Из истории русского сундучного производства. Сборник научных статей

По определению П. И. Савваитова, «подголовник – невысокий сундук или ларец с наклонной крышкой, окованный железом, с внутренним замком и с выдвижными внутри ящичками, в которых хранились драгоценности»[66 - Савваитов П. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, в азбучном порядке расположенное. – СПб.: тип. Императорской Академии наук, 1896, С.104.].

Одно из самых ранних упоминаний слова «подголовок» встречается в 1574 году в Книге прихода Волоколамского монастыря: «Да в том же подголовке 5 рублев 20 алтынъ 8 де [нег] волостныхъ емчужных»[67 - Словарь русского языка XI—XVII вв. / гл. ред. Ф. П. Филин. Вып. 15. – М.: Наука. 1989, С. 245.]. В переписи вещей архиепископа холмогорского и важского Афанасия в 1702 году указано множество сундуков и среди них «подголовокъ под красною кожею окованъ резным луженым железом», в котором хранились деньги[68 - Гончарова Н. Н. Русские расписные сундуки XVII—XVIII веков в собрании Исторического музея. – М.: ГИМ, 2018. – (Золотой фонд Исторического музея), С. 17.]. В 1722 году подголовок упоминается среди покупок Екатерины I: «Тогожъ числа куплен подголовокъ на поклажу писем, дано 2 р. 3 алт. 2 д.»[69 - Забелин И. Домашний быт русских царей и цариц в XVI и XVII столетиях. Материалы. Том III. – М.: Языки славянской культуры, 2003 (материалы к тому II), С. 768.].

Подголовник (или подголовок, подголовашник) представляет собой предмет, изготовленный из дерева, чаще всего – дуба. По форме это – ящик со скошенной крышкой. Как правило, крышка состоит из двух частей, которые соединялись шарнирами: узкой, расположенной параллельно дну, и широкой, наклонной. Пропорции подголовников не были одинаковыми. Они варьировали от очень изящных произведений до массивных больших сундуков. Изнутри сундуки разделялись деревянными пластинками на несколько отделений (их количество строго не определено), нередко на внутренние стенки навешивались ящички, снабженные дополнительной системой запоров[70 - Как в подголовниках из коллекций ФГБУК «Государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник «Александровская Слобода» (инв. № Д 1479) и ФГБУК «Государственный Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник» (инв. № Д-1249).]. На боковых стенках подголовников – металлические ручки. Изделия обивались железными полосами, либо ажурными, либо сплошными. Под них подкладывалась слюда или ткань зеленого и/или красного цветов. Фигурная железная пластина защищала отверстие для ключа. Часто она украшалась гравировкой. Среди прорезного металлического орнамента порой встречаются надписи, обозначающие год создания вещи и мастера (или владельца)[71 - Подголовник из КБИАХМЗ, на который нанесены инициалы и дата создания: 1771 год (инв. № Д-118).]. На внутренней стороне крышки или на стенках северных подголовников можно встретить роспись[72 - Например, из коллекции ГИМ, инв. № ГИМ 43803/ДIV-61 (Гончарова Н. Н. Русские расписные сундуки XVII—XVIII веков в собрании Исторического музея. – М.: ГИМ, 2018. – (Золотой фонд Исторического музея). С. 108—111).]. В описании имущества боярина Федора Шакловитого (XVII век) указано: «…подголовок Колмогорский, писан золотом, обит железом белым прорезным…»[73 - Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках. – М., 1893. – Т. 4. – разд. паг., стб.112.].

Надо отметить, что художественное оформление сундуков- подголовников было разным. В большинстве случаев оно зависело от заказчика. Встречаются как богато декорированные вещи, так и очень скромные в художественном отношении.

Подголовники служили для хранения документов, ценных вещей, денег, писем, и подкладывались в дороге под голову путешественника (как считается, от этого идет их название). Швед И. Ф. Кильбургер писал: «Подголовок не делается так, чтобы на нем писать, потому что они обиты сверху различными лужеными железными обручами; русские же пишут как в коллегиях, так где-либо в другом месте, никогда иначе как на своих коленях; но такие подголовки сделаны для путешествующих в зимнее время и очень удобны для кладки под голову в санях, потому что известно, что в русские сани имеют обыкновение класть полную постель»[74 - Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича [исследование и прил. текст] / сост. Г. Б. Курц. – Киев, 1915 – (Сборник студенческого историко-этнографического кружка при Императорском Университете св. Владимира под руководством профессора М. В. Довнар-Запольского. Вып. 6). С. 114.]. Однако такое назначение подголовников не было единственным. Известны случаи, когда они были предметом снаряжения охотников и брались на охоту.

Подголовники были распространены во всех слоях населения: они встречались и крестьянских избах, и домах посадских жителей, и покоях высшей знати, и в царских хоромах[75 - Костомаров Н. И., Забелин И. Е. О жизни, быте и нравах русского народа / авт. послесл. С. О. Шмидт. – М.: Просвещение, 1996, С. 42, 307.]. Такие вещи на протяжении длительного времени делались не только на Русском Севере, но и в других регионах страны.

Часто указывается, что сундук-подголовник – типично русское изделие[76 - Гилодо А. А. Сундуки (http://www.sundook.ru/article/a02.html#sn10). Дата последнего обращения: 12.09. 2018 г.]. Это не совсем так. Подобная форма бытовала во многих странах Европы (хотя назначение предметов порой отличалось). Рассмотрим русские подголовники на фоне иностранных произведений.

