До движения (сборник)

До движения (сборник)
Глеб Жога

Письма русского путешественника
Сборник «До движения» состоит из двух частей. Тексты первой части – заметки, наблюдения и рассуждения, вынесенные автором из поездок по родному Уралу, центральной России, Европе, Прибалтике, Кавказу, Америке, Израилю. Взгляд молодого путешественника скачет с объекта на объект, с события на событие; он одинаково внимателен ко всему – и к великому, и к мелочам: летний шторм на курортной Адриатике и зимний – на безлюдной Балтике, музейные собрания мастеров Возрождения и общественные прачечные в эмигрантских районах на Диком Западе, религиозные толпы в Иерусалиме и туристические – в Ватикане, детские сады в Тарту и секретный ход на колокольню в Кунгуре… Иногда автор вступает в диалоги: с местными жителями и с такими же, как он сам, чужаками, с собаками и птицами, с ветром, морем и горизонтом. Тематика второй части шире: здесь автор уже путешествует по личной и семейной памяти, рассуждает о детстве и взрослении, о профессии и призвании, о своем поколении – людях, родившихся в позднем СССР и росших в 1990-е – и его судьбах. И в той же меланхолично-рефлексивной тональности – о карандашах, велосипедах, чайниках, кофемолках и прочих подвернувшихся под руку примечательных пустяках.

Глеб Жога

До движения. Эссе

© Жога Гл., 2018

© ООО «Новое литературное обозрение», 2018

Часть 1

Гефсимания

Толпа стала совсем плотной. Идти сложно.

Сначала люди вокруг были разные: бледнолицые туристы с заложенными пальцем путеводителями – они в основном шли нам навстречу; местные обгоняли нас скорым шагом и удалялись в противоположную от центра сторону. Но чем дальше мы продвигались по Дороге Львиных ворот, тем однороднее становилась толпа: этнический состав – арабы, направление движения – к воротам, на выход из Старого города.

Нам туда же.

Толпа возбуждена: то тут, то там что-то выкрикивают, раздаются яростные возгласы. Эпицентр этого возбуждения в стороне: речовки и скандирования доносятся откуда-то слева. Происходящего нам не видно, но именно оттуда по узким переулкам плещутся бурлящие людские потоки, вливаясь в русло Дороги.

За базиликой Св. Анны улица сужается, толпа превращается в толчею. У входа в это горлышко стоит патруль – трое забранных в кевлар бойцов с автоматическим оружием и снаряженный полегче командир. Бойцы не шелохнутся, стоят как каменные, а старший пристально вглядывается в бегущий людской поток, чуть раскачиваясь и перенося вес корпуса с ноги на ногу.

Пока есть возможность, мы отскакиваем вправо – на ступеньки какого-то мемориала. Оглядываемся – сбежать отсюда не удастся: против течения толпы уже не подняться, протискиваться дальше к воротам через давку страшно. Напротив нас базилика – спрятаться в ней, переждать? Но чтобы дойти до двери в каменном ограждении, готовом выдержать атаку бронемашин, надо пересечь арабский поток поперек. Успех этого форсирования сомнителен: Дорога широкая, людская река бурная. К тому же ведущая в церковный двор кованая-клепаная дверь не выглядит открытой. Если мы и доберемся до нее, а войти не сможем, то нас разотрут по стене и увлекут в самую давку.

Стоим на ступеньках. Вообще-то здесь нас никто не трогает, ну не в Анне, так, может, тут переждем – должна же эта толпа когда-нибудь схлынуть! О! У нас есть местная симка с интернетом! Спасибо Ване. Давай-ка погуглим, что тут происходит, глядишь, разберемся, как лучше эвакуироваться.

Где-то на севере Старого города, у Дамасских ворот, араб с ножом напал на двух евреев-полицейских – один получил ранение, второй сумел обезвредить нападающего. «Обезвредить» – это значит «убить»? Или «связать»? В любом случае по местным меркам все это – мелкая провокация, такой толпы она поднять не смогла бы. Значит, дело в другом. Но ни в русско-, ни в англоязычном интернете больше ни о каких происшествиях в Иерусалиме не пишут.

