГАУ, 2008, №7, С. 163—165; http://history.nsc.ru/kapital/project/reader/044.html.]. Возможно, что вещь была приобретена комиссионерством именно с этой выставки.
В собрании ОНИ находятся изделия, которые дают возможность прояснить те или иные аспекты истории промысла. Они также помогают уточнить некоторые особенности процесса создания сундуков и шкатулок. Это жестяные листы[155 - Инв. №№ М-141, 150—176. Поступили из Кустарного музея в 1938 году.], изготовленные уральскими мастерами на различных «фабриках». Они производились в небольших заведениях и затем прикреплялись к сундукам в крупных мастерских[156 - См. подробнее: Пудов Г. А. Из истории невьянского сундучного промысла (мастера, произведения, участие в выставках) // «Восьмые Невьянские исторические чтения». Материалы научно-практической конференции. Невьянск, 9 ноября 2013 года. Невьянск, 2014, С. 234—246.].
Наряду с типичными произведениями северных и уральских мастеров в собрании ОНИ ГРМ есть произведения других центров. Из села Павлово Нижегородской губернии (или Муромского уезда Владимирской, XIX век) происходит большой сундук с расписной лицевой стенкой.[157 - Инв. № Р-3839.] Она разбита на два квадрата, в каждом из которых изображен вазон с букетом красно – белых роз и голубых колокольчиков в окружении зеленых листьев. Цветовое решение построено на сочетании теплых и холодных тонов. Остальное пространство занято геометрическим узором, нанесенным трафаретом. Выпуклая крышка окрашена красной краской и окована железными полосами, образующими сетку. Яркое красочное оформление сундука вносило праздничное настроение в крестьянский дом. В других музеях, например, в ВСМЗ и ВГИАХМЗ, есть аналогии этому произведению.[158 - Инв. № В – 18468. В собрании ВСМЗ есть также сундук, повторяющий эту схему композиции, но украшенный значительно проще: без росписи и без трафаретного узора. Он окрашен в голубой цвет и обит жестяными листами (инв. № В – 22784, Д – 1105). В собрании ВГИАХМЗ – аналогичное сундуку из ОНИ изделие, но оно отнесено к Кадниковскому уезду Вологодской губернии (инв. №8881, Д-826). Большое количество рассматриваемых сундуков встречается на сайтах в интернете.]
Возможно, один центр производства представляют два сундука, окрашенных в красный цвет. Они подобны по конструкции и художественному оформлению. В инвентарных книгах местом и временем их производства названы Костромская (начало XX века) и Вологодская губернии (конец XIX – начало XX века) соответственно. Однако особенности формы и композиции росписи делают возможным отнести их к произведениям вятских мастеров II половины XIX столетия. Многочисленные аналогии из музеев подтверждают такую атрибуцию.[159 - См.: Барадулин В. А. Искусство Прикамья. Народная роспись по дереву. – Пермь: Кн. изд-во, 1987, ил. 40, 41.]
В коллекции ОНИ находятся также произведения украинских мастеров XIX века. Это два расписных сундука. Один из них – скрыня – представляет большой ящик со скошенными стенками, крышка плоская.[160 - Инв. № Р-1599. Пост. в 1938 году из Кустарного музея. См. статью в настоящем сборнике.] На лицевой стороне, в центре, изображен ветвистый куст, в углах – ветви с цветами (крышка и боковые стороны не украшены). Роспись выполнена непосредственно по деревянной основе. Сочетание тонов, среди которых преобладают зеленый, черный, желтый и голубой, придают изделию праздничный характер, соответствующий его назначению. Простота композиции способствует лучшему восприятию росписи. Художественное оформление скрыни выдает руку не только опытного, но и талантливого мастера. Внутри изделия, на обороте крышки, имеется надпись: «Кучеренко Петръ город Полтава».
