Племя – исток, племя – исход

– Я просто не хочу, чтобы ты уходил неизвестно ради чего. Один.

– Я пойду с тобой, – внезапно проговорил Пте, нарушая своё многодневное молчание, и Цзара уставился на него с диким удивлением, в то время как Шиста невесело усмехнулся, махнув рукой:

– А! У вас всю жизнь одно на уме. Кстати, будь осторожен, Цзара, если всё же решишься идти. Если Вывернутый собрался с тобой, значит, он уверен, что вы не вернётесь.

– В каком смысле?

– Ну, понимаешь… черепуглы видят смысл своей жизни в красивой, правильной смерти. Они всю жизнь себя готовят к тому, чтобы умереть с достоинством, живут ради этого. Они верят, что после смерти вернутся к тем, кого считают своими покровителями – к вальхаларам. Валаров-то они почему-то не очень жалуют. Кажется, думают, что это валары их сюда и притащили с лун, что были до Стужевечной Ночи. Они не боятся смерти, как не может ни один из самых отчаянных возрекающих, они живут одной только мыслью о ней, поэтому, как я думаю, у них нет ни государств, ни мудрёных приспособлений. Дико, правда? Именно поэтому те черепуглы, что живут к западу от Клыкаменной равнины, на самом дальнем Дальнем Западе, постоянно воюют с племенами других инодумов.

– А наши не воюют? – перебил Цзара.

– Нашим места не хватает, – усмехнулся Шиста.

– А ещё о них что-нибудь известно? – Цзара, знавший Пте уже порядочное количество времени так поразился подробностями о его расе, что забыл даже, с чего вообще начался разговор.

– Ну, например, то, что они ровным счётом ничего не чувствуют, из того что чувствуем мы, возрекающие, кроме боли, конечно. Хотя… – В этот момент его лицо приобрело такое выражение, что принять его сразу, согласиться с тем, что это лицо на такие выражения способно, было трудно. Шиста ушёл, зарылся куда-то в глубины своей памяти и долго не возвращался обратно, а когда вернулся, то сказал как-то неожиданно печально:

– Бывают порой у них такие номера, что даже не знаешь, что и думать, и как понимать. А порой вообще мурашки пробирают от их поступков. Ладно, дружище, – он снова оживился, – Давай-ка уже делом займёмся, нам ещё бо?льшую часть на себе тащить из этого.

– А почему мы твоего тавта не взяли? – спросил Цзара, решив, что окончательное решение вынесет в становище и принимаясь за нож.

– Ты… – Шиста сначала нахмурился, обдумывая вопрос, и сразу же усмехнулся. – Ты думаешь, тавта можно бы было навьючить?

Цзара ничего не ответил.

На подходе к селению, всех троих что-то насторожило, и по мере приближения к нему продолжало настораживать всё больше и больше. Они шли вдоль самого вирсинкского предлесья, которое порой становилось довольно размытой границей между двумя средами обитания, так как, то и дело край равнины оказывался заросшим мелкой порослью самых различных деревьев. Поэтому ни по каким признакам невозможно было понять, что же всё-таки не так, даже когда уже начали появляться чёрные деревья с Дальнего Запада. Быть может, какое-то самостоятельное чутьё охотников успело определить по невидимым признакам близкую опасность? Так или иначе, все трое, не сговариваясь, стали двигаться крадучись, до тех пор, пока не подошли к небольшому холму, за которым уже было видно становище. Шиста напряжённо сбросил со своих плеч тяжёлый мешок, знаком велел Цзаре и Пте оставаться на месте, а сам, пригнувшись с наивозможнейшей в такой позе скоростью, ринулся вперёд. Не прошло и нескольких минут, а он, весь запыхавшись (хоть и пробежал-то всего-ничего) примчался обратно. По правде говоря, ему даже рот открывать было не нужно – всё читалось по лицу.

– Скварны, – выдохнул он. – Штук сто, – это только которых я успел заметить. Похоже, застали племя врасплох, и уже давно, – бой почти затих, но туамов что-то маловато, скорее всего, кто-то успел уйти в лес. Нужно что-то немедленно решать! – последнюю фразу он произнёс уже в нервном нетерпении, буквально вскипев на глазах.

– Что решать? Вступим в бой – вот и всё, – бросил Цзара, вытаскивая из-за спины лук.

– Умрём напрасно, – нервно ответил Шиста, – Хоть и убьём несколько этих пэжвуа вуфсле.

– Не напрасно, – коротко прошипел Пте, надевая на каждый из пальцев своих передних лап острый, как осколок горного хрусталя накогтник, из тех, что в великом множестве были прикреплены к его загривку. Цзара в тот момент впервые увидел, каким неприятным огнём разгораются глаза черепугла в предвкушении боя, а кончики раздвоенного хвоста начинают трястись, словно хлипкие листья на сильном ветру.