В коллекции отдела народного искусства Русского музея находится подголовник[77 - Инв. № М-4.], изготовленный в 1750 году. Он значительных размеров (34х55х42), внешние поверхности обиты кожей и гладкими железными полосами, расположенными «в клетку». Внутри каждой «клетки» помещены прорезные розетки со слюдяной подкладкой. В углах крышки и верхней стенки – прорезные накладки в виде треугольников. На личине замка в зигзагообразном обрамлении выгравирована надпись: «1750 году сентебря 23 дня срк иван чюпятова». На боковых стенках – фигурные ручки. Внутри подголовника помещено двенадцать отделений, восемь из которых – с ящиками. Подголовник, вероятно, имеющий холмогорское происхождение, отличается основательностью, солидностью и надежностью. Симметричность орнамента, его четкость, способствуют этому впечатлению. Главным для мастера было непосредственное предназначение изделия как хранилища ценных вещей и документов. Общему художественному решению подголовника свойственна мужественная грубоватость, суровость, на фоне которой все орнаментальные изыски смотрятся необязательными добавлениями[78 - Подтверждение этому – подголовник из коллекции ГМО «Художественная культура Русского Севера» (инв. № Гф 346). Он декорирован разноцветной соломкой, основные мотивы – геометрические: треугольники, звезды, ромбы и проч. Несвойственные этому типу изделий техника и материалы декорирования в данном случае привели к неоднозначному в художественном отношении результату.].

Интересен подголовник небольших размеров (14,5х16,0х9,5) из коллекции Сергиево-Посадского музея-заповедника[79 - Инв. №3972-д.]. Согласно музейной атрибуции, он был изготовлен в XVIII веке в с. Павлово Горбатовского уезда. Предмет изготовлен из дуба, тонирован, окован сплошными железными полосами, между которыми размещены четыре металлические ажурные накладки (на крышке). Последние напоминают человеческую фигуру с расставленными в стороны руками. Под накладками – кусочки слюды красного цвета. На передней стенке подголовника – врезной замок, по бокам – литые ручки. Рассматриваемое изделие интересно не только как свидетельство широкой распространенности сундуков-подголовников (их делали не только на Русском Севере), но и как иллюстрация их богатых художественных возможностей. По контрасту с произведением из отдела народного искусства подголовник Сергиево-Посадского музея-заповедника отличается особой камерностью, даже «игрушечностью», некой уютностью внешнего облика.

Английское изделие («desk box», находится в частной коллекции)[80 - Fiske J. When oak was new. English furniture & daily life 1530—1700. Ipswich, Massachusets: The Belmont press, 2013, p. 47.] подобно русским по конструкции и форме. Но остальные аспекты значительно отличаются. Вещь декорирована мастерски выполненной резьбой, состоящей из изображений драконов, розеток, цветов наподобие тюльпанов. Крышка – плоская. Изделие служило для письменных работ[81 - На Русском севере из медных сплавов делались в XVII веке чернильницы в виде подголовников (например, в коллекции ГРМ: инв. № ДРМ 3228). Это может свидетельствовать не только о первоначальном предназначении русских сундуков-подголовников, но и о путях проникновения этого вида сундучных изделий в Россию.]. Четкость, композиционная уравновешенность орнамента, уверенно вырезанные изображения свидетельствуют об опыте мастера, его высоком профессионализме.

Интересно другое английское изделие (датируется 1580 – 1620 годами), которое находится ныне в коллекции Музея Виктории и Альберта[82 - Инв. № W.4:1, 2—1911.]. Оно изготовлено из дуба с инкрустацией из самшита и мореного дуба (восемь выдвижных ящичков, расположенных внутри, изготовлены из тополя). Верхняя часть и откидная крышка изделия декорированы полосами шашечного орнамента. На лицевой, задней и боковых стенках изображены здания в стиле сундуков «nonesuch»[83 - Nonsuch chest (англ.) – один из видов английских сундуков, на которых в технике интарсии разными сортами дерева изображались гротески, фантастические здания, животные; лицевая сторона разбивалась на равные поля. Ранее предполагалось, что композиции таких вещей воспроизводят дворец Генриха XVIII в графстве Суррей. В настоящее время считается, что они делались в Лондоне эмигрантами из Северной Германии и Нидерландов, а композиции их восходят к гравюрам Вредемана де Вриса (1527—1604). Об устойчивости типа таких сундуков свидетельствуют многочисленные образцы, хранящиеся во многих музеях мира.]. На каждой стороне также расположено инкрустированное изображение восьмиконечной звезды. На лицевой стенке – металлическая личина. Этот «подголовник» имеет по сравнению с предыдущим иные пропорции (также служил в качестве письменного прибора). Он свидетельствует об устойчивости и «гибкости» формы этого типа английских сундучных изделий, о разнообразии их украшения. Английские мастера в XIX столетии изготавливали подобные вещи, декорированные не только мозаикой из разноцветных кусочков дерева, но и узорами, заимствованными из «берлинских» шерстяных изделий[84 - Например, из коллекции музея Виктории и Альберта, инв. № W.3:1 to 7—1925. «Берлинскими» изделиями называли текстильные предметы (одежду и элементы интерьера), декорированные вышивкой крестиком с использованием «берлинской шерсти», т.е. тонких, окрашенных в яркие цвета шерстяных ниток.].