Другой сундук также имеет значительные размеры.[161 - Инв. № Р-1600. Пост. в 1938 году из Кустарного музея.] Он установлен на резные ножки. Его деревянная основа со всех сторон по темно-зеленому фону украшена гирляндами: на лицевой и задней они состоят из изображений ромашек и винограда, на боковых – из винограда и груш. Композиция росписи соответствует форме изделия. Гирлянды хорошо расположены на удлиненных сторонах сундука. При этом почти квадратные стороны боковые стороны предоставляли мало свободы для импровизации. Тем не менее, и для них мастер сумел найти хорошую композицию, что говорит о его богатом опыте.
Среди изделий из собрания ОНИ есть вещи, которые на сегодняшний момент невозможно с достаточной точностью отнести к какому-либо конкретному центру. Среди них находится сундук, окованный перекрещивающимися железными полосами[162 - Инв. № М-335.]. На крышке – прямоугольный выступ со створкой над потайным замком с рельефной человеческой маской в овальном обрамлении. По сторонам выступа – парные лировидные накладки, в углах крышки – рельефные четырехлепестковые розетки, окрашенные в красный цвет. На лицевой стенке, в углах, такие же розетки, между петлями – рельефная гирлянда из зеленых листьев в центре и с вертикально свисающими концами по бокам. Форма изделия заставляет предположить его не русское (возможно, украинское) происхождение.
Также представляет интерес большой сундук на резных ножках, с покатой крышкой. Он обит широкими жестяными полосами, образующими клетку на крышке. На лицевой стороне жестяные полосы расположены вертикально на равном расстоянии друг от друга. Полосы украшены в технике тиснения растительными завитками, волнистыми линиями и геометрическими фигурами. Сундук вписывается в ряд белорусских изделий XIX – I половины XX века[163 - См.: Тарасiкау М. Яркiя узоры мастацтва//Беларусь. – 1961. – №8. – С. 24; Сахута Я. М. Агоускiя куфры//Энцыклапедыя лiтаратуры i мастацтва Беларусi. Т. 1. Мiнск., 1987, С. 35—36; Лабачеуская В. Куфры з Мокрой Дубравы// Мастацтва Беларусi. – 1990. – №8, и др. работы.].
Таким образом, коллекция сундуков отдела народного искусства значительна как по количеству, так и по качеству изделий. Они происходят из разных центров производства. Но необходимо отметить, что представлены они крайне неравномерно: если, например, количество изделий Русского Севера исчисляется десятками, то украинских вещей всего две, павловских (муромских) – одна. Большинство изделий представляет стандартную продукцию. Но стандартность в данном случае не означает низкого качества изделий, все они выполнены на самом высоком художественном уровне.
Опубликовано: О произведениях уральского сундучного промысла // Страницы истории отечественного искусства (XVIII). Сб. статей по материалам научной конференции. Альманах. ГРМ. Вып. 300. – СПб., 2011, С.258—270.
СУНДУК В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ
С незапамятных времен сундук служил для хранения ценных вещей, документов, пищевых запасов. Особую роль он играл в свадебном обряде. Неудивительно, что с раннего времени сундук нашел отражение в изобразительном и искусстве.
В научной литературе эта тема не получила достаточного освещения, хотя в некоторых работах встречаются упоминания об изображении тех или иных сундуков и шкатулок в произведениях живописи, книжной миниатюры, на фресках, в иконописи[164 - См., например: Гончарова Н. Н. Русские расписные сундуки XVII – XVIII вв. в собрании Исторического музея. – М.: ГИМ, 2018, С. 9, 10, 11.]. Исследователи чаще всего ограничиваются констатацией факта изображения тех или иных сундучных изделий. Пожалуй, самое тщательное исследование в этой области принадлежит немецкому исследователю Паулю Шубрингу[165 - Schubring P. Cassoni. Truhen und Truhebilder der italienischen Fr?renaissance. – Leipzig: Verlag von Karl W. Hierseman, 1915, S. 68—76.]. Однако в его работе речь идет только об итальянских кассонах (свадебных сундуках).
В настоящей статье предпринята попытка обобщения сведений по данной теме, прослежены особенности изображения сундучных изделий в произведениях станковой и монументальной живописи, книжной графике.
Надо подчеркнуть, что автором привлекались лишь наиболее показательные художественные произведения. Количество изображений сундуков, ларцов и шкатулок поистине безгранично, — в одном обзоре все охватить невозможно.