– Пте, – с нажимом, словно едва сдерживаясь, проговорил Шиста. – Это, конечно, для тебя БОЛЬШОЙ шанс, но сейчас давай немного подумаем и подождём для наших судеб ещё более героический конец, а не попахивающий идиотизмом!

– Давайте подойдём поближе, понаблюдаем, – предложил Цзара.

Они короткими но быстрыми шагами добрались до того места, где останавливался Шиста и затаились в траве меж редких тонких деревьев на вершине земляного бугра, откуда им было видно всю стоянку. Битва уже давно отшумела и большинство скварнов восседало молча на своих свирепых тавтах, смотря, как туамы подтаскивают к их сборищу убитых воинов Мергалона (а их, кстати, было немало), собирают из потрёпанных арду припасы и оружие и грузят всё это на повозки, которые им предстоит, вероятно, тащить на себе. Прошло немного времени, и бо?льшая часть скварнов-наездников, разделившись на два отряда, между которыми расположились пленные мужчины племени, отправилась на юг, покинув окраину вирсинкского леса. В селении осталось около трёх десятков пеших воинов Мергалона, туамские женщины, дети, приближённые к вождю и всего около пятнадцати охотников племени.

– Что же они остались? – спросил вполголоса Шиста. – Хотят дождаться что ли, когда те, что успели уйти в лес, вернутся?

Никто ему не ответил, и они молча продолжили наблюдать.

– Какого демона они тут ждут? – заговорил снова Шиста сквозь зубы, когда через несколько минут ничего не произошло.

– Жаль, что только начало года и в племени почти нет вина, а то, что было, скорее всего, забрали с собой всадники, – медленно проговорил Цзара. – Иначе бы они все давно перепились.

– Интересно, а где их тавты? – спросил Шиста.

– Охотятся, – ответил Цзара.

– А, может, они приехали на некоторых по-двое? Поэтому и остались здесь. Может тавты устают нести двух скварнов за раз?

– Наладонников нет, – задумчиво произнёс Цзара.

– Что? – Не понял Шиста.

– Скварны-наездники носят на ладонях специальные кожаные пластины, иначе им трудно держаться за гриву, – пальцы слишком толстые и короткие, не как у нас. Это не всадники, и, соответственно, не собираются уезжать отсюда верхом. У них нет тавтов.

– Это хорошо… – начал было Шиста, но Цзара не дал ему договорить.

– Мы сможем перебить их, – коротко сказал он, и при этих словах Пте, который сидел по левую руку от него, с непонятными словами «пушш-хасарр!» рванулся было вперёд, но Цзара успел схватить его за один из кончиков хвоста.

– Подожди. У тебя есть трубка. У нас с Шистой – луки. Начнём атаковать издалека, и пока они поспешат сюда, кого-нибудь да успеем убить. А когда они оставят селение, я уверен, наши сообразят что к чему, и помогут. Пте, беги вон туда, – он указал налево, – Ну примерно вон к тому дереву. А ты, Шиста, наоборот – на север, примерно на такое же расстояние. Я останусь здесь, и начну атаковать, как только вы добежите. Вы тут же подхватите.

Пте, даже не дослушав до конца и пожелав, почему-то, голодной смерти, умчался прочь а Шиста слегка замешкался.

– Что? – спросил Цзара. Ему вдруг стало неловко, оттого, что он неожиданно для себя отдал поручение туаму, который был на много лет старше его, и до сих пор сам принимал решения в охоте, да и в остальных действиях, требующих принятия каких-либо решений. Но только вот Шиста вряд ли часто сталкивался со скварнами, а Цзара почти что жил с ними с детства, и кому как ни ему было знать о том, как они себя поведут и о том, как нужно вести себя с ними. Да и в тот момент, честно говоря, его охватило страшное нетерпение оттого, что они уже битый час торчали в траве и смотрели на разграбленное и взятое в плен селение.

Но Шиста, словно сразу поняв его мысли, не стал пускаться в разговоры и, ничего не ответив, засеменил туда, куда ему указали.

Цзара взялся за лук. «Далековато», – с досадой подумал он, но всё же, что есть сил, натянул тетиву и выстрелил. Он особо и не надеялся попасть, однако стрела угодила-таки в одного из воинов, расположившихся у крайнего арду, правда не убила, а, похоже, лишь ранила. И тут же слева едва уловимый звук звонкого духового плевка сопроводил значительных размеров отравленную иглу из того места, где затаился Пте. И игла достигла своей цели, заставив в ужасе метаться ещё одного. Через мгновение выстрелил и Шиста, и его стрела на раз свалила здоровенного скварна. Прежде чем скварны опомнились и поняли, откуда ведётся стрельба, Цзара успел натянуть тетиву дважды. Враги почти всей сворой кинулись к ним. Цзара стрелял ещё и ещё, но несколько раз промахнулся, да и не все его стрелы валили врагов намертво. Зато Шиста, опытнейший из охотников, стрелял без промаха и почти каждого, в кого попадал, убивал на месте. Как обстояли дела у Пте, Цзара не видел и не слышал из-за воплей приближающихся врагов, которым до их засады оставалось уже шагов двадцать. Цзара откинул лук, прижался к земле и вытащил меч, подаренный ему племенем Голого Солнца. Кровь так стучала в ушах, что, казалось, должна была вот-вот из них политься.