* * *

Это путешествие мы начали на севере страны – в Галилее, на озере Кинерет. Путь туда был долгим. В аэропорт Тель-Авива мы прилетели уже во второй половине дня. Там нас встретил Ваня: напоил кофе с десертами, выдал подключенную местную симку (чтобы воткнуть ее в телефон, я дважды бегал в аэропортовскую часовую лавку просить иглу и плоскую отверточку), повторно проинструктировал, как добраться до Тверии.

Поехали: сначала поездом до Хайфы. Когда вышли, уже стемнело. В переполненном торговом центре (он же ж/д станция) купили на перекус лепешек с курицей и огурцами.

«На автобусы – это туда», – местный махнул рукой в сторону дальнего угла уже совсем темной площади. Хорошо, идем туда. Рамка досмотра – в Израиле они на каждом шагу: надо не только через рамку пройти, но и все сумки вывернуть. А у нас два рюкзака, чемодан, наплечный бэг и мешочек с лепешками. Я задергался, не понимая, что из поклажи первым поднять на стол для досмотра.

– Ребят, вы откуда? – по-русски обратился щуплый рыжий дядька средних лет с лопаткой-металлоискателем в руке.

– Из Екатеринбурга!

– Это Свердловска, что ли? А, ну-ну. В гости к кому?

– Нет, просто в отпуск на Кинерет.

– И где жить собираетесь?

– В Тверии, в гостинице.

– А, ну правильно, да, там пока недорого. Ладно, проходите давайте. Вам вон на ту площадку.

Платформа совсем пустая. Ждали долго. Поели. Достали из чемодана куртки: ночью опускается холод. Наконец на остановку стали подтягиваться потенциальные пассажиры.

А вот и автобус. Усталость уже немалая, но мне не спалось, да и остановки стоит отслеживать: не успел выскочить – твои проблемы. Оказаться среди ночи не в том израильском городке совсем не хотелось. За окнами непроглядная ближневосточная темень; я достал наушники, включил плеер и провалился в уют The Whitest Boy Alive.

Тверия. Несколько минут мы громыхали чемоданными колесами по улицам пустого в несезон ночного курортного города – и вот наша гостиничка. Номерок крохотный, но не в нем же сидеть мы сюда приехали! Маленькое пиво, душ – теперь уж никакой бессонницы.

План был такой: взять в Тверии велосипеды напрокат и за световой день объехать вокруг Кинерета. Его хоть и зовут морем Галилейским, периметр у него (если считать по автодороге) не более 60 километров, что для велопрогулки на неродном велосипеде немало, но все же совсем не критично. Главный (а по сути единственный) контраргумент – восточный берег Кинерета относится к Голанским высотам, спорной территории; но вокруг озера тихо – до Сирии от берега далеко, так что опасность эта формальная. Правда, накануне выезда я наткнулся на видеоролик некоего путешественника о его велопрогулке вокруг Кинерета. Ох, и тяжело она ему далась: он умудрился грохнуться, потом где-то зацепился и разорвал в клочья штаны, да и исполнял он это все в начале израильского лета – по местным меркам совсем не пе?кло, но для европейца все равно жарища тяжкая… Но ведь мы не такие растяпы! И сезон сейчас куда более подходящий; так что, думал я, управимся если не к обеду, то к раннему ужину.

Велопрокатов в Тверии много, один из них – в соседнем с нашей гостиничкой отеле; судя по сайту, технику сдают пристойную. Мы пришли к са?мому открытию, нас встретил бодрый надушенный парень лет сорока (может, меньше – я плохо разбираю возраст южан с первого взгляда). Я списался с ним заранее, так что лишних вопросов он не задавал: выдал нам уже подготовленные горные велосипеды, тросы с замками и каски (в Израиле без них нельзя).

