Племя – исток, племя – исход

– Вас только трое? – спросил кто-то негромко.

– А вы думали пятьдесят? – усмехнулся Шиста, присаживаясь на валяющуюся бесхозно жердину. – Что эти скварны остались?

– Они нам не сообщали, – ответил вождь, устало присаживаясь рядом. Всю его голую грудь пересекал большущий рубец, кровь от которого уже запеклась. – Не хотели, чтобы успевшие уйти вернулись и помогли нам перекочевать. Судя по их действиям и разговорам, они хотели обобрать нас начисто – до последней рыбьей кости, только вот увезти зараз им всё не удалось. Они были уверены, что ушедшие не станут атаковать, и совершенно не ожидали опасности с востока. Вы молодцы, – он покивал с уважением в глазах, – Втроём убили двенадцать воинов Мергалона. Два туама и черепугл! Теперь спасти сможем хоть что-то, если отправимся вслед за уцелевшими в лес, не медля.

– Тавтов не поубивали? – спросил Шиста.

– Нет. Благодаря им многие и смогли уйти. Твой Полосатый тоже жив, не волнуйся. Слава валарам, ушли почти все женщины и дети.

– А как они сумели вообще напасть? Раньше же мы всегда засекали их отряды.

– Так то – отряды, – вздохнул вождь, – Делегации. А тут почти две сотни, одновременно ударившие с трёх сторон. Сильно зол был Маур на нас – столько лет плевали на его власть. Теперь, после побоища он и вовсе нас не оставит, хоть целый год будет весь лес осаждать, до самой засухи.

– Мергалон, по слухам, воюет с кем-то, – сказал Шиста. Он мрачно смотрел на остатки бывшего становища и Цзара мог только догадываться, что чувствовал этот опытный воин, жизнь которого тоже теперь изменилась навсегда. Все их жизни теперь изменились. Не осталось в окрамирье туамов, пренебрегающих силой Мергалона.

– Готовится к войне, – ответил спустя какое-то время вождь. – И сейчас ему нужны воины, как никогда. Да что говорить, – Вождь поднялся. – Надо как можно скорей уходить в чащу. Друзья, – он обвёл взглядом Шисту, Цзару и Пте, – Вы славно сражались, таких битв я не видел уже столько, сколько вы ещё не прожили. Вы заслужили почёт и отдых, но сейчас нам нужна помощь каждого воина, и я прошу вас о помощи – нужно уйти и унести как можно больше до темноты.

– Да какие отдыхания, вождь! – поднялся и Шиста. – Я хребет надорву, а этим мерзавцам ничего не оставлю. И пусть Маур хоть собственный язык проглотит от злости!

Мужчины племени (всего, если считать Цзару с Шистой, их было двадцать два), а также несколько женщин, не успевших или не желавших уйти без детей, собрали всё самое необходимое из оставшегося в стоянке провианта и уже через несколько часов двинулись на север – к стене Вирсинкского леса.

Шли молча, никому, понятное дело было не до разговоров, даже детям. Цзара, уже давно познавший, что значит внимание подданных Мергалона, был, тем не менее, подавлен не меньше остальных. Он сильно привязался к племени Голого Солнца и порой почти до конца пропитывался их относительной беззаботностью, однако в глубине души всегда знал, что рано или поздно она должна закончиться. А в придачу начала подмывать дурацкая, на первый взгляд, мысль, что его присутствие в их племени сыграло не последнюю роль в том, что произошло. И, может быть, не он один мог так подумать?

Пытаясь как-то отодвинуть всё больше гнетущее настроение, Цзара начал усердно оглядываться по сторонам. Он впервые оказался в лесу, о котором в его родном племени никогда не ходило добрых слухов, и он бы мысленно готовился к самым неожиданным и неприятным встречам, если бы не был знаком с Птахом, чью кровь уже давно выпили корни рухи. Пришедший от луноглазых однажды бывал здесь, и, когда друзья с некоторым придыханием, словно в ожидании чего-то таинственного, спрашивали об этом, он со снисходительной улыбкой развеивал их тёмные представления. Да, водились здесь совершенно иные звери и птицы, нежели на равнине, и некоторые из них были и сильны и коварны, но всё же они не имели ничего общего с теми кошмарами, о которых толковали беззубые старики по вечерам у костра. Взаправду существовали и пауки, величиной превосходящие даже скварнов и плетущие не паутины – а огромные сети меж исполинских деревьев, но не было, например, глиняной ведьмы, утягивающей всё встречаемое ей в болото бродящее, словно живое, по всему лесу. По крайней мере, Птах был уверен, что её не было и быть не могло. Не встречал он ни разу также и Утопленного Царя, разрывающего на части заблудившихся, и Летающие Поляны, попав на которые можно было, по слухам, умереть от страха. А вот двенадцатиногих он видел воочию и соглашался, что от них нужно держаться подальше. Но в целом, Птах всегда подытоживал, что и в лесу и в степи нет никого опаснее и сильнее возрекающих, как ни страшны казались бы те, рядом с кем они жили.