I
Уже в росписи античных ваз можно видеть сундуки и ларцы с плоскими или покатыми крышками, каждый из которых состоит из четырех стоек-опор и стенок из нескольких досок. Порой изделия изображены настолько подробно, что различаются не только конструкция, но и цвета окраски и мотивы орнамента. Вещи участвовали в религиозных обрядах, использовались в качестве домашней мебели. В качестве примера —античные вазы из собрания Эрмитажа[166 - Инв. №№ Б.500, Б.504, Б.511, Б.524, Б.1658, Б.1700, Б.1703 и др.]. По этим рисункам можно сделать вывод, что древнейшая конструкция, используемая при создании предметов мебели еще в Древнем Египте, сохранила свою популярность.
Наиболее часто встречаются изображения сундуков и шкатулок в итальянском искусстве Возрождения. Некоторые из них выполнены очень тщательно, поэтому их используют в качестве исторических источников. На фреске Джотто из капеллы Скровеньи в Падуе (1304—1306; в сцене Благовещения святой Анне) изображен большой красный сундук с плоской крышкой и прямыми стенками. Он обит тонкими железными полосами, на лицевой стороне – фигурная металлическая пластина, защищающая замок. По итальянской традиции сундук находится в спальне. В данном случае можно назвать две работы сиенского художника Сано ди Пьетро. Первая – «Рождество Богородицы» (1448—1452), в которой сундуки-кассоны стоят вдоль кроватей[167 - Хранится в музее искусства Мичиганского университета (Энн Арбор, США).]. Лицевая сторона каждого из них украшена расписным растительным орнаментом на золотом фоне, расположенным в трех прямоугольных полях. Поскольку крышки на сундуках плоские, то последние используются в качестве скамей. На другой работе Сано ди Пьетро «Рождение и наречение Иоанна Крестителя» (1450—60)[168 - Коллекция музея Метрополитен (Нью-Йорк), инв. №1975.1.44.] кассоны расположены также вдоль кроватей. В отличие от сундуков, изображенных на предыдущем полотне, они лишены росписи. Их единственное украшение – профилированные филенки. Антонелло да Мессина на полотне «Святой Иероним за работой» (ок.1475)[169 - Хранится в Национальной галерее (Лондон), инв. № NG 1418.] изобразил справа от святого небольшой сундук с плоской крышкой и резными ножками, напоминающий Stollenrtuhe (один из распространенных видов сундуков). Предмет лишен каких-либо украшений, он прост и изящен. А на известном полотне Тициана «Венера Урбинская» (1538)[170 - Хранится в Уффици (Флоренция), инв. №1890 no. 1437.] изображены на заднем плане два сундука. Они имеют скругленные стенки и декорированы, возможно, интарсией. Орнамент состоит из прихотливо извивающихся растительных завитков и антропоморфных изображений. Даже на лицевых панелях самих сундуков были изображены свадебные кассоны, как, например, на флорентийском произведении XV века из коллекции Государственного Эрмитажа[171 - Фаенсон Л. Доска от кассона флорентийской работы XV века с изображением свадебного празднества // Сообщения ГЭ. Вып. XXXV. Л.: Аврора, 1972, С. 11—13. См. также: Faenson L. Italian cassoni from the art collections of Soviet museums. L.: Avrora Art publishers, 1983, p. 28, 32.]. Двое слуг на ослике перевозят богато украшенные сундуки с покатыми крышками. Их размеры не соответствуют реальным. Примеры изображения итальянских сундуков на фресках, полотнах и панелях можно умножать почти бесконечно. Таким образом, исходя из рассмотренных изображений, можно сделать вывод о значительном развитии сундучного производства: в XV столетии в Италии использовались разнообразные конструкции и техники декорирования изделий.