Немецкие изделия («Geldwechsler-Schatulle», «Reise-Schreibpult») подобны русским и английским по внешнему виду[85 - Kunst- und Antiquit?tenauktion 25./26. September 2003. Stuttgarter Auktionshaus dr. Fritz Nagel. Katalog. – Deizisau: Druck Schefenacker, 1999, Farbtaf. 1689, 1694.]. Их внутренние полости разделены ящичками и полочками. В декорировании использовались различные техники. В рассматриваемых вещах, изготовленных в XVIII веке из орехового дерева, клена, березы и дуба, мастера обратились к интарсии, живописи и окраске. Декоративное оформление изделий построено на сочетании геометрических и растительных мотивов. В центре помещена стеклянная пластина с живописью. Ручки и накладки выполнены из латуни. В целом это высокохудожественные произведения немецкого барокко, созданное профессиональными мастерами. «Подголовники» служили местом хранения денег менялы и письменным прибором путешественника.

Норвежский «подголовник»[86 - Stiftelsen Nordm?re Museum (инв. № KM.02036).] датируется 1751 годом. Он имеет одинаковую с другими вещами подобного рода конструкцию, но несколько иные пропорции. Крышка поднимается железными фигурными петлями, по бокам – простые литые ручки. Изнутри сундук имеет несколько полочек (не сохранились). Поверхности изделия (кроме задней и боковых) разделены на прямоугольные сегменты, в каждом из которых, в синей рамке, помещена живописная композиция, состоящая из изображений букетов. Они написаны в быстрой импровизационной манере норвежских росписей по дереву. Остальные поверхности окрашены в красный цвет. На краях крышки – надписи, выполненные белой краской: «Ek Ols Domis (?) Ann 1751». Возможно, вещь служила дорожным сундуком для чиновника.

Надо особо упомянуть английское изделие других пропорций, по своей форме напоминающее комод[87 - Macquoid P. A history of English furniture. In four volumes. Vol. I. The age of Oak. 1500—1660. – New York: Dover Publications, 1972, fig.158.]. Оно имеет гладкую наклонную крышку; лицевая и боковые стенки украшены геометрическим и растительным орнаментом (низкий рельеф). Фон обработан штриховкой. Нижняя половинка изделия выдвигается. Произведение характеризуется четкостью, уверенностью работы резчика, а легко читаемый орнамент свидетельствует о богатом опыте мастера.

В коллекции отдела народного искусства Русского музея находится ларец, по пропорциям напоминающий комод (датируется XVIII веком)[88 - Инв. № М-34.]. Его лицевая и боковые стенки обиты прорезными пластинами железа с растительным орнаментом, состоящим из переплетающихся завитков (фон – бархат коричневого цвета). Дно и оборотная сторона укреплены сплошными пластинами железа. Внутри изделия – несколько полочек и ящичков, нижняя часть выдвигается.

Подобная параллель между северорусским и английским произведениями представляется не случайной, если учесть тесные торговые связи, которые установились в середине XVI века между Россией и Англией через северные порты[89 - Надо напомнить не только о значительных торговых привилегиях, дарованных Иваном IV английским купцам, но и о наличии тесных культурных связей между Россией и Англией в тот период (Накашидзе Н. Т. Русско-английские отношения во второй половине XVI в. – Тбилиси: изд-во Тбилис. гос. ун-та, 1955, С. 66, 75—77, 78, 82, 113, 114).]. Не исключено, что и сам тип сундучного изделия, названного в России подголовником, проник из Западной Европы именно через города Русского Севера. Тем более что такие случаи известны относительно других видов народного искусства. Л. А. Динцес писал о европейском происхождении т.н. «вологодского стекла» (вышивки), которое проникло в Россию через английских купцов, торговавших в Архангельске[90 - Богуславская И. Я. Проблемы народного искусства в трудах Л. А. Динцеса // Сообщения ГРМ. Вып. XI. М.: Изобразительное искусство, 1976, С. 4. Кроме того, по одной из версий, «мороз» по жести как техника декорирования сундуков проникла в Россию (на Урал) именно из Англии (см.: Промыслы Екатеринбургского уезда Пермской губернии / собр. и обраб. под ред. П. Н. Зверева; стат. отд-ние Екатеринб. земской управы. — Екатеринбург: Екатеринб. уезд. земство, 1889, С. 10).]. Иными словами, проникновение подголовника в Россию, вероятно, стало результатом недолгого расцвета русско-английских отношений в XVI столетии.

Сравнение всех этих вещей сделало наглядными их отличия. Как было сказано выше, они сходны только по конструкции и форме, во всем остальном отличаются. Это объясняется тем, что «подголовники» были сделаны в разной исторической и культурной обстановке, для разных заказчиков. Русские мастера, оценив достоинства иностранных произведений, их удобные, практичные формы, восприняли только конструкцию[91 - О не случайности совпадения форм русских и зарубежных сундучных изделий свидетельствует тот факт, в России (в частности, на Русском Севере) бытовали и специальные приспособления-«подголовники» для сна. Они представляли наклонную плоскость на брусках. Делались «подголовники» и других видов, но также с покатой плоскостью (см.: Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов // Восточнославянский этнографический сборник: Очерки народной материальной культуры русских, украинцев и белорусов в XIX – начале XX в. / [отв. ред. С. А. Токарев]. – М.: изд-во Акад. наук СССР, 1956. – (АН СССР. Труды Института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. Нов. серия; Т. 31). С. 431).]. «Пересаженное» на русскую «почву», русское изделие приобрело значительные отличия от «оригиналов», закономерно встало в ряд отечественных изделий. Таким образом, не форма и конструкция этого вида изделий претерпевала изменения в зависимости от места и времени производства, а предназначение и декоративное оформление.