Цзара молча перебирал в памяти всё то, что он слышал о Вирсинкском лесе, пока они шли меж огромных сплошь замшелых невероятно древних деревьев, по которым скакали какие-то мелкие зверьки, внимательно разглядывающие их из гущи крон. Справа шёл Шиста, который, по всей видимости, не мог долго молчать, и время от времени просвещал Цзару короткими фразами относительно их пути.

– Тропы почти не видно, – в очередной раз сказал он. – Давно мы по ней не хаживали.

Шедший позади всех Пте что-то прошипел в ответ на своём языке, наверное, не важное, а может и совершенно непонятное, так как Шиста не обратил на это внимание. Цзара молчал, оглядываясь по сторонам. Всё-таки ему в диковинку было отсутствие горизонта и простора степи.

– До места становища не так уж много осталось, – вставил опять Шиста, когда шедшие впереди туамы вдруг остановились по очереди, начиная с головы процессии, оттого, что первый из них – следопыт вдруг резко поднял руку.

– С тропы! – шёпотом крикнул он через плечо. – Спрячьтесь за деревьями!

Сам впередиидущий, пригнувшись, просеменил на несколько шагов вперёд и за мелкой порослью потерялся из виду. Прошло немало времени, прежде чем он вернулся обратно и стал что-то возбуждённо объяснять вождю. Стало понятно, что прятаться больше не нужно, так как говорили они довольно громко, и туамы постепенно стали возвращаться на тропу из своих укрытий. Шиста быстро направился к вождю, и Цзара неспешно последовал его примеру.

– …Он был ранен, – говорил следопыт, когда его услышал Цзара. – Весь исколот и искромсан. Быть может, на гнездо камнеедов напал, да не справился, а дотуда смог добраться. Вот здесь оно его и сцапало. И, похоже, давно – он уже гнить стал… заживо.

– В общем, опасности нет? – спросил вождь.

– Нет. Они сцепились, как два корня, переплетённые между собой. Да если бы и не это, он всё равно бы не представлял опасности.

– Тогда пошли дальше, – скомандовал вождь.

Шиста, который услышал больше чем Цзара, взял его за локоть, и с энтузиазмом повёл вперёд, чуть отклоняясь вправо от тропы.

– Мы догоним, – сообщил он остальным, что последовали за вождём. – Пошли, посмотришь на кой-чего, – добавил он Цзаре.

Через несколько шагов они остановились на краю небольшой проплешины, в центре которой возвышалось огромное разлапистое дерево с тысячей стволов, ветвей и корневых ответвлений, выходящих на поверхность и стелящихся по ней, словно толстые верёвки. Цзара невольно открыл рот, смотря на него, ибо с деревом происходило что-то непонятное, что именно – он понял не сразу, а когда понял, то изумился до крайней степени. Вся конструкция гигантского растения словно ходила ходуном, раскачивалась, извивалась и ежеминутно преобразовывалась. Из общего переплетения подвижных стволов вываливались наружу новые, поглощались обратно и старались всем своим количеством оплести существо, намертво связанное с деревом. В какое-то мгновение животное, почти неподвижное доселе, собрав все силы, извернулось, вынырнуло из этого хаоса гибких ветвей и стеблей, и Шиста с Цзарой невольно отпрянули, хотя стояли весьма далеко. Животное стало одерживать верх над растением, разрывая в клочья его всепоглощающие щупальца своими страшными двенадцатью лапами, и всё это происходило настолько медленно, что можно было в совершенстве рассмотреть каждое движение.

– Это двенадцатиногий, – сообщил едва слышно Шиста, в то время как Цзара не мог оторвать взгляда от огромного, длинного, словно у змеи, туловища, которое уже вновь начали опутывать кровожадные стебли. – А это дерево-стоствольник. Оно питается всякими неповоротливыми животными, и другими растениями, если сможет дотянуться. Но чтобы сцепиться с двенадцатиногим… – он замолчал, покачав головой.