Живописцы других стран также не оставили без внимания сундучные изделия. На триптихе Питера Артсена «Поклонение волхвов» (1560)[172 - Хранится в Рейксмузеуме. Инв. № SK-A-1909. См.: Os H. van, Kok J.P.F., Luijten G., Scholten F. Netherlandish art in the Rijksmuseum. 1400—1600. Rijksmuseum, Amsterdam, Uitgeverij Waanders b.v., Zwolle, 2000, p. 193.] довольно подробно изображен большой сундук. Он имеет покатую крышку, укрепленную изнутри тонкими деревянными полосами; стенки – прямые, обиты железными полосами, по бокам – ручки; ножек нет. Сундук, возможно, был обит кожей с орнаментом, выполненным в технике тиснения. А на полотне Иеронима Босха «Смерть купца» (1485—1490)[173 - Хранится в Национальной галерее искусства (Вашингтон), инв. №1952.5.33. См.: https://www.nga.gov/collection/art-object-page.41645.html (https://www.nga.gov/collection/art-object-page.41645.html) (дата последнего обращения: 3. 03. 2019).] еще более подробно, чем вышерассмотренная вещь, изображен сундук, воспроизводящий конструкцию сундуков tuugkist («саркофаговых»). В пазах четырех стояков-«столбов» укреплены доски (они же образуют ножки), составляющие стенки. Крышка — плоская, она поднималась и опускалась с помощью деревянных шарниров. Лицевая сторона сундука (снизу) декорирована в технике резьбы геометрическими мотивами. Внимание привлекает мощная железная пластина, защищающая отверстие для ключа. Она состоит из двух частей разной формы (треугольной и круглой), наложенных друг на друга. Длинная железная петля прикреплена к крышке. Приголовок расположен слева. Интересна деталь, показывающая, как держалась крышка в поднятом состоянии: использовался кинжал.
В немецкой живописи изображения сундучных изделий встречаются не менее часто. Их можно видеть, например, на «Алтаре патронов» Стефана Лохнера (после 1426), на его же полотне «Мадонна в беседке» (1440), на левой створке Изенгеймского алтаря кисти Маттиаса Грюневальда (1506—1515). Представлены сундук с плоскими крышками и стенками, состоящими из филенчатых панелей; сундук с плоской крышкой, стенки которого соединены «в ласточкин хвост»; богато декорированный ларец с двускатной крышкой. Стремление германских живописцев к достоверному изображению предметов (что называется исследователями в качестве одной из особенностей немецкой живописи Ренессанса[174 - Либман М. Я. Дюрер и его эпоха. Живопись и графика Германии конца XV и первой половины XVI века. М.: Искусство, 1972, С. 29—30, 176 и др.]) сделало возможным рассматривать их полотна как источник по истории быта.
В коллекции Кливлендского музея искусств находится портрет сэра Антония Милдмея (ок. 1590—1593) кисти английского художника Николаса Хиллиарда (ок. 1547—1619)[175 - Инв. №1926.554.]. Справа от портретируемого представлен большой черный сундук с покатой крышкой, обитый железными полосами, расположенными «в клетку». На лицевой стороне находятся три фигурные железные петли. Среди обстановки шатра английского аристократа сундук занимает одно из главных мест.
К XVIII – XIX веках, когда сундуки постепенно вышли из употребления в высших социальных слоях, изменился их внешний вид. Как и другие изменения, названные выше, это также нашло отражение в живописи. Представление о таких сундуках могут дать многочисленные полотна и рисунки известного норвежского художника Адольфа Тидеманда (1814—1876), хранящиеся в Национальном музее искусства, архитектуры и дизайна (г. Осло). Например, на полотне «Старая кладовая в Вике» (1867)[176 - Инв. № NG. M. 00302—029. Vik?y – деревня в в графстве Хордаланд.] изображены четыре больших крестьянских сундука, украшенных росписью (это традиционная норвежская «rosem?ling») и железными фигурными полосами. Они имеют покатые крышки и высокие резные цоколи. Подобные изделия хранятся во многих музеях Скандинавии.
Если вести речь о странах Восточной Европы, то необходимо упомянуть об алтарном образе «Поклонение волхвов» (1514) из Петропавловского костела деревни Дрисвяты Браславского района Витебской области[177 - Находится в Музее древнебелорусской культуры Института искусствоведения, этнографии и фольклора им. Кондрата Крапивы НАН Беларуси (см.: Помнiкi мастацкой культуры Беларусi. Мiнск: Беларусь, 2012, С. 18, 19).]. Один из персонажей держит в руках деревянный ларец, обитый фигурными железными полосами. Ларец изображен очень подробно, мастер явно имел перед глазами какой-либо образец. Стенки изделия украшены резным орнаментом, состоящим из растительных завитков и сюжетных сцен. Двускатная крышка лишена украшений. Это изображение может служить надежным свидетельством раннего знакомства белорусских мастеров с европейскими изделиями.