В данном контексте вопрос о влияниях теряет остроту. Необходимо лишь констатировать, что русские и западноевропейские ремесленники были участниками единого культурного процесса. Поэтому важнее не регистрировать те или иные влияния, не искать сходства в конкретных деталях, а анализировать среду, условия, обстоятельства, которые обеспечили проникновение творческих импульсов.

Представляется важным вспомнить о термине «скрытое существование», который используется в фольклористике для обозначения некоторых особенностей бытования произведений. Думается, что принятие или отторжение мастерами-сундучниками тех или иных форм и орнаментов также зависело от их «скрытого существования» в местной традиции. Приживались лишь подобные приходящим извне формы изделий и орнаментальные мотивы. Ю. И. Смирнов указывал: «…заимствуется то, что соответствует либо – реже – старым, отмирающим, либо – чаще – новым, формирующимся, нормам заимствующей фольклорной традиции. Следовательно, констатируя заимствование, нужно всегда искать за ним или рядом с ним местное, собственно этническое, будь то лишь следы, осколки и фрагменты забытого»[92 - Смирнов Ю. И. Направленность сравнительных исследований по фольклору // Славянский и балканский фольклор. Обряд. Текст. – М.: Наука, 1981, С. 9—10.]. Это слова справедливы не только по отношению к фольклору, но и к сундучному производству.

Опубликовано: Русские сундуки-подголовники: художественный стиль и культурно-исторический контекст // Вестник культуры и искусств. – 2020. – №2 (62). – С. 71—77.

О ПРОИЗВЕДЕНИЯХ СУНДУЧНОГО ПРОМЫСЛА ИЗ КОЛЛЕКЦИИ ОТДЕЛА НАРОДНОГО ИСКУССТВА

В собрании отдела народного искусства находится значительное количество сундуков, ларцов и шкатулок.[93 - В данной статье речь пойдет только о деревянных изделиях, расписных и/или обитых металлическими листами или полосами. Произведения из других материалов (кости, металла, слюды, папье-маше и др.) остались вне рамок статьи. Они достойны отдельного исследования.] Общее количество – 127 произведений. Самые ранние были изготовлены в XVII столетии, самые поздние – в I половине XX века.

Основа коллекции была заложена в 1938 году, когда из Кустарного музея и Эрмитажа поступило множество сундуков, шкатулок и печатных листов. Другим важным источником стали музейные экспедиции в Архангельскую (1962, 1964, 1972, 1988, 1990), Вологодскую (1965—1967) и Костромскую области (1973). Несколько произведений поступило из частных собраний.

На некоторых вещах есть клейма и надписи. Они являются прочной основой атрибуции. В частности, на уральском сундуке[94 - Инв. № М-145.] было обнаружено клеймо, позволившее отнести его к невьянской мастерской А. С. Алексеева и достаточно точно датировать. На подавляющем большинстве вещей из коллекции клейм нет. Однако все они имеют устойчивые типологические признаки, что стало надежным ориентиром при определении времени и места их производства.

Почти все предметы из коллекции по месту происхождения можно разделить на две большие группы: к первой относятся вещи, изготовленные мастерами Русского севера, ко второй – изделия уральского центра.

Основу первой группы составила продукция мастеров Холмогор и Великого Устюга XVII—XIX веков. Вещи находятся в разной степени сохранности. Они представляют устойчивые типы изделий. Многие нуждаются в уточнении места и времени производства.

В музейных собраниях часто путаются холмогорские сундуки с великоустюгскими. Благодаря исследованию А. А. Гилодо и Т. А. Лобаневой[95 - Гилодо А. А., Лобанева Т. А. Русские сундучные изделия с кованой железной отделкой XVII—XVIII вв.//Памятники культуры. Новые открытия. 1989, М., 1990, С. 350—365.] сегодня их возможно четко разделить. В инвентарных книгах место производства большинства их не названо, время создания у некоторых указано – XVIII век. В упомянутой статье холмогорские сундуки делятся на шесть типов[96 - Там же. С. 353 – 355.].

В коллекции ОНИ к первому типу относится большой сундук, обитый «широкими плоскими просечными полосами железа, которые набивались вертикально и горизонтально, вплотную друг к другу, создавая сплошное железное покрытие всей поверхности вещи»[97 - Там же. С. 353. Инв. № М – 336. Пост. из ГЭ в 1938 году.]. Датировать эту вещь (по аналогиям из ГИМ и ВМДПиНИ) необходимо более ранним временем: I половина – середина XVII века. Место производства, не указанное в инвентарных книгах, – Холмогоры.

Ко второму типу сундуков относится девять изделий[98 - Инв. №№ М-1, М-3, М-9, М-89, М-702, М-834, М- 848, М- 885, М – 892.]. Их отличают «широкие плоские просечные полосы, расположенные вертикально на равном расстоянии друг от друга»[99 - Там же. С. 353.]. Всех их можно как холмогорскую работу (место их создания в инвентарных книгах не указано) и датировать серединой – II половиной XVII века.

К четвертому типу относится ларец, обитый гладкими железными полосами, между которыми размещены просечные накладки.[100 - Инв. № М- 2.] Место его производства в инвентарной книге не указано, время создания – XVII век. На сегодняшний момент атрибуцию возможно уточнить: Холмогоры, II половина XVII столетия.