Скварны рассеялись, приближаясь цепочкой, и когда двое из них по обе стороны от Цзары почти пробежали мимо, не заметив туама, песочный цвет кожи которого был весьма схожим с цветом травы, он в одно мгновение поднялся на ноги и, выхватив из набедренного футляра нож, запустил его в бок ближайшему из врагов. Второй рванулся к нему, но в этот момент позади него раздался неистовый вопль «хасаррр!», и он на секунду замешкался. Цзаре не составило большого труда увернуться от тяжелого топора и вонзить узкое лезвие своего меча в грудь скварну. Туам огляделся. Слева Пте расправлялся один с двумя скварнами – они могучие, тяжелые ничего не могли сделать против его молниеносных движений и уже истекали кровью, истыканные и изрезанные страшными когтями-напёрстками. И тут же, слева и спереди, к Цзаре неслось самое большое количество противников – четверо, здоровенные, освирепевшие от злобы. Ему ещё кое-как удалось отразить удар ближайшего и рубануть ему по ногам, но вот против остальных, что держались вместе, идти было невозможно, и Цзара что есть сил рванулся в сторону леса. Пробежав несколько шагов, он заметил Шисту, который спешил навстречу, но оценив ситуацию, остановился, выдернул из-за спины лук и прицелился. Цзара как можно ниже пригнулся к земле, и почувствовал дуновение от пролетевшей над ним стрелы. Обернувшись на мгновение, он понял, что вокруг осталось всего три скварна, и вдалеке в дикой пляске полосовали друг друга черепугл и особо проворный из них. Но те двое, что гнались за Цзарой, были уже так близко, что один из них в следующий миг всё-таки до него дотянулся.

Мощный удар в бок не-то кулаком, не-то палицей свалил Цзару на землю и заставил прокатиться по ней ещё шагов семь. Тут же на него всей своей махиной взгромоздился скварн и приставил нож к горлу. Ещё одна стрела Шисты, освободила молодого туама от этой тяжести, но на его место вскочил второй. Цзара, чьи руки оказались придавленными к земле намертво, с отчаянием осознал, что Шиста не успеет выхватить новую стрелу, и почувствовал уже, как под кожу проникает холодное острие всё того же ножа, как вдруг скварн с противным воплем соскочил с него и начал извиваться в нескольких шагах на земле.

– Пте! – закричал вдруг Шиста и кинулся куда-то мимо Цзары.

Когда Цзара поднялся и, с трудом переходя на бег, приблизился к Шисте, склонившемуся над черепуглом, всё уже было кончено.

– Что случилось? – скривившись, спросил он, ещё даже не увидев Пте целиком из-за спины Шисты.

– Ничего, – прошипел инодум, с трудом поднимаясь. – Ногу сломал.

Оказывается, когда жизнь Цзары висела на волоске, а Шиста только накладывал стрелу на лук, Пте, который всё никак не мог расправиться со своим противником, вдруг бросил его, повернувшись спиной, и снова достал духовую трубку, чтобы помочь. Единственный оставшийся скварн ударил его по ногам палицей, повалив на землю, и почти уже нанёс решающий удар, но вовремя подоспел Шиста.

– Ты мог умереть, – сказал тихо Цзара, осознав что выжил благодаря черепуглу.

Секунду длилось молчание, а затем Шиста, из брови и рта которого текла кровь, засмеялся так, будто услышал самую смешную в своей жизни байку, правда настоящего веселья в его смехе не было – это выглядело как попытка выдохнуть запредельное напряжение.

– Пошли, – сказал он, отсмеявшись. – Сюда прибежали не все, штук пять точно осталось в становище.

Цзара помог подняться Пте, у коего было серьёзно повреждено определённо больше одной лапы и, пытаясь его поддерживать, последовал вслед за Шистой, умчавшимся вперёд.

Как они и надеялись, тех скварнов, что в небольшом количестве остались в становище, перебили, быстрее врагов оценив ситуацию, пленённые охотники. Когда Цзара, Шиста и Пте вошли в селение, они тесной кучкой стояли среди трупов врагов и своих сородичей и смотрели на них в нерешительном изумлении.