Другим видом искусства, где встречаются изображения сундуков и шкатулок, была гравюра. Особенно часто к этому сюжету обращались немецкие, нидерландские и французские художники и граверы. На гравюре Альбрехта Дюрера «Святой Иероним» (1511)[178 - Хранится в Британском музее (Лондон), инв. № E,3.170.] среди множества предметов обстановки кельи изображен небольшой сундук с плоской крышкой и фигурной металлической личиной. Он поставлен на высокий резной цоколь. На боковых стенках – фигурные литые ручки. А на гравюре «Молодая пара и старуха с копилкой» (1589 – 1607)[179 - Хранится в Рюйксмузеуме (Амстердам), инв. № RP-P-1884-A-7880.] Джана Санредама изображена шкатулка с трапециевидной крышкой, в которой хранятся монеты. Шкатулка обита железными полосами и, возможно, тканью. На лицевой стороне – металлическая личина. В период, когда создавалась гравюра, в Нидерландах делалось множество подобных шкатулок, так что художник, вероятно, имел перед собой образец. На гравюре Абрахама Босса «Лакей, следующий указу 1633 года»[180 - Хранится в Рюйксмузеуме (Амстердам), инв. № RP-P-2009-1053.] изображен сундук, в который слуга убирает костюмы своего господина. Это большой сундук с покатой крышкой, обитый тканью. Изнутри и по краям он укреплен железными полосами. Лицевая стенка сужена книзу. На боковых сторонах – литые ручки простой формы.
Изображения сундуков встречались не только в живописи и гравюре, но и в миниатюре. На одном из листов книги «Tr?s belles Heures» (ок. 1400)[181 - Хранится в палаццо Мадама (Турин), лист 93 v.], принадлежавшей ранее младшему брату Карла V герцогу де Берри, помещена сцена рождения Иоанна Крестителя и ниже ее – Крещение Христа. И если во второй сцене главную роль играет пейзаж, то вторая представляет фламандский интерьер. Среди деревянной мебели и металлической посуды изображен «саркофаговый» сундук – один из самых древних типов сундуков. Интересно отметить, что он полностью повторяет изображение вышеназванной работы Иеронима Босха (за исключением того, что в нем два приголовка, а не один, как сундуке купца). Он стоит напротив кровати роженицы, в нем хранятся различные хозяйственные предметы. Учитывая то, что после создания этой миниатюры до появления картины Босха прошел почти век, надо констатировать, что «саркофаговый» тип сундуков – не только один из самых древних, но и один из самых устойчивых видов сундучных изделий. Вероятно, тому способствовали простота конструкции и гармоничность пропорций, найденные мастерами достаточно рано[182 - См. подробнее: Csillеry K.K. Le coffre de charpanterie // Acta ethnographica Academiae scientiarum Hungaricae. – T. 1, fas 1—4. – Budapest: Maruar tudomаnyos Akademia, 1950.].
На одном из листов рукописного сборника (ок. 1457—1530), хранящемся в Британской библиотеке[183 - Инв. № Royal MS 18 D II.], изображены три сундука. Один из них, красного цвета, имеет прямые стенки и покатую крышку, обит полосами железа; на лицевой стенке – фигурная металлическая пластина. Другой представляет типичный баул для путешествий. Такие вещи позднее будут делаться во многих странах Европы и в России. Третий по типу – т.н. сундук-«теремок». Он окрашен в красный цвет и обит железными полосами. Никаких украшений на рассмотренных предметах нет. Размеры изделий вряд ли соответствуют реальным. Миниатюра свидетельствует не только о широком распространении сундучных изделий в Англии того периода, но и об их разнообразии.