Отдельной группой холмогорских вещей надо считать небольшие ларцы – теремки, обитые железными полосами с просечными узорами.[101 - Инв. №№ М- 11- М-15, М-16, М-349, М-1425. Маленький сундучок М-18 надо отнести к великоустюжским изделиям I четверти XVIII века, поскольку его художественное оформление идентично местным шкатулкам этого периода.] В их украшении использована слюда (иногда бумага) красного и зеленого цветов. Низ таких ларцов, часто поставленных на невысокие ножки, полностью зашит металлическими листами. Местом производства таких изделий в инвентарных книгах названа Ярославская губерния, время – XVII век. Место производства должно быть изменено: Холмогоры.

Самостоятельную группу произведений представляют небольшие лубяные коробьи, обитые железными полосами.[102 - Инв. №№ М-19, М-35, М-36, М-37, М-758, М-1603.] В инвентарных книгах место их производства не названо, время у некоторых указано – XIX век. Однако известно, что во II половине XVII столетия такие лубяные коробьи изготавливали в Великом Устюге. Например, в 1673 году Иван Васильевич Ходутин покупал лубки и замки «коробейные с прутьем» и «оковывал лубки и продавал коробьями», Петр Васильевич Ходутин продал окованную коробку с замком сыну воеводы И.И.Ржевского Тимофею за 5 алтын, позднее – большую окованную коробку на трех вертлюгах за 13 алтын 2 деньги; Яков Кузьмич Худяков в 1669 году продал «коробью окованную» жене воеводы, он же в 1670/1671 году продал на воеводский двор наряду с 11 коробками с замками и двумя подголовками 10 «лубков коробейных».[103 - Мерзон А. Ц., Тихонов Ю. А. Рынок Устюга Великого в период складывания всероссийского рынка (XVII век). – М.: изд-во АН СССР, 1960, С. 419, 409, 415.] Кроме того, есть сведения, что подобные изделия отвозили в то время на продажу в Холмогоры, Архангельск, на Вятку и Вагу.[104 - Там же. С. 626, 627, 632.] Поэтому их не могли делать в названных местностях. Этого достаточно для атрибуции лубяных коробьев как устюжской работы. Стало быть, изделия из коллекции ОНИ могут считаться изготовленными в Великом Устюге во II половине XVII столетия.

Другой группой произведений северорусских мастеров можно считать ларцы и шкатулки, украшенные слюдой и оловянными накладками. В коллекции ОНИ их три: ларец и две шкатулки.[105 - Инв. №№ М-43, М-42, М-355.] В инвентарных книгах указано лишь время их производства – XIX век. Многочисленные аналогии (в том числе выносные фонари) из других музеев, например, Эрмитажа[106 - См.: Косцова А. С. Художественное олово в России XVII века: Из собр. Эрмитажа: Науч. каталог. – Л.: Искусство, Ленингр. отделение, 1982, №№63, 64, 71—73; Уханова И. Н. Народное декоративно-прикладное искусство городов и посадов Русского Севера конца XVII – XIX веков / И. Н. Уханова. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2001, цветная вклейка между страницами 160 и 161. См. также выносные фонари из собрания ГРМ: Шалина И. А. Выносные фонари.– Светильники Древней Руси из собрания Русского музея/Альманах. Вып. 367. – СПб., 2013, С. 154 -159.], позволяют датировать эти вещи концом XVII – началом XVIII века. В литературе местом их производства называется либо Великий Устюг (И.Н.Уханова), либо новгородские или архангельские земли (?) (И.А.Шалина), либо оно вообще не указывается (А.С.Косцова, Л. Р. Никифорова[107 - Осветительные приборы конца XVIII – начала XX века в России. Каталог выставки / [Авт. вступ. статьи Л. Р. Никифорова]; Гос. Эрмитаж. – Л.: Аврора, 1975, С. 5.], Н. В. Гормина[108 - Гормина Н. В. Христианские древности. Художественный металл XI – XIX веков в собрании Новгородского музея-заповедника: путеводитель по выставке / Н. В. Гормина. – М.: Северный паломник: Новгородский государственный объединенный музей-заповедник, 2005, С. 68, 69.]), либо определяется очень широко: «Россия» (Е. Б. Елькова[109 - Россия. Православие. Культура. Каталог выставки. Государственный исторический музей. Ноябрь 2000 – февраль 2001. – М.: ГИМ, 2000, №№404 —408.]) Н. Р. Левинсон считал, что такие вещи «особенно были распространены на русском Севере»[110 - Левинсон Н. Р. Изделия из цветного и черного металла// Русское декоративное искусство. – М.: изд-во Акад. художеств СССР, 1962. Т. I. С. 333.]. В. В. Игошев писал, что хотя они «особенно часто встречались на Русском Севере», изготавливались ремесленниками из разных городов России[111 - Игошев В. В. Драгоценная церковная утварь XVI – XVII веков. Великий Новгород. Ярославль. Сольвычегодск. – М.: Индрик, 2009, С. 184, 185.]. Таким образом, сегодня твердо установлено лишь то, что они могли быть изготовлены на Русском севере. Стилистически к ним примыкают еще несколько изделий с оловянными накладками. Это ларцы с инвентарными номерами М-41, М-352, М-25. Двое первых находятся ныне на экспозиции. В инвентарных книгах указаны предположительно место и время производства – Москва (XVIII век), у последнего не указано ничего. Кроме того, оловянные накладки имеет на лицевой стороне и ларец-подголовник[112 - Инв. № М-1683.]. Они полностью идентичны оловянным накладкам зеркала, представляющего, по всей вероятности, тот же центр производства[113 - Инв. № М- 73.].