– Пошли, – с трудом отрываясь от зрелища, сказал Цзара и они вернулись на тропу. А два невероятно далёких друг от друга, но в чём-то и очень схожих исполина всё также хватали, кромсали, душили, рвали, ломали друг друга, продолжая неизвестно когда начатую страшную схватку, и словно олицетворяя этим два неразрывно связанных между собой природных начала животного и растительного миров.

Далее путь туамов и Вывернутого Пте не прерывался, и к темноте они вышли к костру, горевшему на краю небольшого колодца, образованного в чаще отсутствием деревьев. Здесь находилось около пятидесяти туамов – в основном женщины, дети, старухи. Почти не было стариков. Около пятнадцати воинов несли караул по всему периметру лесной проплешины, которая уже не первый раз служила временным убежищем племени Голого Солнца. Вот только во все другие разы здесь было куда тесней.

Охотники, пришедшие с вождём разбили к прочим ещё один большой арду, что принесли с собой, отнесли пищу и необходимые вещи во временный склад и в большинстве своём улеглись спать после общего ужина. Цзара, Пте, Шиста, вождь, один из уцелевших шаманов и ещё несколько зрелых мужчин, которых Цзара почти не знал, остались у костра. Костёр заполыхал алым пламенем, словно забился в горячем желании к действиям. Яркие всполохи его каким-то таинственным образом стали притягивать взгляды всех присутствующих, чьи лица окрасились багровым воинственным светом, а тени, лёгшие на стены древесного колодца, принялись плясать по стволам огромных деревьев завораживающе и пугающе. Шаман встал, высыпал из мешочка, одного из множества висевших на его поясе, какое-то неизвестное вещество, похожее на перемолотый мох, и кинул его в огонь. Костёр мгновенно рванулся вверх, вытягиваясь, словно ствол молодого дерева, из оранжевого превратился в жёлтый, зелёный, затем осел, сделавшись шире, выплеснул в разные стороны яркие языки, похожие на капли разбрызганной воды, и снова неохотно стал прежним. Пока с огнём происходили эти странные действия и все, завороженные моментом, смотрели только на него, шаман уже раскурил трубку, набив её зельем какого-то необычного аромата, и передал её вождю.

Когда трубка сделала полный оборот вокруг костра, вождь медленно и размеренно, словно сам вслушиваясь в свой глубокий голос, заговорил:

– Мергалон добрался до нас. Он получил большую добычу. Но бо?льшая часть от него ушла. К тому же из рук скварнов вырвали то, что уже в них было. Давно не было такого, чтобы туамы убивали скварнов. Быть может, и в этом была ваша удача, – он указал на Шисту. – Они отвыкли драться, приучившись только забирать. Теперь они от нас не отстанут. Даже если Мергалон действительно с кем-то воюет, и Мауру не будет до одного племени дела, скварны придут к подножию леса ещё не раз, и будут долго сторожить нас в поисках отмщения. Наша относительно беззаботная жизнь кончилась. Не стало больше в Хааске племени, не обращающего внимание на господство скварнов. Нам предстоит решить – как действовать дальше. Я знаю много исходов из этой ситуации. Но промолчу, дав сперва слово вам, членам племени, ровно, как и этого совета. Цзара и Пте, вы тоже вправе участвовать, хотя от вас я не жду никаких идей – вы итак уже своим поступком сегодня более чем красноречиво высказались о своих намерениях.

Вождь замолчал, но слова его, казавшиеся в тот момент, почему-то невероятно важными, ещё долго звучали в голове Цзары. Всё вдруг стало резким и однозначным. То, что он хотел услышать, воспринималось разумом как единственный правдоподобный, нежели вообще не единственный существующий звук. Все остальные звуки были не реальнее воспоминаний о прошлых снах. Цзара отвёл взгляд от костра, и понял, что его слегка пошатывает. Он посмотрел на черепугла, сидящего чуть поодаль и образ его показался ему чуть ли не до боли в глазах чётким и ясным на фоне призрачного марева, поглощающего все остальные предметы, в том числе и огонь, который до этого момента был наиважнейшим среди всего остального. Цзара помотал головой, силясь стряхнуть странный дурман, навеянный зельем из трубки, но лишь разбросал в стороны клочья полупрозрачных видений, плавающих где угодно, только не перед самыми глазами.

– Нужно подождать хотя бы несколько дней, – сказал один из охотников, отвечая вождю. – Посмотрим, повысылаем разведчиков, порасспрашиваем соседние племена. Быть может, не так страшны по утру призраки тьмы? Быть может, и Мергалону не до нас будет.