Надо также упомянуть лист из книги (ок. 1480)[184 - Хранится в Австрийской национальной библиотеке (Вена), код. 1857, фол. 43 v. Размеры: 22х16 см.], принадлежавшей Марии Бургундской, на котором художником Николасом Шпирингом изображена одна из сцен страстей Христовых. Под ней помещены изображения различных предметов, среди которых можно увидеть небольшую шкатулку бирюзового цвета. Она имеет высокую покатую крышку и прямые стенки (ножек нет). Поверхности шкатулки обиты, вероятнее всего, бархатом, подложенным под тонкие железные полосы, концы которых напоминают форму лилий. На передней стенке – прямоугольная личина, изготовленная из латуни (замок внутренний). Петля расположена на крышке. Изнутри шкатулка либо окрашена, либо также обита бархатом (красного цвета). Поскольку крышка открыта, то можно увидеть, что хранилось в шкатулке. Это предметы женского туалета, платок и драгоценности. Несмотря на то, что по этой миниатюре нельзя судить о конструкции шкатулки, ее форма и художественное оформление просматриваются достаточно ясно.
II
В России, как и в странах Европы, сундучные изделия получили распространение очень рано. Одно из первых упоминаний встречается в Изборнике Святослава (1076): «Изидошя ис полатъ техъ мужи крилати… носяште ларе»[185 - Словарь русского языка XI—XVII вв. АН СССР. Институт русского языка. – Вып. 8. М., 1981, С. 172.]. В новгородских берестяных грамотах XII века встречаются упоминания о сундуках и коробьях[186 - В берестяной грамоте №429 упоминается большой сундук I половины XII века, в котором хранили одежду и женские украшения, в грамотах №438 и 533 говорится о коробьях XII — XIV веков (Арциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962 — 1976 гг.). М., 1978, С. 35—36, 41—42, 135). На экспозиции НГОМЗ находятся берестяная грамота №846 (датируется II четвертью — половиной XII века), в которой упоминается ларец с книгами, и №403 (XIV век), в которой речь идет о коробье.]. Изображения больших сундуков, которые используются в качестве скамьи, встречаются в миниатюрах Радзивилловской летописи (конец XV века). Там же можно увидеть сундучок с покатой крышкой и ларец двускатной кровлей[187 - Радзивилловская летопись. – [Факс. воспроизведение рукописи, хранящейся в БРАН]. – СПб.: Глагол; М.: Искусство, 1994, С. 116, 147, 181, 239 об.]. Не избегала изображений сундуков и русская иконопись. На иконе «Христос Вседержитель на престоле, в 28 клеймах» Семена Спиридонова Холмогорца[188 - ГРМ, инв. № ДРЖ-2772.], происходящей из Ярославля и датирующейся приблизительно 1682 годом, изображен большой сундук. Он имеет прямые стенки и покатую крышку, обит жестяными листами с живописным орнаментом, состоящим из растительных мотивов. Лицевая сторона и крышка разбиты на две равные части, боковые стенки – на четыре. Это изображение свидетельствует о том, что уже в XVII веке бытовали сундуки того типа, который получит широкое распространение в России значительно позднее.
В многочисленных иконах, изображающих святого Пантелеймона, изображается ларчик, который целитель держит в руках. Необходимо указать не на эту особенность иконографии, а на разнообразие ларцов. Они могут изображаться большими и маленькими, с плоской крышкой и двускатной, расписными и резными, с ножками и без. Это свидетельствует о широкой распространенности этого вида сундучных изделий.
Со временем в России сложилось несколько сундучных центров, одними из главных стали Холмогоры и Великий Устюг, Средний Урал, г. Макарьев Нижегородской губернии. Произведения местных мастеров были популярны среди русских живописцев.