В XIX веке значительно изменился орнамент устюжских произведений. Порой грубоватая работа кузнецов начала напоминать изделия серебряников. Основным видом продукции стали небольшие шкатулки. Их стенки украсили прихотливые извивы растительных завитков. В коллекции отдела народного искусства около 17 таких произведений[114 - Инв. №№ М-18, М-27 – 34, М-345 – 348, М-353, М-703, М-757, М-841.]. В инвентарных книгах местом их производства называется Ярославль или Великий Устюг (предположительно), время создания у большинства изделий отмечено как «XVIII век» (предположительно) или совсем не указано. На сегодняшний момент можно констатировать, что вещи были созданы в Великом Устюге[115 - Иногда подтверждение места производства находится не в области искусствоведения. На внутренней стороне крышки шкатулки М-30 обнаружена наклейка: «Вод. Зав. И.А.Кононова в Великомъ Устюге».].

Среди этой группы изделий встречаются подлинные шедевры народного искусства. Речь может идти о ларце – комодике, покрытом коричневым бархатом.[116 - Инв. № М-34.] Он имеет откидную крышку, ящик и две полки внутри. Поверхность обита пластинами железа с прорезным орнаментом. Узор составлен из переплетающихся растительных завитков, образующих у замков и на боковых стенках сердцевидные фигуры. Художественное оформление этого ларца делает его похожим на произведение ювелирного искусства. Узоры поражают зрителя тонкостью, тщательностью исполнения. Ларец имеет аналогии в прикладном искусстве Скандинавии.

Другой группой устюжских произведений того же периода надо считать шкатулки, украшенные «мороженой» жестью золотистого цвета. Они обиты поверх жести тонкими полосами, углы укреплены декоративными просечными накладками. Изнутри такие вещи часто обивались бумагой или бархатом. К середине XIX века они стали одним из главных видов продукции устюжских мастеров. В ОНИ хранится 13 таких вещей.[117 - Инв. №№М-140, М-284, М-744, М-761, М-846, М-850, М-896, М-1049, М-1187, М-1291, М- 1292, М- 1293, М-1685.] Почти все они находятся в прекрасной сохранности. В инвентарных книгах место и время производства указано не у всех. По большому числу аналогий, хранящихся в российских музеях, можно считать их изготовленными в Великом Устюге в I половине XIX века. Подобные вещи также хранятся в музеях Швеции.

С Великим Устюгом связаны сундуки и шкатулки шемогодских мастеров. Деревни по реке Шемоксе находились недалеко от города. В Устюг привозились расписанные заранее заготовки и собирались в городе. Их роспись относится к типу свободных кистевых. Оно состоит из мазков широкой кистью, белильных и цветных оживок, тонкого черного контура. Сундуки расписывались яркими красками. Преобладали голубой, желтый, красный, белый тона. Роспись делалась на меловом грунте темперными красками, затем покрывалась олифой. В начале XX века наряду с клеевыми красками начали использовать покупные масляные. Композиция разбивалась на прямоугольники, растительные мотивы заключались в черные рамки. Основными мотивами декора были вихревые розетки, ромбы, растительные завитки. В коллекции отдела народного искусства имеется 20 таких изделий.[118 - Инв. №№ Р-3836, Р-3248, Р-3247, Р-3012, Р-3737, Р-3251, Р-4828,Р-4567, Р-4733, Р-2896, Р-3006, Р-4734, Р-2600, Р-2412, Р-4840, Р-4829, Р-2897, Р-2413, Р-2898, Р-2564.] Они находятся в разной степени сохранности. Все поступили из экспедиций Русского музея в Архангельскую, Вологодскую и Костромскую области. В инвентарных книгах вещи датируются по-разному: XIX век, начало XX века, II половина XIX века. У многих время производства не указано. Местом производства указываются либо Архангельская, либо Вологодская губернии. Согласно сведениям Ю. Б. Ивановой, сундучный промысел в деревнях по реке Шемоксе существовал со II половины XIX века до 1930 года.[119 - Иванова Ю. Б. Кистевые росписи сундуков Великого Устюга// Научные чтения памяти В. М. Василенко/ ВМДПиНИ. – М., 1997. – Вып.1 – С. 119.] Так и можно датировать произведения из коллекции отдела народного искусства.

Другим крупным центром производства сундуков стал Урал. Промысел стал одним из порождений заводской промышленности уже в первые десятилетия ее существования. «Дело сундуков» было частью горнозаводской культуры и искусства. Ко II половине XIX века промысел достиг широкого размаха. Сундуки производились в Екатеринбургском, Верхотурском, Осинском, Оханском и других уездах Пермской губернии. Крупнейшими центрами промысла были Невьянский и Нижнетагильский заводы. Уральские сундучники принимали участие в различных выставках. Их продукция часто отмечалась наградами. Уральские сундуки можно было встретить не только во внутренних губерниях России, но и в Средней Азии, Сибири, Китае. Изделия продавались как на крупных ярмарках – Нижегородской и Ирбитской, так и на мелких – Крестовской, Алапаевской, Бугульминской, Ишимской, Шадринской, Камышловской, Троицкой. Главные роли в промысле играли владельцы крупных мастерских. Они представляли его на различных смотрах регионального и национального масштаба. Развитие промысла шло по пути от домашнего производства к крупному предприятию. Об этом свидетельствовало неуклонное нарастание на протяжении XIX века числа наемных рабочих в мастерских (при сокращении количества последних). В I половине XX столетия промысел постепенно прекратил свое существование в Нижнем Тагиле. В Невьянске производство сундуков было известно до 1960 – х годов.