Некоторое время все молчали, затем Шиста громко и с каким-то даже вызовом заговорил, начисто заглушая все остальные звуки:

– Мы не будем ничего выжидать и высматривать. Какую войну ведёт там Мергалон? Желает захватить ещё какое-нибудь племя, территорию, народ? Таким манером скварны в итоге окажутся хозяевами всего окрамирья. Они доберутся и до леса и до моря, и как далеко бы мы не смогли уйти – впредь не сможем найти от них укрытия. Когда я ещё был юнцом и воровал блестящие камушки из холма черепуглов, я и имени-то такого не слышал: «Маур», хоть и тогда уже скварны приходили порой и к нам в племя, хоть и вряд ли питали какие-то надежды насчёт власти над нами. Да, Хааск был и тогда, и ещё множество лет назад несвободным, но только вот не происходило того, что творится сейчас. Не были туамы приравнены к скварновским домашним животным, и не могли эти выродки делать с нашими родичами, что хотели. Хааск просто платил дань за проживание на, якобы, их исконной территории. Теперь же, мало в какой стороне можно спросить о Мергалоне и не услышать в ответ о вреде и пакости, которые это место распространяет повсюду. Правда, полушёпотом. А Маур – это уж как пить дать – хочет всё большего и не остановится, пока даже самый Дальний Запад не станет платить ему дань. И с каждым годом они всё сильнее. Теперь вот и с этими объединились… – Шиста напряг лоб. – Цзара, скажи, ну кто у них там в союзе?

– Лигонды, – ответил Цзара, помотав головой в попытке отогнать овладевшую окончательно его разумом сладкую, странным образом сосредотачивающую на чём-то одном полудрёму.

– Они, родимые… в общем, скварны заходят слишком далеко в своих мечтах подчинить себе всё вокруг. Я предлагаю собрать те силы, что у нас есть, попробовать поискать новые, найти, вырастить, но сделать так, чтобы эти их мечты действительно остались только мечтами. Иначе племя Голого Солнца – единственное из всех, что пока ещё не пресмыкается перед прихотями Мергалона, через каких-нибудь несколько дней таковым уже зваться не будет, ибо потому солнце у нас и зовётся голым, что только свободным туамам предстаёт в своём истинном и полном свете.

Шиста обильно хлебнул из кожаной фляги и сел. Повисла тишина, и у Цзары, который начал к этой тишине прислушиваться, невольно сконцентрировав внимание на мнимом полном беззвучии, зазвенело в ушах.

– Что могут сделать туамы против скварнов? – спросил через некоторое время пожилой щуплый туам, и по лицу его было видно, что на любой ответ Шисты, у него уже есть возражение.

– Я, он, – Шиста указал на Цзару, заговорив ещё громче, – и Пте, черепугл, убили сегодня днём двенадцать скварнов! Что с того, что они чуть выше ростом и шире в плечах…

– Чуть! – невесело усмехнулся пожилой туам.

– Да чуть! – лицо Шисты приняло угрожающие очертания. Он снова вскочил на ноги и стал размахивать, что есть силы, руками. – Мы меньше их, слабее, но зато насколько проворнее! Они забыли, что такое битва, охота, борьба за свою жизнь, сила, дающаяся в минуты отчаяния. Да и не знали никогда – от самого новорассветья, или откуда там маги считают историю, они только и делали, что подгребали под себя всё, что могли. Любой туам, я знаю – любой, может одолеть двух скварнов зараз. Вот он – Шиста вновь указал на Цзару, – вырос в племени, которое из тех, что у нас привыкли считать самыми слабыми, смотря с высокого высока. Но он за свою жизнь убил столько скварнов, сколько некоторые из вас не зарезали даже вуфсле.

– Он видел скварнов, знает, что они из себя представляют, – глядя в землю под ногами, возразил пожилой туам.

– Он всю жизнь перед ними преклонялся! – ответил Шиста.

– А что ты именно намереваешься делать? – спросил один из приближённых к вождю. – Каким образом соберёшь достаточное количество туамов, чтобы хотя бы попытаться дать отпор Мергалону?

– Это ещё предстоит обсудить. Лишь бы туамы в себя поверили. Кроме того, нам помогут черепуглы…

После этих слов все удивлённо воззрились на Шисту, даже те, кто на него не смотрел или вообще избегал его взгляда.

– Ты уверен в этом? – спросил вождь, в голосе и лице которого угадывались крупицы настороженной надежды.

– Пте сказал, что помогут, если мы решимся.