Произведения мастеров Холмогор и Великого Устюга нашли наиболее яркое отражение на исторических полотнах Константина Маковского «Боярский свадебный пир в XVII веке» (1883)[189 - Музей Хиллвуд (Вашингтон), инв. №51.79.], «Минин на площади Нижнего Новгорода…» (1890-е)[190 - ГРМ, инв. № Ж-1544; вариант в НГИАМЗ.]. Художник тщательно изобразил сундуки, ларцы-теремки, скрыни и шкатулки. Это типичные изделия северных мастеров, обитые кованым железом с цветными подкладками. Маковский, как правило, изображал вещи исторически достоверно. Тем не менее, на полотне «Минин на площади Нижнего Новгорода…» можно увидеть большой красный сундук, изготовленный во II половине XIX века (вероятнее всего, в Муромском уезде) – времени господства мануфактур. Однако этот анахронизм не мешает восприятию полотна.
Другим крупным центром русского сундучного производства были заводские поселки Среднего Урала. Известно, что уральский сундук[191 - ОНИ ГРМ, инв. № М-359.] изображен на полотне художника Н. Д. Дмитриева-Оренбургского «Пожар в деревне», датирующемся 1879 годом[192 - ГРМ, инв. № Ж-2926. См.: Богуславская И. Я. Об одной коллекции произведений народного искусства // Коллекции и коллекционеры. Сборник статей по материалам научной конференции (Русский музей, Санкт-Петербург, 2008). – Альманах. Вып. 253. СПб, 2009, С. 216, 217.]. Он находится среди другой домашней утвари, спасаемой крестьянами из пожара. Художник скрупулезно выписал частности формы и декора сундука. Он прямоугольный, со слегка покатой крышкой, обит металлическими пластинами с прорезью и растительным орнаментом, выполненным в технике тиснения. Лицевая стенка разбита на три поля: два широких и одно узкое. В каждом находятся «зеркала», т.е. кусочки начищенного до блеска железа. Украшение боковых сторон повторяет в сокращенном виде декор лицевой. В целом изображенный сундук представляет типичное произведение уральских мастеров II половины XIX века.
Есть сведения, что под влиянием уральских изделий, привозимых в XVIII веке на местную ярмарку, начали делать сундуки жители города Макарьева (Нижегородская губерния)[193 - Федоров В. М. О производстве сундуков в городе Макарьеве // Нижегородский сборник. Т.X. Нижний Новгород, 1890, С. 193.]. О популярности макарьевских сундуков свидетельствуют произведения Б. М. Кустодиева, например, эскиз «Сундучник» (1918), одноименное живописное полотно (1920) и картина «Купец» (1923), где изображены многочисленные сундуки, поставленные в виде «горки»[194 - ГРМ, инв. № РС-5920; Научно-исследовательский музей РАХ (г. Санкт-Петербург); НГХМ, НГХМ-Ж-957.]. Если в эскизе сундуки представлены обобщенно (хотя можно уловить основные мотивы и композиции росписи), то в живописных полотнах художник тщательно прописал каждую частность их внешнего облика. Сундуки служат стульями и столами. На их лицевых стенках изображены большие букеты цветов, некоторые украшены «морозом» по жести и полосами с тисненым орнаментом.
Не всегда художники изображали сундуки с достаточной точностью. Например, на полотне В. В. Пукирева «Прием приданого в купеческой семье по росписи» (1873)[195 - ГТГ, инв. №352.] изображен сундук, оборотная сторона которого декорирована столь же богато, как и лицевая. На изделиях такого типа этого никогда не было. Сочетание утонченной росписи, состоящей из растительных мотивов, с грубыми металлическими полосами также не характерно для русских сундуков.
Таким образом, важная роль сундучных изделий в культуре нашла яркое отражение в изобразительном искусстве. Названные изображения свидетельствуют о широком распространении в европейских странах самых разнообразных сундучных изделий: сундуков нескольких видов, шкатулок, ларцов, баулов. Они украшались прорезными железными полосами с цветными подкладками, бархатом, росписью, инкрустацией. Многие изображения являются важным историческим источником, способным прояснить те или иные аспекты жизни людей прошлого. Они не только иллюстрируют особенности бытования сундучных изделий, но и фиксируют все основные изменения их конструкции и художественного стиля.
Опубликовано: Сундук в изобразительном искусстве // Петербургские искусствоведческие тетради. Статьи по истории искусства. АИС. – 2020. – Вып. 58. – С. 187—194.
II. СЕВЕРНЫЙ СУНДУЧНЫЙ ЦЕНТР