Продукция сундучного промысла разнообразна. Изделия отличались по размеру, художественному оформлению, функциональной принадлежности. Они были крашеные, «зеркальные», бронзовые, делились на подголовки, ларцы, шкатулки и т. д.

Коллекция ОНИ насчитывает 19 уральских произведений[120 - В ходе работы выяснилось, что некоторые вещи ошибочно названы в инвентарных книгах уральскими. Например, шкатулку с инв. № М-140, ранее отнесенную к Невьянскому заводу Пермской губернии, сегодня можно атрибутировать как произведение великоустюжских мастеров. Это подтверждают аналогии (из ВГИАиХМЗ, см. воспр.: Капустина А. В., Сыроватская Л. Н., Чебыкина Г. Н. Великий Устюг. Великий Устюг, 2007, ил. между стр. 32 и 33; из ГРМ, инв. № М-8, внутри шкатулки выгравирована надпись: «Город Устюгъ мастеръ Плисовъ 1834 г.»).], находящихся в различной степени сохранности. Она состоит из шести сундуков, шести ларцов, шести шкатулок и тумбы.[121 - См. подробнее о коллекции уральских сундуков и шкатулок из ОНИ: Пудов Г. А. О произведениях уральского сундучного промысла//Страницы истории отечественного искусства. Сборник статей по материалам научной конференции. Русский музей, Санкт-Петербург, 2010. Вып. XVIII/ Альманах. Вып. 300, 2011, С. 258—270.] Почти все они относятся к устойчивому «невьянско-тагильскому типу», т.е. это изделия, окованные разными видами железа – чеканным, «мороженым» и зеркальным. Вещи имеют не только художественную, но и историческую и этнографическую ценность. В инвентарных книгах они датируются XVIII – XIX веками. У большинства местом создания названы Тагильский или Невьянский заводы. Они находились соответственно в Верхотурском и Екатеринбургском уездах Пермской губернии. Изделия имеют различные источники поступления. Ларцы поступили из Государственного Эрмитажа в 1938 году.[122 - Инв. №№ М- 20 – М-24.] Сундуки и шкатулки – из Кустарного музея также в 1938 году.[123 - Инв. №№ М-137, М-138, М-139, М-145, М-146, М-147, М-148, М-149, М-359. Сундук М-701 поступил в 1961 году от К. М. Новиковой (Ленинград), сундук М-1128 – через Закупочную комиссию в 1971 году, М-7 – из ГЭ в 1938 году.] Кроме того, в собрании ОНИ находится тумба, выполненная в невьянских мастерских. Вещи имеют различные размеры, покрыты листами жести, раскрашены. В качестве цветной подкладки использовались ткани или кусочки окрашенного металла. Слюда в уральских изделиях, в отличие от великоустюгских и холмогорских, не встречается. Почти все вещи изнутри оклеены бумагой, некоторые имеют секретные отделения. Многие из замков снабжены музыкальным механизмом, приводящимся в действие поворотом ключа.

Изделия представляют устойчивые типы продукции уральского центра. Самым ранним в коллекции является сундук мастера М. Хмелева. Он был изготовлен в Невьянске, в 1787 году.[124 - Инв. № М-701.] Это изделие прямоугольной формы, деревянная основа которого покрыта медными листами с гравированным орнаментом. Он целиком покрывает поверхность сундучка. На крышке, в картуше из двух рокайлей, видна гравированная надпись «1787 Сибирь НЕ..за..да М. М. Хмелевъ». Даже при отсутствии надписи можно было бы предположить, что сундучок выполнен либо на Невьянском заводе С. Яковлева, либо на уральских предприятиях Демидовых. Мотивы орнамента характерны для продукции именно этих заводов: сеточка с кружком в центре, овальные углубления, подчеркивания изгибов листьев точечной линией, изображения льва, птиц, дельфинов и т. д. Орнамент полностью соответствует гравированному украшению демидовской медной утвари и посуды XVIII века. Особенно характерны изображения птиц на крышке этого сундучка. Они симметрично расположены по сторонам от замка. Заметна та расчетливость, продуманность композиции, которая свойственна продукции невьянских мастеров.

Другое изделие[125 - Инв. № М-7.] позволяет определить, насколько устойчивым был набор форм и видов изделий сундучного промысла. В инвентарной книге вещь датируется XVIII – началом XIX века. Место производства – Нижний Тагил. «Зеркальные» вставки занимают одно из главных мест в декорировании. В технике гравировки и тиснения на поверхность нанесены различные геометрические фигуры. Крышка украшена своеобразной розеткой, с размещенными внутри ее тюльпанообразными мотивами (орнамент по масштабу не совпадает с крышкой, вероятно, мастер использовал лист, предназначавшийся первоначально для другого изделия). Орнаментальная композиция сундука напоминает украшение других уральских изделий, например, известных чусовских туесов.

Мастер экономно расходовал художественные средства. Вставки «зеркального» железа украсили только переднюю стенку сундука. Они сделали более разнообразным его художественное оформление, придали ему праздничный характер. Изделие представляет характерный образец использования схем орнаментации, ставших устойчивыми на Урале ко II половине XIX века.