– Куда поедете? На юг, на Иордан, или на север? Вот карта – возьмите, на ней все достопримечательности отмечены.

– Да я вообще-то вокруг всего Кинерета хотел.

– Вокруг? Хм…

– А что, на территории не пустят?

– Да пустят. Вы же туристы, европейцы – без проблем. Только… Короче, вот визитка проката, вот на ней телефон – это мой. У вас есть местная симка? Хорошо. Если вдруг что-то случится – скажем, велосипед сломался или просто устали, – звоните, у меня пикап, приеду и заберу и вас, и велосипеды. Не стесняйтесь и не медлите: это бесплатно, точнее, уже включено в стоимость аренды. Удачи, хорошего дня!

Мы отрегулировали высоту сидений и ремешки на касках и направились по улице Ха-Баним на север – на выход из города. После дня, проведенного во всевозможных видах общественного транспорта, педалировать на смазанном велосипеде было чистой радостью. У площади Скотит нас обогнали два огромных туристических автобуса. Глупцы! Такой день погожий задается – тепло, не жарко, слева – мягкие зеленые холмы, справа – голубое озеро в дымке, а они сидят под кондиционерами за тонированными окнами.

Вот что я не учел: ландшафт. Местность вокруг Кинерета холмистая (как минимум там, что на север от Тверии), автодорога по этим холмам закладывает размашистые петли, на велосипеде их преодолевать небыстро.

Прошло совсем немного времени в пути, и захотелось перекусить. Завтрак был плотным, но разогнанный велопрогулкой метаболизм давал о себе знать. Очень кстати подвернулся торговый центр //Galileo: пока Тина ходила в гастроном за перекусом, я с велами сидел в пустующей открытой торговой галерее и изучал карту. Вот это да! От города мы отъехали всего на шесть километров!

Поедим прямо тут? Или проберемся на самый берег? Это может оказаться непросто: в Израиле все везде огораживают. Однако дорожка, что начиналась сразу за магазином, выглядела свободной; так и есть – по ней мы без труда дошли до воды вдоль забора оливкового сада. Берег чуть болотистый, но чистый; кругом за?росли ползучей пустотелой травы, стебли, как у тростника, по два метра. На мелком речном песке россыпи белых ракушек, хрупких и колючих.

Хумус, лепешки, помидоры, сыр, бананы; эх, зря рыбу не вспомнили купить – было бы совсем символично! Пока жевали, Тина свободной рукой все перебирала перламутровые раковины, восхищаясь их количеству – щедрое оно, море Галилейское! А мое внимание привлек лежащий на боку в траве небольшой лодочный якорь – старый и ржавый. Разве это заслуженный отдых? Я взял его и поставил к заваленным на бок велосипедам, ходил вокруг, приглядывался… А потом забросил в воду метров на 10–15 от берега. Не знаю зачем.

Мы одолели крутой подъем. За ним внизу виднелась Табха – густой зеленый монастырский сад с невысокими раскидистыми деревьями. У входа стоят те два экскурсионных автобуса, что обогнали нас в Тверии. Мы скатились с Холма, пристегнули велосипеды к ограде и нырнули в зелень.

Монастырь бенедиктинский, в центре сада – церковь Умножения хлебов и рыб. Первого умножения:

«Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра, говорит Ему: Здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества? Иисус сказал: велите им возлечь. Было же на том месте много травы. Итак возлегло людей числом около пяти тысяч. Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели» (Ин. 6:8–13).

Это было здесь. Ну бенедиктинцы так говорят.

Храм совсем новодельный – начала 80-х, но первая церковь была возведена еще в IV веке, потом ее перестроили лет сто спустя – осколки мозаик тех времен живы до сих пор.

Ниже, у самой воды, – церковь первенства апостола Петра.

«Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых. Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: “любишь ли Меня?”, и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин. 21:14–17).