Рассмотренный выше сундук М. Хмелева, который с достаточной уверенностью можно датировать 1787 годом, весьма отличается от сундука М-7. Это просматривается не только в материале (листы, которым покрыт сундучок Хмелева, изготовлены из латуни, в отличие от жестяных листов, покрывающих сундук М-7), но и в усложненности, многочисленности орнаментальных мотивов, которая свойственна декору хмелевского сундучка по сравнению с другим рассматриваемым изделием. Однако при украшении последнего использована более разнообразная техника. Орнамент сундучка М-701 выполнен только чеканкой и гравировкой, в то время как в декорировании сундука с тюльпанами используются еще вставки «зеркального» железа. Высота гравированного орнамента отличается на рассматриваемых произведениях. Мастера XIX века как бы пытались компенсировать упрощение орнамента разнообразием техники. В этом видится не только проявление нового понимания декоративности, но и изменение отношения к орнаменту, его восприятия мастерами. Если ранее они использовали минимальные художественные средства, то теперь (в XIX веке) они желают поразить покупателя техническим многообразием. Кроме того, заметна некая «конвейерность», торопливость, когда мастера, передавая произведение из рук в руки друг другу, стремились как можно быстрее расстаться с ним. Скупщик или посетитель ярмарки были первыми кандидатами на приобретение изделия. Разумеется, «конвейерность» и ранее была свойственна искусству Урала, но экономические условия XVIII века все же диктовали мастеру иное отношение к своему продукту.

Как уже говорилось выше, сундук М-701 вполне помещается в ряд уральских изделий XVIII века, особенно медной бытовой утвари и посуды. Другому же изделию более свойственно иное окружение. Оно бы смотрелось весьма органично рядом с изделиями уральских кустарных промыслов XIX века. На основании общей совокупности художественных и технических приемов, примененных мастером при изготовлении этого сундука, а также существования многочисленных аналогий из коллекции ОНИ и других музеев, датировку изделия необходимо несколько «отодвинуть» ближе к середине XIX столетия.

В период конца XIX – начала XX века в Невьянске производились сундуки, которые при расположении их один на другом составляли «горки». Вероятно, такое назначение имел сундук значительных размеров, хранящийся в ОНИ[126 - Инв. № М-145. Размеры: 83х41х25.]. Это деревянное изделие, обитое листами чеканной и «мороженой» жести. На листах – геометрический и растительный узор. Он образовал привычную для подобных сундуков композицию. Зигзагообразные мотивы разделили поверхность изделия на участки, украшенные листами «мороженой» жести. На эти участки дополнительно наложены в виде клетки жестяные полосы. Такое художественное оформление имело продуманный неброский эффект, вполне соответствующий роли вещи в интерьере уральского дома. Согласно инвентарной книге ОНИ, это изделие мастерской А. О. Алексеева было изготовлено на Невьянском заводе Пермской губернии <…>[127 - См. статью в настоящем сборнике.].

Заводские мастера «приготовляли» ларцы, шкатулки и сундуки в соответствии со спросом, который регулировался требованиями моды и пожеланиями заказчика. Одними из самых распространенных технических приемов стали тиснение и прорезь. При этом мастера часто использовали вставки «зеркального» железа восьмиугольной и сердцевидной формы. Оживляли художественное оформление вещей металлические пластины, окрашенные в зеленый, красный или синий цвета. Они подкладывались под жестяные листы, покрывающие сундуки. В собрании ОНИ имеется два таких изделия. Они имеют различные размеры[128 - Инв. №№ М-359 (82х45,5х39,5), М-1128 (148х69х57).]. Одно из них, согласно инвентарным книгам, датируется концом XVIII – началом XIX века (предположительное место изготовления – Пермская губерния), другое – II половиной XIX века (место производства – Нижний Тагил). Композиция орнамента построена на сочетании геометрических и растительных мотивов. Она привычно разбита на сегменты. При таком решении композиции было проще украшать большие количества продукции. Мастера умело расположили на поверхности сундука «зеркальные» вставки, не перегрузив композицию. Цветные и «зеркальные» детали оживили декоративное оформление изделия, внеся в него присущее произведениям народного искусства радостное настроение. При этом не исчезли обусловленные предназначением вещей такие их свойства, как надежность и прочность.

Особенности художественного стиля двух последних рассмотренных произведений, в т.ч. и подобие орнаментальных мотивов изделиям II половины XIX века, технические особенности их декорирования, описания этих вещей в специальной литературе II половины XIX столетия, а также ряд второстепенных обстоятельств свидетельствуют о том, что названные сундуки были выполнены в Пермской губернии во II половине XIX века. Известно, что сундук М – 359 был изображен на полотне художника Н. Д. Дмитриева – Оренбургского, датирующемся 1879 годом[129 - ГРМ, инв. № Ж-2926.]. Поэтому время его создания можно ограничить III четвертью XIX века.

Другим видом продукции уральского сундучного промысла были ларцы. Пять ларцов-теремков из коллекции ОНИ датируются в инвентарных книгах XVIII веком[130 - Инв. №№ М-20—24.]. Вещи имеют стандартный прямоугольный корпус с четырехскатной крышкой. Невысокие ножки на четырех углах основания придали изделиям устойчивость. Мастера использовали при их декорировании то же разнообразие техник, как и на рассмотренных выше сундуках: раскрашивание, тиснение, гравирование, прорезь, разноцветные и «зеркальные» вставки. Гравированный орнамент ларцов состоит из геометрических и растительных мотивов.

Изделия этой группы (инв. №№ М-21, М-23) нуждаются в более внимательном рассмотрении. Произведения подобной формы были распространены в России в XVII – XVIII веках. Однако форма не может быть основанием для атрибуции этих вещей XVIII веком. Обращение к традиционным видам изделий всегда было свойственно искусству Урала. Кроме того, данный вид продукции местного сундучного промысла был популярен на протяжении весьма длительного времени.